Генрих Гейне - Стихотворения. Поэмы. Проза

• Название: Стихотворения. Поэмы. Проза
• Автор: Генрих Гейне
• Жанр: Поэзия
• Год: 1971

В сборник вошли стихотворения Генриха Гейне, а также поэмы ("Германия", "Бимини") и проза (из "Путевых картин", "Путешествие по Гарцу", "Идеи. Книга Le Grand", "Путешествие от Мюнхена до Генуи" и "Флорентийские ночи").

Перевод В. Левика, М. Тарловского, Л. Пеньковского, А. Мейснера, В. Станевич, Н. Касаткиной, В. Зоргенфрея, Е. Рудневой и др.

Вступительная статья Ганса Кауфмана, примечания Г. Эрлера и А. Подольского

---

Валтасар

Перевод М. Михайлова

{8}

Полночный час уж наступал;
Весь Вавилон во мраке спал.

Дворец один сиял в огнях.
И шум не молк в его стенах.

Чертог царя горел как жар:
В нем пировал царь Валтасар, —

И чаши обходили круг
Сиявших златом царских слуг.

Шел говор: смел в хмелю холоп,
Разглаживался царский лоб, —

И сам он жадно пил вино.
Огнем вливалось в кровь оно.

Хвастливый дух в нем рос. Он пил
И дерзко божество хулил.

И чем наглей была хула,
Тем громче рабская хвала.

Сверкнувши взором, царь зовет
Раба и в храм Иеговы шлет,

И раб несет к ногам царя
Златую утварь с алтаря.

И царь схватил святой сосуд.
«Вина!» Вино до края льют.

Его до дна он осушил
И с пеной у рта возгласил:

«Во прах, Иегова, твой алтарь!
Я в Вавилоне бог и царь!»

Лишь с уст сорвался дерзкий клик,
Вдруг трепет в грудь царя проник.

Кругом угас немолчный смех,
И страх и холод обнял всех.

В глуби чертога на стене
Рука явилась — вся в огне…

И пишет, пишет. Под перстом
Слова текут живым огнем.

Взор у царя и туп и дик,
Дрожат колени, бледен лик.

И нем, недвижим пышный круг
Блестящих златом царских слуг.

Призвали магов; но не мог
Никто прочесть горящих строк.

В ту ночь, как теплилась заря,
Рабы зарезали царя.

Миннезингеры Перевод В. Микушевича

Не поход, не подвиг бранный,
Не поминки и не пир,
Предстоит нам нынче странный,
Фантастический турнир.

Горячей коня любого
Наша дикая мечта.
Меч — отточенное слово.
Стих надежнее щита.

И сегодня нам с балкона
Очень много знатных дам
Улыбнется благосклонно,
Только нет желанной там.

Невредимым на арене
Появляется боец.
В сердце ранен от рожденья,
Умирать идет певец.

Истекает сердце кровью
Краше всех других сердец,
И прославленный любовью
Побеждает наконец.

Раненый рыцарь Перевод В. Зоргенфрея

Мне повесть старинная снится,
Печальна она и грустна:
Любовью измучен рыцарь,
Но милая неверна.

И должен он поневоле
Презреньем любимой платить
И муку собственной боли
Как низкий позор ощутить.

Он мог бы к бранной потехе
Призвать весь рыцарский стан:
Пускай облечется в доспехи,
Кто в милой видит изъян!

И всех бы мог он заставить
Молчать — но не чувство свое;
И в сердце пришлось бы направить,
В свое же сердце копье.

Плавание Перевод М. Мушниковой

Стоял я, к мачте прислонясь,
Плеск волн меня печалил.
Отчизна милая, прощай!
Корабль мой отчалил.

Вот дом любимой промелькнул,
На окнах блики света.
Уж все глаза я проглядел, —
Никто не шлет привета.

Не лейтесь, слезы, из очей,
Чтоб жизнь казалась ясной!
О сердце, ты не разорвись
От горечи ужасной!

Песенка о раскаянье Перевод В. Рождественского

Граф Ульрих едет в лесу густом,
Смеются тихо клены,
Он видит: девушка с милым лицом
Таится в листве зеленой.

