Бернгард Келлерман - Гауляйтер и еврейка

• Название: Гауляйтер и еврейка
• Автор: Бернгард Келлерман
• Издательство: Мапрекон
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-8319-0040-1

«Гауляйтер и еврейка» (1948) известного немецкого писателя Бернгарда Келлермана (1897–1951) — обличение фашистского государства, его преступных руководителей, резкая критика компромиссной позиции по отношению к нацизму. Роман этот вошел в золотой фонд немецкой и мировой литературы.

---

Разглядывая материи, он нет-нет да посматривал на толстые рулоны коричневого сукна, из которого шили себе форму члены партии.

— Хорошая материя, — похвалил он и пощупал сукно.

— Первоклассный товар, ему износу нет! — заверил его портной, стоивший с сантиметром на шее. — Вы уже заходили к Хабихту записаться?

Фабиан покачал головой.

— Я ведь четыре месяца был в отпуске из-за болезни сердца.

— Да, я знаю. Но теперь-то бы останетесь у нас? Вы, верно, знакомы с Хабихтом, руководителем местной партийной организации?

— Да, конечно! Несколько лет назад он чинил мне сапоги для верховой езды.

— Чинил? — Портной засмеялся. — Теперь он ничего больше не чинит. Он не знает, куда деваться от заказов, у него пятьдесят помощников. Ну, да это по заслугам! Ведь он денно и нощно работал для партии, денно и нощно, и это еще в то время, когда находились люди, которые смеялись над его приверженностью к ней. Хабихт и я были, можно сказать, пионерами. Хабихту посчастливилось: он купил большой дом вдовы Кирш и обзавелся всевозможными машинами. Ортсгруппенляйтеру любой банк охотно даст ссуду! Он, наверное, скоро откроет собственную фабрику. Вот эта материя будет вам к лицу, посмотрите! Вы еще придете к нам, я готов держать пари на что угодно.

— Не знаю, — уклончиво ответил Фабиан. — Как офицер запаса я ведь, собственно, должен был бы: вступить в какую-нибудь военизированную организацию.

— Обязательно! Вы, насколько мне известно, были капитаном? Ну, тогда вы быстро добьетесь высокого поста.

Лицо Фабиана не выразило особого удовольствия. Он покачал головой.

— Как раз этого-то я и хочу избежать, — сказал он. — Вы не представляете себе, как я занят.

— Ах, это насчет должности? — живо подхватил портной. — Так если у вас нет времени, откажитесь от нее. Многие так делают. Человек, обладающий таким ораторским талантом, должен быть с нами. Как часто я говорил своим друзьям: «Почему доктор Фабиан еще не с нами? Вот бы нам такого человека, такого трибуна!» Я как сейчас слышу вашу речь в зале ратуши; да, это была речь! Вам кажется, не очень по душе эта материя? Сейчас покажу вам еще другие оттенки.

Фабиан заставил Мерца показать еще целый ряд образцов, которые портной ловко сбрасывал с полок. Фабиан в это время сидел на прилавке у телефона и звонил в свою контору, секретарше фрейлейн Циммерман, которую просил задержаться еще на четверть часа, — он скоро придет.

Наконец Мерцу, кажется, удалось угодить ему: Фабиан облюбовал светло-коричневую материю, мягкую, почти как плюш.

— На этом сукне я и остановлюсь, — сказал он. — В первые дни у меня будет много срочных дел, но все-таки начнем с костюма. Не правда ли, господин Мерц?

Маленький седовласый портной угодливо изогнулся перед ним.

— Отлично, отлично! — подобострастно воскликнул он. — Во всяком случае, советую вам поспешить, ведь каждую минуту может быть закрыт прием. Теперь каждый хочет вступить в нашу партию. На днях вступили три преподавателя гимназии, ректор Мюллер, редактор Шилль, доктор Митман из Исторического общества. Словом, вся городская интеллигенция. У Хабихта уже голова идет кругом.

— Хорошо, но только при одном условии! — снова начал Фабиан и понизил голос. — Никто не должен об этом знать, никто и ни при каких обстоятельствах!

Портной клятвенно поднял обе руки.

— Ни одна душа на свете, даю вам слово!

Фабиан еще раз пощупал светло-коричневое сукно.

— Хорошо, я остановлюсь на этом, — сказал он. — Шейте костюм, и пусть он полежит у вас, я возьму его, когда мне понадобится, а к Хабихту я ведь могу зайти в любой день; он, надо думать, быстро все уладит.

