Виктория Хислоп - Возвращение. Танец страсти

• Название: Возвращение. Танец страсти
• Автор: Виктория Хислоп
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9910-0779-5

В сердце андалусской красавицы Мерседес жила всепоглощающая страсть к великому испанскому искусству фламенко и к гитаристу Хавьеру, который разбудил ее талант и чувства. Война разлучила влюбленных навсегда, но через много лет дочь Мерседес, Соня, возвращается на родину матери, чтобы история обрела завершение...

---

Что касалось Сони, у нее было две причины для того, чтобы отговорить Мэгги от поездки: во-первых, она будет скучать по подруге, а во-вторых, она сомневалась в искренности испанца.

Но она промолчала. Позже выяснилось, что Мэгги уже забронировала билет на самолет, лишний раз подтвердив то, что и так подозревала Соня: ее мнения никто не спрашивает.

Мэгги переполняли наполеоновские планы, так что Соня смогла вернуться к рассказу о собственных проблемах лишь к концу вечера.

— Значит, вы поссорились, как только ты вернулась домой? Из-за пометок в романе? И он решил, что ты завела интрижку с официантом?

— Можно и так сказать, — робко призналась Соня.

— Но это просто смешно! Извини, но он полный идиот!

— Извиняю. Ты говоришь это уже не в первый раз, — засмеялась Соня.

— Как ты собираешься теперь поступить с танцами по пятницам? — поинтересовалась Мэгги, как будто только это ее волновало.

— Боюсь ему об этом даже сказать! Но я должна заниматься. Я просто не могу бросить, согласна?

— Нет, не можешь. Я обязательно позвоню тебе на следующей неделе и надеюсь услышать, что ты приняла правильное решение.

Они прикончили бутылку вина, доели оливки, которые заказали, чтобы вновь почувствовать себя так, словно они в Испании.

На тротуаре они обнялись.

— Мэгги, береги себя, — напутствовала подругу Соня. — Не пропадай, договорились?

— Разумеется, не пропаду. Ты приедешь ко мне в гости. Если не приедешь сама, я вернусь и увезу тебя силой.

Спустя десять дней судьба заставила Мэгги уехать, чтобы с головой окунуться в безумство страсти.

Глава десятая

Соня подсчитала, сколько же они не виделись с отцом. Почти два месяца прошло после ее последнего визита к Джеку. Ее пронзило неразделенное чувство вины, которое испытывает единственный ребенок.

Жаль, что он живет так далеко. Но Джек постоянно заверял ее, что совершенно счастлив, что не хочет покидать насиженные места, где родился и прожил всю сознательную жизнь. Время от времени Соня задавалась вопросом, что она будет делать, если он станет совсем беспомощным. Она попыталась представить, как он переедет жить к ним с Джеймсом. Такое даже невозможно было вообразить. Когда тенистые улицы Уондзуорта остались позади и Соня пересекла Балхам, Тутинг и Норвуд, она уже убедила себя, что не стоит волновать отца и выплескивать на него свои проблемы с Джеймсом.

Кройдон. Если и существовала полная противоположность Гранаде, то это был серый пригород — Кройдон. Соня подумала, что ему не хватает романтизма, загадки и красоты западного мира. До боли обидно ехать по его серым улицам. Соня дивилась: интересно, архитекторы середины шестидесятых прошлого века когда-нибудь приезжали сюда, чтобы посмотреть, во что с годами превратилась их работа? Разве могли они себе представить серый бетон в размытых грязных пятнах краски или огромные оконные стекла черными от копоти и пыли? Однако это место любил ее отец, и, несмотря на то что оно изменилось до неузнаваемости, он видел лишь его былую красоту. Здесь осталось его сердце.

Они придерживались заведенного ритуала. В тот субботний день Джек Хайнс угощал ее французским печеньем на тарелке, украшенной уже выцветшим цветочным рисунком.

— Как успехи в танцах? — поинтересовался он.

— Все просто отлично, — улыбнулась Соня. — Мне очень нравится.

— Это хорошо. Жаль, что я больше не могу танцевать, — хихикнул он. — Я бы научил тебя парочке наших фирменных шагов. Хотя, подозреваю, ты решила бы, что они слишком старомодны.

— Уверена, ты ошибаешься, — мягко возразила Соня. — Танец остается танцем, согласен?

— Ну, не знаю. Но в любом случае — я так рад, что ты продолжаешь танцевать.

— Не представляю, как бы я бросила!

— А что Испания? — спросил он. — Я получил твою открытку. Как отпраздновали день рождения Мэгги?

Соня позвонила отцу перед отъездом, чтобы сообщить, куда отправляется со своей старой школьной подругой.

— Просто сказочно, — призналась Соня, делая маленький глоток из чашки тончайшего фарфора. — Мы взяли несколько уроков танцев, пока были там.