И думает он: «Как знаю я
Этот облик — цветущий, веселый!
Он так неотступно дразнит меня
В толпе и в охотничьих долах.

Как розы, дышат ее уста
И свежестью и любовью,
Но речь их лукава, и пуста,
И отдана суесловью.

И можно сравнить этот милый рот
С прекрасным розовым садом,
Где змей ядовитых семья живет,
Цветы отравляя ядом.

На свежих щеках, что ярче дня,
Мне ямочек видно дрожанье,
Но это — бездна, куда меня
Безумно влекло желанье.

Волна ее локонов так пышна
И нежно на плечи ложится,
Но это — сеть, что сплел сатана,
Чтоб мне с душою проститься.

В глазах ее нежная радость живет,
Волны голубая прохлада,
Я думал — буду у райских ворот,
А встретил преддверие ада».

Граф Ульрих едет в лесу густом,
А клены шумят по дороге,
И призрак другой — с омраченным лицом
Глядит в тоске и тревоге.

PI думает всадник: «То мать моя,
Она беззаветно любила,
Но делом и словом печалил я
Всю жизнь ее до могилы.

О, если б мне слезы ее осушить
Горем своим и любовью,
О, если бы щеки ее оживить
Из сердца взятой кровью!»

И едет он дальше в густые леса,
Вокруг начинает смеркаться,
И в зарослях странные голоса
Под ветром стали шептаться.

И слушает Ульрих свои же слова,
В лесу повторенные эхом.
То полнится шепчущая листва
Чириканьем птичьим и смехом.

Граф Ульрих прекрасную песню поет,
Раскаяньем песнь зовется.
Когда он ее до конца доведет,
То сызнова песнь начнется.

Песня о дукатах Перевод Л. Гинзбурга

Золотые вы дукаты,
Где ж вы скрылись без возврата?

Уж не к золотым ли рыбкам
Вы случайно завернули —
В море с берега нырнули?

Иль средь золотых цветочков
В поле, вымытом росою,
Заблистали вы красою?

Может, золотые птички,
Беззаботно балагуря,
С вами носятся в лазури?

Или золотые звезды,
Улыбаясь с небосвода,
С вами водят хороводы?

Ах, дукаты золотые!
Не найду я вас нигде —
Ни в лазурных небесах,

Ни в долинах, ни в лесах,
Ни на суше, ни в воде, —
Лишь в глубинах сундука
Моего ростовщика!

Разговор в Падерборнской степи Перевод В. Левика

Слышишь, пенье скрипок льется,
Контрабас гудит ворчливый?
Видишь, в легкой пляске вьется
Рой красавиц шаловливый?

«Друг любезный, что с тобою?
Ты глухой или незрячий?
Стадо вижу я свиное,
Визг я слышу поросячий».

Слышишь, рог раздался в чаще,
Это мчатся звероловы!
Вот один копьем блестящим
Гонит вепря из дубровы.

«Друг мой, право, спятить надо,
Чтобы спутать рог с волынкой!
Там, гоня свиное стадо,
Свинопас идет с дубинкой».

Слышишь, хор гремит над нами, —
Мудрость божью прославляя,
Плещут радостно крылами
Херувимы в кущах рая.

«Херувимы? В кущах рая?
Это гуси пред тобою,
Их мальчишка, распевая,
Гонит палкой к водопою».

Слышишь, колокол в селенье?
Звон воскресный, звон чудесный!
Вот к молебну, в умиленье,
Весь народ спешит окрестный.

«Разве то звонят во храме,
Разве, друг мой, это люди?
То коровы с бубенцами
Не спеша бредут к запруде».

Видишь, к нам летит по лугу
Кто-то в праздничном уборе.
Узнаешь мою подругу?
Сколько счастья в нежном взоре!

«Ты вгляделся бы сначала,
То лесничиха седая
С костылем проковыляла,
Спотыкаясь и хромая».

Ну, тогда еще спрошу я,
Можешь высмеять поэта:
То, что здесь, в груди, ношу я,
Молви, друг, обман ли это?

Напутствие