Gedzerath - Рождение легиона

• Название: Рождение легиона
• Автор: Gedzerath
• Жанр: Фэнтези

События, произошедшие во время праздника Теплого Очага счастливо разрешены. Большинство невиновных наказано, большинство непричастных награждено, и выжившие в замке Ириса отправились по домам. Но что же делать мелкой сталлионградской пегаске, поклявшейся себе не допустить повторения произошедшего и уберечь так понравившийся ей новый мир от древнего и мрачного наследия ушедшей эпохи войн и раздоров?

---

– «Снег… Опять снег…» – мой голос звучал неприятно и глухо, когда я вскинула бронированное рыло к потолку, глядя на темные хлопья, падающие с неба, не видимого сквозь толщу земли – «Такой черный… Такой мягкий…».

– «Что ты сказала?» – прищурилась на меня аликорн, мерцая изумрудами глаз – «Снег? Черный снег?».

– «Он так прекрасен, так мягок» – удерживающая меня воля сломалась, и тихо чирикая на непонятном мне языке, вновь уползла куда-то вглубь вдруг ослабевшей души. Трясущимися ногами я сделала шаг, затем другой… И повалилась вперед, прямо на шагнувшую мне навстречу принцессу – «Зачем, зачем вы воскресили меня? Зачем мучаете меня, опять и опять? Я… Я лишилась ребенка, лишилась всего, что у меня оставалось, лишилась даже своей жизни – чем я должна вам еще послужить?».

– «Скраппи, очнись! Тут нет снега!».

– «Он есть – он во мне» – я покачала головой, ощущая, как черные снежинки, кружась, падают мне на… На глаза. Сенсоры отключились, возвращая мне возможность видеть своими глазами, но что можно увидеть в непроглядной темноте того чудовища, в которое я превратилась? Превратилась добровольно, отдав часть души за возможность отомстить своим убийцам, не дать им восторжествовать, разрывая мое тело на части во имя науки и новых исследований – «Луна… Мама… Прошу тебя… Прекрати это».

– «Ох, Скраппи» – прошептала прекрасная кобылица. Зашевелившись, ее сестра сделала попытку подползти к нам – и вновь упала без сил – «Подожди меня, я сейчас!».

– «Не спеши. Уже некуда спешить» – дышать становилось труднее. Мир сократился до узкого пяточка, на котором лежало два умирающих тела, и темные хлопья, так напугавшие меня несколько лет назад, медленно укрывали нас черным, погребальным саваном.

«Не в мою смену, ты слышишь? Не в этот день!».

Яркая вспышка далекой зарницы пронзила небосвод, потухнув где-то за горизонтом. Тишина, лишь тихий плеск разбивающейся о тело воды давал мне понять, что я еще жив, или, по крайней мере, еще существую. Я медленно покачивался на еле заметных, антрацитово-черных волнах, державших меня, словно воды ушедшего в небытие, соленого, Мёртвого моря[285]. Казалось бы, плыви, пока не выбьешься из сил, ищи свою землю, но… Я не мог так поступить, ведь на моей груди, свернувшись калачиком, тихо посапывало небольшое, пятнистое тело. Милые ушки-лопушки бессильно повисли, копыта скрывались под заметно разросшимся животом, а растрепавшаяся, черно белая грива, нечесаными космами свисала мне на лицо. Мягкий, бежевый нос тихо посвистывал, уткнувшись мне в шею, а между бархатных, черных губ, иногда, свешивался длинный, розовый язычок. И как мне было бросить доверившееся мне чудо?

