Игорь Курукин - Княжна Тараканова

• Название: Княжна Тараканова
• Автор: Игорь Курукин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03405-1

Та, которую впоследствии стали называть княжной Таракановой, остаётся одной из самых загадочных и притягательных фигур XVIII века с его дворцовыми переворотами, колоритными героями, альковными тайнами и самозванцами. Она с лёгкостью меняла имена, страны и любовников, слала письма турецкому султану и ватиканскому кардиналу, называла родным братом казацкого вождя Пугачёва и заставила поволноваться саму Екатерину II. Прекрасную авантюристку спонсировал польский магнат, а немецкий владетельный граф готов был на ней жениться, но никто так и не узнал тайну её происхождения. Неудивительно, что её биография обросла многочисленными легендами.

Книга доктора исторических наук Игоря Курукина, написанная на основе документов, рассказывает о подлинной истории отчаянной искательницы приключений, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны, претендовавшей на русский престол, которая даже в каземате Петропавловской крепости предпочла смерть признанию вины.

---

120 лет биографической серии «Жизнь замечательных людей»

Предисловие О «ПРЕДМЕТЕ, ПРЕДСТАВЛЯЮЩЕМ СТОЛЬКО УЖАСНОГО И ПОЭТИЧЕСКОГО»

XVIII столетие чарует. Оно вроде бы и близко; его действующие лица по сравнению с людьми Средневековья кажутся понятными, почти такими же, как мы. Но всё же оно достаточно отдалено от нас, чтобы сформировались мифы, и к тому же населено яркими людьми и наполнено масштабными событиями, к которым хочется приобщиться, разгадать их тайны. Кроме того, это время, такое красивое, авантюрное, романтическое, совсем не похоже на наши дни с их сутолокой и стандартизированностью бытия. Иногда бывает трудно понять, почему то или иное имя прочно остаётся в истории и спустя два или три столетия притягивает внимание. Можно, наверное, при желании поискать объяснение этому явлению. Но стоит ли? А может быть, лучше, чтобы загадка притягательности того или иного персонажа «галантного века» осталась неразгаданной?

Так и с нашей героиней. Особа, чьи подлинное имя и происхождение остаются по сей день неизвестными, собственно говоря, ничем не прославилась — не вершила государственные дела, не изменила каким-либо деянием ход истории, не вдохновила знаменитого творца на литературное или живописное произведение, да и сама ничего не создала — а всё-таки её образ продолжает волновать умы и будоражить воображение.

Отчасти такой интерес понятен, поскольку вызван тем, что власти долго скрывали обстоятельства её жизни и смерти. В XIX веке предшествующее столетие с его дворцовыми переворотами, заговорами, не слишком привлекательными фигурами преемников Петра I и их фаворитами представляло особую сложность для авторов и цензоров, а потому обычным приёмом стало умолчание. В ряде учебников конца XVIII — начала XIX века нет «запрещённой» фигуры младенца-императора Иоанна Антоновича; в других — просто упоминается, что его царствование «недолго продолжалось». В официальной истории не упоминались «кондиции», на условиях которых вступила на престол Анна Иоанновна, споры о престолонаследовании после смерти Петра I или перевороты 1762 и 1801 годов. Иногда же информация такого рода переиначивалась до неузнаваемости. Тогда, к примеру, можно было прочесть, что Иоанн Антонович воцарился «беззаконно», поэтому был «доброчестно заключён», а в конце концов, к всеобщему облегчению, лишён «тягостной самому ему и ни к чему не способной жизни», неудачник же Пётр III добровольно отрёкся от престола, как только понял, что «народ не доверяет его поступкам, и вскоре скончался в Ропше» — конечно, по вполне естественным причинам.

Пробелы нашей истории в XVIII веке заполнялись иностранными авторами. П. Ш. Левек, Н. Г. Леклерк, Г. Сенак де Мельян, К. Л. Рюльер, Г. А. Гельбиг и другие сочинители, пытавшиеся познакомить европейскую публику с новой великой державой, поднимали при этом и «неудобные» темы. В 1797 году в Париже вышла книга французского дипломата и писателя Жана Анри де Кастера «Vie de Catherine II, imperatrice de Russie» — одна из первых биографий великой императрицы, пользовавшаяся большой популярностью даже в самой России, хотя там она долгое время была запрещена. При отсутствии полноценных отечественных работ книга Кастера, переведённая на несколько европейских языков, для образованных читателей долгое время оставалась редким по красочности описаний и информативности источником по истории России второй половины XVIII века. Велика забота, что автор в России никогда не бывал! Сведения он получал из вторых-третьих рук, в результате его сочинение представляло собой смесь увлекательного вымысла и достоверных событий. Но где ещё российский обыватель мог прочесть о тайном браке и детях императрицы Елизаветы Петровны, о драматических отношениях молодой Екатерины с мужем Петром III и об устранившем последнего дворцовом перевороте? В заключение автор представил даже сведения об огромных состояниях, которые получили сподвижники и фавориты императрицы за время её царствования.

