Ольга Михайлова - Мы все обожаем мсье Вольтера

• Название: Мы все обожаем мсье Вольтера
• Автор: Ольга Михайлова
• Жанр: Исторический детектив

Действие романа происходит в Париже в 1750 году. На кладбище Невинных обнаружен обезображенный труп светской красавицы. Вскоре выясняется, что следы убийцы ведут в модный парижский салон маркизы де Граммон, но догадывающийся об этом аббат Жоэль де Сен-Северен недоумевает: слишком много в салоне людей, которых просто нельзя заподозрить, те же, кто вызывает подозрение своей явной греховностью, очевидно невиновны… Но детективная составляющая — вовсе не главное в романе. Аббат Жоэль прозревает причины совершающихся кощунственных мерзостей в новом искаженном мышлении людей, в причудах «вольтерьянствующего» разума…

---

Расстройство Жоэля этим горестным обстоятельством усугубилось неприятным выражением лица Камиля де Сериза, который почему-то смотрел крайне недоброжелательно и зло, при этом где-то в глубине его глаз Жоэль заметил едва подавляемую муку непонятной аббату боли. Вскоре он отвернулся и отошёл к окну, став за портьерой.

Гостиная была полупуста, гости только собирались. Старики, по обыкновению жаловались: маркиза — на похолодание, Одилон де Витри — на ревматизм, старуха де Верней — на Монамура, который, выпущенный на прогулку, зло облаял кошку мадам де Рондин, и загнал её, — кошку, разумеется, — на трубу дымохода на крыше, куда она и провалилась. Камиль стоял у окна и наконец заметил карету, которую высматривал. Обернулся к входу. Мадемуазель Стефани де Кантильен поспешно войдя в гостиную, огляделась и просияла улыбкой, заметив у камина аббата де Сен-Северена, протянувшего к огню руки.

— Отец Жоэль!

Он повернулся и сразу улыбнулся в ответ, поняв по глазам Стефани, что в девичьей жизни случилось что-то весьма значительное. Он угадал: сказывался опыт исповедей. Но произошло то, что изумило мадемуазель, и она, торопливо посадив аббата рядом, недоумённо проводив глазами резко вскинувшуюся Женевьеву де Прессиньи, не понимая раздражения в её взгляде, доверчиво поделилась со священником своими затруднениями. Побледневший Камиль де Сериз тихо подошёл и стал рядом. Стефани не увидела его.

— Я по вашему совету молилась, чтобы Господь помог мне, и отвёл от меня любовь к Теофилю д'Арленкуру. Я стала смотреть на него другими глазами. Он, как я поняла, человек слабохарактерный, склонный повторять расхожие глупости, не умеющий самостоятельно думать, не имеющий чувства долга, привыкший потакать своим прихотям. Такой человек не сможет составить счастье никакой женщины. Видела я таких, иные женами откровенно торгуют, иные появляются в доме раз в году, живя по чужим спальным да борделям. Они считают себя людьми современными и свободными, но на самом-то деле, обычные сутенёры да развратники. — Девица странно отчётливо выделила последние слова. — И несть им числа.

Она замолчала. Камиль де Сериз стоял неподалеку и молча слушал. Аббат, хоть и недоумевал, откуда светская девица знает, кто такие сутенёры, не стал исследовать источники ее осведомленности, но улыбнулся.

— Ваши суждения, мадемуазель, делают вам честь. Руководствуясь ими вы, может быть, и не обретёте счастья, но несчастий и бед избежите безусловно. Но, как я понимаю, вы хотели поделиться недоумением, а не этими верными суждениями.

Стефани вздохнула.

— Да. Я внимательно посмотрела вокруг, ведь мало понять, что тебе не подходит недостойный человек, нужно найти достойного. Я искала в обществе человека порядочного, человека чести и долга.

Де Сериз поморщился словно от зубной боли. Аббат с улыбкой смотрел на Стефани.

— Только не уверяйте меня, дорогая мадемуазель, что в обществе таких людей нет…

— Есть! Это мсье Одилон де Витри, Симон и Луи, его сыновья, несчастный мсье де Кастаньяк, брат моей подруги, Робер де Шерубен, братья Арман и Рауль де Соланж, Бенуа де Шаван… Их много…

— Верно. Вы хорошенькая, приданое у вас прекрасное… Так что же?

— А то… — Стефани судорожно сжала руки, — раньше я не очень замечала их, ведь эти арленкуровские друзья так шумны, но теперь… Я была в театре с Лаурой и Беньямином, там были и Соланжи. Мне показалось, что все это вздор о якобы страстной любви. Разумная женщина может быть счастлива с любым разумным мужчиной, если они смотрят на вещи одинаково. Я имею в виду самые важные вещи — семью, воспитание детей, веру.

— Так оно и есть. Но в чём же ваше затруднение?

Мадмуазель де Кантильен пожала плечами.