Обычно, я слышал ее голос. Раздававшийся вокруг меня, он шутил и смеялся, плакал и дерзил, и каждый раз, слыша в нем слезы, я крепче сжимал ворочавшееся в моих объятиях тело, глядя на темное небо, в котором, как в зеркале, отражалось все то, что видела в своих снах эта маленькая кобылка. Порой, заметив то, что ускользало от взгляда малышки, я принимался кричать, но путем несложных экспериментов заметил, что до нее долетает буквально два или три слова из десяти. Длинные фразы терялись вдали, и только одно, громко сказанное слово, долетало без искажений до таких близких, и в то же время, таких далеких ушей. Стоило мне опустить свою руку на холку, прижимая прильнувшую к груди голову, как на меня обрушивался водопад из видений и запахов, мыслей и чувств – я готов был остаться навечно в этом прекрасном, бушующем мире, но реальность, то странное место, что качало нас на угольно-черных волнах, имело свой нрав, свой характер, и иногда, налетающий шквал грозил вырвать из моих рук пятнистое тельце, унеся его прочь, в чернильную темноту… Тогда я напрягался и обхватив руками беспокойно ворочавшуюся кобылку, старался укрыть ее от налетевшей непогоды, по самые ноздри погружаясь в ставшие беспокойными воды этого межмирового океана. Кто я теперь? Что делаю тут? Я не знал ответа на этот вопрос. Был ли я песчинкой, или просто душой, вырванной из тела, да так и застрявшей между мгновеньями, между «тик» и «так»? Мне было все равно. Признаюсь, я мечтал о посмертии, пытался вспомнить друзей и даже самого себя – но все было тщетно, и каждый раз, погружаясь в видения пятнистой кобылки, я понимал, что нужен этой маленькой засранке. Я мог помогать ей – и я помогал. В самые злые минуты, когда тело кобылки безжизненно вытягивалось у меня на груди, я лишь сжимал зубы, и сильным, но аккуратным ударом по левой стороне груди, и осторожным, но энергичным массажем грудной клетки, заставлял остановившееся сердечко вновь делать удар, затем другой… Не знаю, правильно ли я поступал, ведь никогда до того мне не приходилось реанимировать маленьких животных, но кажется, что-то из того, что я делал, приносило свои плоды. Тяжелее стало, когда у моей подопечной, сладко зевавшей и сопевшей на мне, словно на надувном матрасе, стал увеличиваться живот. Сколько тревог и волнений я испытал за это пятнистое чудо, сколько суток подряд оберегал его от волн и порывов холодного ветра, сжимая руками тяжелое, мягкое пузо, периодически, забываясь в коротком забытье-полусне. Признаюсь, идея все бросить и просто уплыть не раз и не два возникала в моей голове. При виде проплывающих мимо предметов, покрытых скользкими водорослями, кто-то настойчиво шептал мне – «Положи ее, оставь и забудь! Кто узнает?». Но я понимал, что узнаю я сам. Я не был маленьким, и прекрасно понимал, что она соскользнет с этой груды обломков при первой же хорошей волне. Она подарила мне понимание того, что случилось с людьми, что для нас еще не все потеряно, и что даже в самой кромешной темноте, когда-нибудь, проклюнется свет. Нужно лишь ждать, верить, и оставаться собой.

Оставаться человеком.

– «Лл… Луна…» – грохот доспехов, разваливающихся вокруг, словно карточный домик, ворвался в мои уши, словно гром среди ясного неба. Упав на холодный, стальной пол, я заскулила, получив по голове тяжелым, шипастым куском стали, по счастливой случайности, не напоровшись ни на одну из граненых хреновин, испачканных в чьей-то крови. Упав возле поверженной сестры, Луна водила над ней потрескивающим от магии рогом, с которого, как и в виденном мной предостережении, вновь и вновь, срывались водопады потрескивающих звездочек, гаснувших на изрезанной, окрашенной кровью шкуре. Какие-то раны затягивались, но большая часть не спешила поддаваться магии Принцессы Ночи, лишенной своих невероятных декоктов.

– «Не уходи!» – встав на ноги, я с трудом выбиралась из кучи покореженной стали, стремясь вперед, туда, где угасая, еще светилась большая, высокая фигура, широко раскинувшая руки над обломками того, во что превратила меня смерть. Рванувшись, я растянулась на полу, в очередной раз, расквасив уже изломанный нос, но даже не заметила этого – «Прошу тебя, не оставляй меня! Слышишь?!».

И тишина. Лишь негромкое, прерывистое дыхание Селестии, да сосредоточенное пыхтение Луны, звенящей своим рогом, словно бесполезной погремушкой. Как он там говорил? «Всегда оставаться человеком»?

– «Отойди» – решение пришло сразу, стоило мне вспомнить этот странный полусон-полуявь. А может, ничего этого и не было, лишь бредни мозга, лишенного кислорода в утробе стального гиганта. А может, я и в самом деле мертва, и это все – мой маленький, персональный ад? Но если он мог оставаться человеком в своем собственном чистилище, то разве не могу оставаться такой же и я?

– «Прошу тебя, Луна. Не мешай» – наклонив голову, я скосила глаза на кончик гладкого, острого рога. Нет, не так. Не колдовать. Как там сказала эта гадюка? «Просто захоти?».

И я захотела.

– «Нет… Не смей…» – с трудом поднимая голову с окровавленного пола, разорванным ртом прохрипела богиня. Магия Луны делала свое дело, и несмотря на то, что младшая из двух сестер куда как хуже владела лечебной магией, не рискуя соперничать в ней даже с обычными единорогами, она все-таки смогла передать своей сестре часть собственных сил, и теперь, бессильно лежала рядом, тихонько позванивая рогом, искрящим фонтанчиками звезд, шипящих на шкуре белоснежного аликорна.

«Я видела это, но несколько по-другому. Что же я наделала?!».

– «Нет…» – прошептала Селестия. Губы изувеченной богини шевелились, едва выговаривая слова – «Нет… Не нужно… Не отвергай… Дар…».

– «Нужно» – я поставила окончательную точку в этом вопросе, обрушивая на лежащего аликорна потоки гудящего, алого пламени. Закрыв глаза, я стиснула зубы и терпела, терпела терзавшую меня боль, проходящую сквозь все мое тело. Я вспоминала каждый удар, каждую рану, нанесенную мне кинжалами, мечами, ножами, когтями и копытами тех, кто пытался меня убить – что значили сейчас они, когда передо мной лежала та, о ком я даже и не смела мечтать? Та, что всегда была рядом, и даже если в чем-то ошибалась, то я – я поступила с ней еще хуже, чем можно было бы представить себе.