— Превосходно. А где вы остановились?

— В Гранаде…

Едва это слово слетело с ее губ, как она услышала, что отец тихонько повторил его себе под нос.

— В Гранаде? Твоя мать родилась в Гранаде.

— Правда? — воскликнула Соня. — А я и не знала. Я влюбилась в этот город.

После этого Джек засыпал дочь вопросами. Он хотел знать абсолютно все об этом городе: как он выглядит, где и что дочь ела, осмотрела ли достопримечательности? И в лучшие времена он всегда интересовался жизнью дочери, но сегодня хотел знать даже мельчайшие подробности.

Соня описала лабиринты мощеных улиц, удивительные тенистые площади, широкие бульвары, рассказала, что заснеженные горные вершины кажутся скорее нарисованными — налетом нереальности на фоне города. Соня пришла в восторг от теплой, выкрашенной в красный цвет Альгамбры, от атмосферы марокканского квартала, расположенного как раз за дворцом, где за столетия ничто не изменилось и до сих пор не было машин. Джек был весь внимание, но больше всего он хотел услышать про танцы.

Соня описала школу, учителей, ночной клуб, где они оттачивали свое мастерство, рассказала, каким танцам их учили.

— Мы разучивали сальсу, меренге и даже немного фламенко, — призналась она.

Джек налил себе чаю. Как обычно, мимо дома промчался товарный поезд, и чашечки тихо зазвенели на блюдцах.

— Гранада такой красивый город. Почему мама оттуда уехала? — спросила Соня.

Добавив в чай сахар, Джек взглянул на дочь.

— Ее отъезд как-то связан с гражданской войной. В то время многие покидали Испанию.

— А разве она никогда не хотела вернуться?

— Не думаю. Как бы там ни было, она встретила меня, — улыбнулся он, на его старческом лице появились морщинки, показывающие его возраст.

— Да уж, встретила, — ответила Соня. — Я даже представить себе не могу, чтобы ты жил в Испании.

Было нелегко вообразить Сониного отца за границей. Он не любил жару, не ел ничего, кроме самой простой еды, и не владел никаким языком, кроме родного.

— Но неужели у нее не осталось родственников?

— Кажется, никого не осталось.

Ответ отца звучал слишком расплывчато, и Соня сразу поняла, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут. Они стали вспоминать о Сониной матери. Обычно Джек никогда надолго не останавливался на разговорах о Мэри. Хотя он пятнадцать лет ухаживал за женой-инвалидом, ее смерть стала для него настоящим ударом. Посторонние люди, встречая Джека, часто думали, что его жена умерла совсем недавно. Казалось, до сих пор не утихла боль утраты. Однако сегодня отец был не против того, чтобы развить эту тему.

— Я кое-что помню из детства, когда мне было лет десять-одиннадцать, — задумчиво произнесла Соня.

— Что именно?

— Что мама неодобрительно относилась к людям, которые стали ездить в Испанию на отдых. И когда одна из моих одноклассниц вернулась из Испании и рассказала, как там было здорово, мама просто пришла в ярость.

— Да, я тоже это помню, — тихо признался Джек.

— А однажды летом я предложила и нам туда поехать.

Джек прекрасно помнил этот разговор. Мэри Хайнс была уже весьма хрупкой и слабой, но на предложение дочери отреагировала очень бурно. Время от времени она давала волю своему средиземноморскому темпераменту: он помнил почти каждое ее слово, пронизанное злобой.

— Я скорее позволю вырвать себе ногти, чем моя нога ступит на эту землю… пока этот фашист не умрет и не будет зарыт в землю, — выплюнула она.

Тогда Соня не поняла, кого ее мать назвала фашистом. Сперва она решила, что с ее стороны бестактно просить о путешествии в далекую страну, когда ее родители едва сводят концы с концами и редко могут позволить себе отдых на родине. Однако позже отец объяснил ей, в чем дело.

— Франко до сих пор у власти, — сказал он дочери, пока мать не слышала. — Он развязал гражданскую войну, из-за которой твоя мать и уехала из Испании. Она его до сих пор ненавидит.

Это было в 1974-м, год спустя Франко умер. Даже тогда Сонина мама не испытывала ни малейшего желания возвращаться на родину и даже упоминать о ней.

Они выпили еще по чашечке чаю, Соня съела одно из сахарных печений.

— Жаль, что она больше так и не увидела Гранаду, — вслух размышляла Соня. — Она не забыла испанский?

— Забыла через какое-то время. В начале нашего знакомства она и слова не знала по-английски, но я помню то утро, когда Мэри проснулась и поняла, что она больше не видит сны на родном языке. Она расплакалась.

Джек Хайнс не хотел, чтобы дочь задумывалась о том, как мать тосковала по своей родине. Насколько это было возможно, Джек старался создать для Сони позитивный образ матери, поэтому он тут же себя оборвал.