Джеймс Голдгейер - Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

• Название: Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»
• Автор: Джеймс Голдгейер
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: Политика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-7133-1350-0

Как формировалась внешняя политика США по отношению к России в 90-е годы XX века? В чем видела свои интересы в разваливающемся Советском Союзе правящая американская элита и правильно ли оценивала ситуацию? Какие были совершены ошибки и почему? На эти вопросы на основании широкого спектра источников, бесед с известными политическими деятелями, личных наблюдений пытаются найти ответ авторы нашумевшей в США книги.

---

Американская сторона информировала российских представителей, что США планируют развернуть первую наземную систему противоракетной обороны в 1997-1998 годах, а затем к концу 90-х годов — развернуть «систему космического базирования по отслеживанию ракет и боеголовок на средней фазе их траектории». При этом американские представители подчеркивали, что возможности перехватчиков космического базирования будут ограничены так, чтобы не подрывать российского потенциала ядерного сдерживания. Конкретно администрация хотела внести в Договор по ПРО такие поправки, которые сняли бы ограничения на проведение испытаний и позволили бы расширить перечень площадок для размещения противоракетных комплексов при ограничении числа ракет-перехватчиков в каждом комплексе. Команда Буша также предлагала разместить ракетные комплексы географически достаточно далеко друг от друга, чтобы было ясно, что система предназначена для противодействия только ограниченным ударам{966}.

Такие видные сторонники совместной американо-российской деятельности в области противоракетной обороны, как Хэдли, считали, что им удастся достичь существенного прогресса, и Хэдли называет решение администрации Клинтона о прекращении переговоров «преступлением». Он ссылается как на уникальную возможность на предложение Мамедова о том, что любое сотрудничество в этом направлении должно оставаться за рамками Договора по ПРО, снимая, такими образом, вопрос о пересмотре соглашения 1972 года. Но даже Хэдли признает, что в 1992 году Мамедов говорил, что «мы боремся за жизнь демократической России: если мы победим, то это [сотрудничество в области противоракетной обороны] последует автоматически. Но если вы выдвинете эту проблему на первый план, вы поставите под угрозу нашу способность создания демократической России»{967}.

Росс более скептически относился к результатам работы рабочих групп, хотя и отмечал, что в 1992 году, когда Россия активно стремилась к партнерству, работать было гораздо легче, чем в конце 90-х годов, когда российские представители стали считать, что им надо демонстрировать больше независимости от американских партнеров. Переговоры только начались (Бейкер описывает их как «зачаточную дискуссию»), когда Росса вместе с Бейкером перевели в Белый дом, чтобы поддержать шаткую кампанию по переизбранию Буша. Вторая встреча Росса с Мамедовым состоялась в конце сентября в Вашингтоне, но к ноябрю Буш уже проиграл выборы, и все пришлось отложить до прихода новой команды{968}.

Смещение акцентов

Строуб Тэлботт отмечал: «Новый президент не испытывал энтузиазма по поводу стратегической обороны»{969}. Урок, который команда Клинтона извлекла из войны в Персидском заливе, заключался не в том, что США должны вкладывать новые миллиарды долларов в оборону своей территории, но в том, что Пентагон должен сосредоточиться на защите американских войск от ракет, оснащенных средствами массового поражения. Буш сократил ассигнования на программы Рейгана, однако это было еще слишком много для новой администрации демократов. Новый же министр обороны Лес Эспин весной 1993 года решил сосредоточиться на создании и развертывании системы противоракетной обороны театра военных действий{970}.

Новая команда делала ставку на традиционные режимы контроля вооружений. Советник Альберта Гора по национальной безопасности Леон Фёрт отмечает: «Администрация совершенно очевидно хотела сохранить Договор по ПРО. Нашей главной заботой было сохранение договора, а не подготовка его демонтажа, и мы рассматривали такое сохранение как существенный элемент наших усилий в направлении ратификации Договора СНВ-2 и последующего сокращения вооружений»{971}. Отсюда выросло стремление администрации добиться подписания так называемого «демаркационного» соглашения. Идея заключалась в том, чтобы побудить русских согласиться на создание американцами такой системы противоракетной обороны театра военных действий, параметры которой не нарушали бы договор, направленный на недопущение создания стратегической противоракетной обороны.

