Михаил Алексеев (Брыздников) - Девятьсот семнадцатый

• Название: Девятьсот семнадцатый
• Автор: Михаил Алексеев (Брыздников)
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1931

«Старый большевик (член партии с 1914 года), проведший годы войны в царской армии рядовым пулеметчиком, активный участник Февральской и Октябрьской революций, деятель Красной армии — Алексеев имеет за своими плечами богатейший опыт, и потому совершенно естественна попытка его дать большой роман, охватывающий исключительную эпоху двух наших революций 1917 года. Нужно сказать, что попытка эта увенчалась успехом. Роман получился значительный и весьма нужный для широкой читательской массы, особенно же для нашей молодежи.»

---

— Но как это сделать? Ведь будет гражданская война.

— Ну да, разумеется. Без кровопускания не обойтись. И заметьте, теперь «пустить кровь» его скотскому величеству, православному русскому народу, не только полезно, но и необходимо крайне.

— Да, это верно, — подтвердили Сергеев и Лисовицкий.

— Введем смертную казнь и сохраним армию — пока единственная мера. Кстати, по-моему, нужно уже теперь рассчитаться с большевиками. Они начинают сильно вредить нам и в городе и в округе.

— Но как?

— Путей много. Кое-кого арестовать, а иных просто уничтожить.

— Опасно, — заявил полный офицер, — как бы это не вызвало бунта.

— Нет, не беспокойтесь… Уже все обдумано.

— Расскажите, как.

— Сейчас. — Преображенский раскурил папиросу и продолжал. — Организуем чернь же. Вы знаете, что наши свободолюбцы выпустили из тюрем не только политических, но и уголовных. Мы на этом сыграем. Уголовных привлечем на свою сторону. Это нетрудно сделать за деньги. Заставим их действовать по нашей указке.

— Можно скомпрометировать себя, — осторожно заметал Лясовицкий.

— Это все предусмотрено, граф, нашим комитетом. Есть такой солдат, Дума. На руку нечист и, кажется, вне закона. Он связан со всем этим преступным миром и обещает организовать его. Завтра начнутся разгромы магазинов и беспорядки в городе. Разумеется, солдаты будут высланы. Но вряд ли сами устоят. Большевики и прочие советчики выйдут на место для урегулирования. Они тоже за порядок. Попытаются оказать погромщикам сопротивление. А дальше уже все пойдет, как по маслу. Мы с ними рассчитаемся. И под предлогом успокоения города введем военное положение, разгоним советы как в городе, так и в округе, арестуем большевиков и кое-кого расстреляем.

— Да, хорошо придумано.

— Лишь бы не сорваться.

— Не сорвемся. А на риск итти нужно. Последнее заседание совета показало, что с большевиками надо кончить немедленно.

— Господа, прошу к чаю, — сказала Преображенская.

Когда Сергеев выходил, в парадном его задержала Тамара Антоновна. Она прижалась к нему всем телом и прошептала:

— Милый… жди. Я приду сегодня.

Сергеев в ответ пробормотал что-то под нос и вышел.

* * *

Сергеев у себя нашел на столе письмо от Чернышевой. Письмо было полно нежных слов. Анастасия Гавриловна писала, что она на-днях выезжает в действующую армию и по пути заедет к нему — посмотреть на своего «Викторушку».

Сергеев с жаром поцеловал конверт и письмо в том месте, где стояла ее подпись. Спрятав письмо в карман, он подошел к окну на улицу и раскрыл его.

Хмурый, серый вечер окутывал сумерками город. Сергеев вдыхал полной грудью свежий воздух и думал. Дум была множество: о радости любви, о тягостной связи с Тамарой Антоновной, о скуке ожидания. Серые сумерки усиливали грусть.

Пусто и прозрачно было все в природе. И только еле заметно сиреневый краешек дальнего горизонта ласкал взгляд.

Томительно шли минуты. Сергеев хорошо знал, что скоро явится к нему Тамара Антоновна. Он не любил ее.

«Нужно было бы мне сказать ей, — рассуждал Сергеев, — что это недоразумение. Любви нет и в помине. Нужно сказать ей, что я люблю другую. Но как сказать… Вот она придет, сядет рядом с ним, горячими руками будет ласкать… зажмет, и опять это…»

Сергеев морщился, как от физической боли.

За окном уже совсем стемнело, когда в дверь громко постучали. Он подбежал к дверям, открыл ее и обмер. В дверях стоял сам полковник Преображенский.

«Вот так штука. Она придет сейчас, — пронеслось в сознании Сергеева. — Что бы такое сделать, чтобы предупредить».

А между тем полковник вошел в комнату, открыл свет и сел на диван.

— Сумерничаете? — сказал он благодушно. — А я вот был здесь, у знакомого, и решил заглянуть к вам, посмотреть на ваше житье-бытье.

Сергеев молчал.

— Что же вы такой скучный? Или случилось что?

— Нездоровится, — промямлил Сергеев.

— Ничего, пройдет, пустяки. Что по вечерам поделываете? Специализируетесь в военном искусстве?

— Да, — упавшим голосом ответил Сергеев и быстро добавил: — Ксандр Феоктистович… Я на одну секунду только отлучусь — побудьте здесь одни.