— Вчера пришёл этот… д'Арленкур, выряженный как павлин. Почему я раньше-то не замечала, как он смешон? Сначала пригласил в Оперу. Я сказала, что пойду в храм, мне надо матери свечу на канун поставить, а в Оперу меня уже пригласил Рауль де Соланж. Тогда говорит, что хочет завтра прогуляться к Менильмонтану. Я ему отвечаю, что мы с Авророй и Робером собрались завтра в Ботанический сад, пусть пригласит Женевьеву или Мадлен. Тут он, невозможный надоедала, говорил, что послезавтра хотел бы потанцевать со мной у Шаванов. Ну, тут, по счастью, оказалось, что у меня в книжке предпоследний танец свободен. Между Арманом де Соланжем и Бенуа де Шаваном, тот меня домой проводить обещал. Ладно, говорю, впишу вас, мсье, а пока — ступайте с Богом. Тут этот докучный молодой человек имел наглость спросить, что же это, мол, я вас три дня не увижу? Какая назойливость! Общение с подобными субъектами чести мне не делает!

Поразмыслила я, вы ведь говорили, что ложь утомительна, а чего я себя утомлять-то буду без надобности? Всё ему и выложила. И про вольтерьянство его, и про волокитство, и про мужское достоинство. Про то, что я намерена найти достойного человека, не такого, как он, пустого остроумца! К тому же, мне по секрету рассказали, что его несколько раз видели в этом… паскудном заведении у развеселых девиц. Распутный повеса. Блудливый шалопай. Пусть катится ко всем парижским потаскушкам! Выложила я ему все это — и дворецкого кликнула, чтобы выпроводил этого господина.

Камиль, открыв рот, повернулся к Стефани. Аббат тихо смеялся.

— После этого, я полагаю, мсье д'Арленкур… сделал вам предложение?

Стефани с удивлением поглядела на него.

— Ну… да. Сказал, что все это время просто шутил, а на самом деле влюбился в меня с первого взгляда…

— И что же вы решили, мадемуазель?

— Я ему отказала. Зачем мне этот шутник? Жизнь — не шутка.

— Но не были ли вы излишне суровы к мсье д'Арленкуру?

— Ничего. Он записной остряк, пошутит — развеется. У таких мужчин — все легко. Пустышка он. Через три дня к другой посватается. Бордельный завсегдатай!

— Некоторые мужчины смотрят на подобные вещи, как на шалости, проказы…

— Бога ради, вот пусть и в жены себе берут проказливых шалав! Ноги моей больше у д'Арленкуров не будет.

Камиль де Сериз тихо опустился на стул. Сердце его билось в груди как молот о наковальню. Он любил малютку Стефани, и сейчас был искренне изумлен. О браке Стефани с Теофилем д'Арленкуром он мог только мечтать — Тео наследовал колоссальное состояние отца, был единственным сыном. Да, юношу не назовешь херувимом, Камиль знал, что д'Арленкур волочится за всеми подряд по принципу «зацепил — волоки в постель, сорвалась, наплюй…» Но вот аббату удалось всего за неделю добиться того, что было невозможным: д'Арленкур сделал предложение! Но этого мало — Стефани отвергла его! Он глубоко вздохнул. Сам развращенный до мозга костей, де Сериз понимал, что из д'Арленкура муж и вправду выйдет никудышний, а вот отказ Стефани поднимет её цену в обществе. Он и бесился, и восхищался. Ради счастья малышки Камиль был готов пожертвовать самолюбием, но замечая, как неуклонно растёт влияние аббата на его девочку, испытывал ножевую боль. Теперь медленно начал понимать и иное, и это проступившее понимание заморозило его. Ненавистный поп незаметно сумел вложить в голову Стефани свои дурацкие догмы, и рано или поздно она… приложит их к нему, Камилю…

Аббат тем временем, подумав, одобрил поступок мадемуазель. Сердцу не прикажешь. Репутация мсье д'Арлеркура, и в самом деле, оставляет желать лучшего, брак с ним может быть удачен только при полном раскаянии молодого человека в его предшествующем распутстве, либо при вразумлении от Господа, всегда наделяющем человека пониманием истины. Он недостоин пока хорошей жены. При этом аббат добавил, что неустанно молится об удачном браке юной Стефани, и полагает, что среди тех юношей, что ныне окружают её, она непременно найдет достойного спутника жизни.

Порозовевшая от ласковых слов аббата, мадемуазель удивительно похорошела, и тут, наконец, заметила Камиля де Сериза. Тот молча смотрел на кузину, и что-то в его лице удивило её. Стефани подошла к нему.

— Камиль, ты болен? Почему ты так смотришь?

Де Сериз понимал причины своего дурного самочувствия, но не мог и не хотел делиться ими с кузиной. Однако, от одного вопроса не удержался:

— Я вижу, ты весьма доверяешь мсье аббату… Уж не влюбилась ли ты в него, сестричка?

Стефани странно посмотрела на него, без обычной улыбки, серьёзно и прямо.

— Он — прекрасный человек. Мне старая графиня де Верней сказала, что за восемьдесят лет встретила среди людских толп не больше семи настоящих Людей. Я не поняла тогда, думала, старческая болтовня, а теперь мне ясно, что она подразумевала. Он — настоящий. Но послушай, — обернулась она к Серизу, — вы ведь учились вместе… Вы друзья?

У Камиля де Сериза начал колебаться под ногами пол. Он торопливо пробормотал: «приятели» и сделал вид, что торопится поприветствовать только что вошедших банкира Тибальдо и виконта Реми. Однако, продолжения этого разговора хотел избежать, и вскоре подсел к карточному столу. Но играть не хотелось. Карта не шла. Он был взвинчен и раздражен.