Новая команда не проявила особого интереса к работе, проводившейся по каналу Росса-Мамедова. Тэлботт утверждает, что русских вовлекли в этот процесс только как «подачку» Бушу и с целью оказания содействия в избирательной кампании президента, ибо команда Ельцина считала, что успешное переизбрание Буша отвечало ее интересам{972}. Старший директор СНБ по вопросам оборонной политики в администрации Клинтона Роберт Белл говорит о своей неудовлетворенности результатами этой дискуссии: «По-моему, они не продвинулись дальше концептуальной стадии, и Объединенный комитет начальников штабов никогда не согласится с передачей технологии, совместными разработками, совместными операциями, вообще с чем-то, что приносило бы пользу и оправдывало бы вовлечение русских в программу глобальной защиты против ограниченных ударов». Помощник министра обороны по вопросам международной безопасности в администрации Клинтона Эштон Картер к этому добавляет: «Что мы имеем в виду, когда говорим с русскими о противоракетной обороне театра военных действий или обороне в национальном масштабе? Мы им ничего не дадим. Мы вообще никому и ничего не даем. Даже своим союзникам!»{973}. Команда Клинтона продолжала поддерживать совместный американо-российский исследовательский проект RAMOS, который в некоем отдаленном будущем мог привести или не привести к появлению технологий противоракетной обороны, но это был единственный проект.

Критики из числа республиканцев, недовольные тем, что администрация отказывается от выдвинутой Рональдом Рейганом в 1983 году стратегической оборонной инициативы, скептически отнеслись к идее «демаркации». Они считали, что, поскольку Договор по ПРО не распространяется на противоракетную оборону театра военных действий, о чем тогда можно разговаривать с русскими? Но администрация была убеждена, что все ее цели в сфере контроля над вооружениями связаны между собой. Если русские будут убеждены, что США не преследуют цель создания стратегической обороны (а это будет четко определяться новым демаркационным соглашением), администрация сможет пойти на новые сокращения наступательных ядерных вооружений, а также заручиться поддержкой России в других своих инициативах по контролю над вооружениями. В числе таких инициатив — Договор о полном запрещении ядерных испытаний (который положит конец ядерным испытаниям), а также расширение сферы действия Договора о нераспространении (который должен не допустить появления новых ядерных держав). Соответственно, первая администрация Клинтона сосредоточилась на достижении соглашения о разграничении и на ратификации Россией Договора СНВ-2, подписанного Бушем и Ельциным в 1992 году, который позволил бы администрации двигаться дальше и подписать с Ельциным свой собственный Договор по СНВ.{974}

Администрация испытывала сильное давление в сфере наступательных вооружений со стороны как Конгресса США, так и Государственной Думы. В январе 1996 года Сенат ратифицировал Договор СНВ-2, но одновременно Конгресс США принял закон, запрещающий администрации в одностороннем порядке сокращать арсенал США ниже уровня, предусмотренного Договором СНВ-1, пока Государственная Дума не ратифицирует Договор СНВ-2. В октябре 1996 года министр обороны США Уильям Перри даже ездил в Москву, чтобы выступить в Государственной Думе с призывом ратифицировать договор, который принесет экономическую выгоду России. Заместитель председателя комитета Думы по вопросам обороны Алексей Арбатов так объяснял нежелание Думы действовать в этом направлении: «Во-первых, на это нет денег. Во-вторых, договор считается несправедливым. И в-третьих, обстановка в целом — стремление НАТО к расширению на восток — очень неблагоприятна для договора». (Договор СНВ предусматривал отказ России от кассетных боеголовок в пользу однозарядных ракет. Это положение договора не только не нравилось военным, но оно было связано с затратами на ликвидацию старых ракет и создание нового поколения вооружений{975}.) Во многих вопросах, связанных с безопасностью, где сталкивались американские и российские интересы, американцы могли действовать в одностороннем порядке просто потому, что на их стороне была сила. Но США не могли получить Договор СНВ-2 без согласия российских парламентариев. Конечно, многие в России, включая президента, были убеждены, что договор отвечал интересам безопасности России. В противном случае президент не подписал бы его. И все же американо-российские отношения в 90-х годах ухудшались, и отказ от ратификации Договора СНВ-2 был одним из немногих фактов, когда русские могли отказать американцам. Таким образом, ратификация договора оказалась связанной со всеми другими вопросами американо-российских отношений{976}.