Неудивительно, что книгу Кастера в России переводили. Её списки ходили по рукам, их зачитывали до такой степени, что уже и фамилия автора очередным переписчиком забывалась. Зато, указывал большой знаток эпохи и издатель журнала «Русский архив» Пётр Иванович Бартенев, его современники, неизбалованные сочинениями о новейшей русской истории, «почти исключительно из неё черпали свои сведения и понятия о второй половине осмнадцатого века»{1}. Правда, у автора, пользовавшегося порой отнюдь не достоверными слухами, Суворов, к примеру, лично рубил турецких янычаров и отрезал им головы, чтобы высыпать их из мешка у ног своего начальника князя Г. А. Потёмкина. Там же помещался рассказ о дочери Разумовского и императрицы Елизаветы: несчастная принцесса сначала попала в руки польского магната Радзивилла, а потом была обманом захвачена в Италии Алексеем Орловым. От него бедная и влюблённая Елизавета родила ребёнка, а сама трагически погибла в каземате Петропавловской крепости во время наводнения: «…воды невские положили предел её несчастиям — она утонула в тюрьме своей». Имелось в виду разрушительное наводнение в ночь на 10 сентября 1777 года, во время которого потоки воды смывали дома и выбрасывали на берег гружёные суда. Тогда рухнула часть стены Петропавловской крепости и по городу носились слухи, что утонули заключённые казематов.

Столь же драматично поведал об этой истории бывший секретарь саксонского посольства при дворе Екатерины II Георг Адольф фон Гельбиг. В своей нашумевшей книге «Русские избранники» он объявил загадочную даму дочерью императрицы Елизаветы и её фаворита Ивана Шувалова и, кажется, впервые употребил по отношению к ней фамилию Тараканова, которую она никогда не носила. Обладательница «кроткого нрава» якобы тихо жила в солнечной Италии, вовсе не думала о престоле, но страдала от отсутствия средств. Коварные русские офицеры завоевали её доверие, уплатив её долги, и заманили жертву в ловушку: страдалица была схвачена, отправлена в Россию и скончалась в шлиссельбургской тюрьме. Несчастный же отец так и не посмел открыться дочери{2}.

Спустя восемь десятков лет свидетельства о забытой драме Екатерининской эпохи стали, наконец, доступными отечественной публике. В 1859 году редакция московского журнала «Русская беседа» напечатала выдержки из составленной в 1820-х годах «Записки одного трудолюбивого изыскателя». Это были письма итальянского аббата Роккатани о пребывании в Риме в начале 1775 года «неизвестной принцессы Елизаветы», именовавшей себя дочерью российской императрицы Елизаветы Петровны и искавшей поддержки у польского посла и папской курии. В конце своего сообщения аббат, лично знакомый с этой дамой, указал, что она выехала из Рима в Ливорно, где находился в это время российский военный флот. В журнале также были опубликованы копии донесений командующего русским флотом в Средиземноморье графа Алексея Орлова об установлении контактов с самозванкой и рапорт от 14(25) февраля 1775 года о её аресте. О дальнейшей судьбе «принцессы» составители не знали и предположили, что она умерла в заточении{3}.

В том же году на эту публикацию откликнулся историк русской литературы Михаил Лонгинов, закончивший свою карьеру главным цензором империи, а на рубеже 1850—1860-х годов бывший либеральным чиновником. Он указал, что приведённые в «Русской беседе» сведения встречались в разных вариантах ходившего по рукам рукописного сочинения о «жизни Елизаветы Алексеевны Таракановой»{4}. Но о самой героине Лонгинов знал немногое — он даже не был уверен в её самозванстве и вслед за Гельбигом допускал, что она могла быть дочерью императрицы Елизаветы и И. И. Шувалова. Дальнейшую историю автор считал покрытой «непроницаемой тайной» и мог сослаться только на «предания», одно из которых говорило о гибели пленницы во время наводнения в тюрьме; другое — о её погребении в Новодевичьем монастыре{5}. Наконец, правительственный чиновник и литератор П. И. Мельников, отзываясь на обе предыдущие публикации, в газетной заметке впервые связал узницу Петропавловской крепости с не менее загадочной обитательницей московского Ивановского монастыря инокиней Досифеей, проживавшей в нём с 1785 года в полной изоляции{6}.

Чуть позже католик-эмигрант князь Августин Голицын выпустил в Лейпциге маленькую брошюру «О мнимой княжне Таракановой» с подзаголовком: «Известие о пребывании в Риме в 1774 или 1775 годах неизвестной принцессы Елизаветы, именовавшей себя дочерью российской императрицы Елизаветы Петровны. Почерпнуто из оставшихся о ней сведений в Архиве итальянского департамента бывшего Польского королевства». В тексте содержались цитаты из нескольких писем самозванки 1775 года и большая часть имевшегося у неё поддельного завещания Елизаветы Петровны{7}.