— Пожалуйста, не стесняйтесь. Я покурю.

Преображенский удобно расселся на диване и закурил сигару.

Сергеев подошел к двери. Он еще не прикоснулся к ручке, как дверь распахнулась, и в просвете показалась Тамара Антоновна. Сергеев состроил ей такое дикое лицо, что она в испуге попятилась назад. Сергеев вслед за ней быстро выскочил в коридор.

— Ради бога… Тамара Антоновна, — взволнованно залепетал он. — Ради бога… Там у меня сидит ваш супруг.

Женщина откинула назад голову, подозрительно посмотрела ему в глаза.

— У вас, поручик, наверное, сидит другая женщина. И вы хотите от меня это скрыть. Какой ужас!

— Да нет же… Ради бога.

— Что ради бога. Я непременно взгляну… и увижу… кто эта шлюха… нет, нет. Пустите…

— Но там же ваш муж!

— Не рассказывайте мне сказок. Знаю я этих мужей… Да как вы смеете держать меня.

— Господи… Тамара Антоновна, пощадите, не делайте этого. Вы позднее зайдете… Я буду.

— Как бы не так… Так-то вы дорожите моей любовью… Бессовестный! Бессовестный… О, изверг, нечестный, противный, — захлебываясь и чуть не плача, уже громко начала говорить Преображенская. — Пустите, пустите!.. Я должна видеть ее… Не смейте держать меня за руки.

В это мгновение слегка приоткрылась дверь, и в коридор выглянуло изумленное лицо полковника Преображенского. Увидев взволнованную жену, он подошел к ней.

— Тамарочка… Ты как здесь? Ты за мной? Начинаешь снова шпионить? Почему ты взволнована так? Да говори же! Ну, хорошо, зайдем сюда. А вы, поручик, подождите минуту.

— Ради бога. — Сергеев был бледен и растерян. — Пожалуйста, пожалуйста, — говорил он, а сам в это же время думал:

«Неужели не выпутается… Тогда погибла вся карьера… и опять фронт… из-за бабы, боже мой!

Прошло много долгих томительных минут. Сергеев быстрыми шагами кружился по коридору. Его бросало то в пот, то в жар, то в холод. Наконец из номера вышел Преображенский.

— Вы простите меня, Сергеев, но это…

Сергеев был ни жив, ни мертв.

— Но это, — продолжал полковник, — старая история. Все женщины на один покрой. Она как-то через лакеев, что ли, узнала, что я в гостинице, ну и, как водится, решила, что я с женщиной. Теперь она лежит и плачет. Со мной даже и говорить не хочет. Простите, дружище, за беспокойство — дело житейское. Я пойду, а ты тут займись немного дамой.

Сергеев даже руками замахал:

— Что вы, что вы!

Преображенский громко расхохотался.

— Не беспокойся, мой друг… Кстати, позволь мне говорить тебе ты. Я, видишь ли, не ревнив… Притом она долго не засидится. Да будь же добр, во имя дружбы… У меня, знаешь, деловое свидание. Ну что, идет?.. Одолжишь?

— Ради… — вскричал обрадованный Сергеев и не докончил мысли.

— Ну вот и хорошо. Я так и знал, спасибо, милый, Мне бабские капризы ужас, как надоели. До свиданья, мой друг.

Преображенский горячо пожал ему руку и направился по коридору к выходу.

Сергеев посмотрел ему вслед, потом нерешительно вошел к себе в комнату. Тамара Антоновна сидела в кресле перед зеркалом и пудрила нос.

— Ах, простите, мой славный… И что мне взбрело? Как я могла подумать. Но вы можете гордиться. Это все от сильной любви, конечно.

Сергеев молчал, собираясь с духом, чтобы сказать ей, что не любит ее, а любит другую.

— Ну, что же вы молчите? Дуетесь на меня? Ну, не хорошо, мой мальчик. На даму быть в претензии нельзя. Иди же ко мне, иди, ну, ну.

Женские руки коснулись его талии и повлекли. Вся решительность и твердые мысли как сдуло ветром. Он нагнулся к ней.

— Милый… так. Да закройте дверь. Да, да, я разденусь.

Сергеев ринулся к двери и завозился там с ключом.

— Милый, довольно, — громко шептала Тамара Антоновна, — скорей, я замерзаю.

Сергеев наконец повернул дверной ключ, но в то же время кто-то снова громко постучал к нему.

Сергеев погасил свет и приглушенно спросил, не открывая двери:

— Кто там?

Из-за двери последовал громкий ответ:

— Вас, господин поручик, какая-то приезжая дама спрашивает. Что прикажете сказать?

Недолго думая, Сергеев схватил со стола фуражку и опрометью бросился вон из комнаты, не обращая внимания на вопросы и негодующие выкрики Тамары Антоновны. Ему вдогонку полетели подушки.

* * *

Гончаренко устроился на квартире в доме, где проживала семья Тегран. Он уже отрастил себе небольшую бородку и видом очень походил на мелкого базарного торговца съестным. Фальшивые документы, по которым он прописался на новом месте, были составлены на имя Василия Поликарповича Гончарова, купца третьего разряда.