— Ну конечно. Для вас он особенно постарается. — Портной хрипло засмеялся и распахнул перед Фабианом дверь.

От него Фабиан направился прямо к себе в контору. Доктор Хаммершмидт, старый юрист и очень болезненный человек, заменявший Фабиана в его отсутствие, уже ушел; разошлись и другие служащие; одна только секретарша фрейлейн Циммерман, стареющая и довольно неприглядная девица, поджидала его уже в шляпе.

— Кажется, уже весь город знает, что вы возвратились из отпуска, — объявила она. — Я здесь записала, кто звонил по телефону. Господин медицинский советник Фале телефонировал трижды и просил вас, если можно, еще сегодня позвонить ему в Амзельвиз, — доложила она.

Фабиан попросил немедленно соединить его с Фале. Фале был домашним врачом Фабиана, который очень почитал его, как, впрочем, и все жители города. Фале отозвался усталым голосом и говорил как-то невнятно. Речь идет о личном деле, которое, собственно, невозможно разрешить по телефону, сказал он Фабиану. Да, сейчас он живет в своем загородном доме и чувствует себя совсем больным от всех этих волнений.

Фабиан обещал завтра быть у него. Потом он поручил фрейлейн Циммерман подготовить текущие дела: он собрался работать сегодня до глубокой ночи.

— Да, еще принесите мне годовые отчеты фирмы Шелльхаммер.

— Отчеты Шелльхаммеров я сейчас найду. Дела уже подготовлены, — ответила секретарша. — Как вам известно, новых дел мало. В практике сейчас большое затишье, — добавила она. Но так как Фабиан не отозвался, пожелала ему доброй ночи и ушла.

— Доброй ночи, — сказал Фабиан. Он остался один и углубился в дела. Его адвокатская практика, бывшая раньше блестящей, в последние месяцы сильно пошатнулась и едва покрывала расходы на содержание конторы.

— «В практике сейчас большое затишье!» — Он засмеялся. — Вы, кажется, все еще не понимаете, фрейлейн Циммерман, что нас просто-напросто бойкотируют, — обратился он к секретарше и, только сказав это, вспомнил, что она уже ушла. — Вы, кажется, моя дорогая фрейлейн, до сих пор не уяснили истинного положения вещей, — саркастически продолжал он и, смущенно улыбаясь, добавил: — Смею вас уверить, моя милая, что скоро это изменится, очень скоро.

Он раскрыл дело и начал его изучать. «Не воображаете ли вы, что я собираюсь пойти ко дну? Как? Но, уважаемая, нам известны примеры из истории. Ней и Мюрат на всю жизнь остались бы простыми капралами, если бы у них недостало ума вовремя принять решение».

X

На другой день Фабиан вышел к завтраку, испытывая чувство глубокого удовлетворения. Ну что ж, он перешел к действиям. Правда, кое с кем он еще был не согласен, но все же радовался своей решимости. «Только дурак может ждать совершенства в этом мире», — сказал он себе. Интересы семьи, сыновей требовали от него решения. Через несколько недель его контора была бы закрыта, а он сам выброшен на улицу. Стоит ли менять свой привычный образ жизни из-за какой-то формальности, когда еще есть выход? Этого никто не вправе от него требовать.

Было и еще одно соображение, притом весьма существенное! Если он будет членом партии, то его оставят в покое и ему не придется дрожать от страха, что за ним в любое время, когда им заблагорассудится, могут прийти молодцы с Хайлигенгайстгассе.

В то утро Фабиан задержался в конторе дольше обычного. Он поблагодарил своих сотрудников и выразил надежду, что они не оставят его, даже если объем работы возрастет вдвое или втрое. Так он приблизительно и выразился; вид у него был очень уверенный, и сотрудники решили, что шеф возвратился из отпуска совсем новым человеком, полным сил и энергии.

Практикант, получавший маленькое жалованье, обратился к нему с просьбой о прибавке: у него на руках старуха мать. В противном случае он вынужден будет искать другое место.

— Другое место? — прервал его Фабиан. — И как раз теперь, когда работы будет явно прибавляться? Даже и не думайте, дорогой мой. — Он удовлетворил просьбу практиканта и поручил ему вплотную заняться делом Шелльхаммеров. Ему нужен надежный помощник, который входил бы во все мелочи, у него самого нет для этого времени.

Несколько часов подряд он занимался срочными делами, потом попросил фрейлейн Циммерман соединить его с братом Вольфгангом.

Вольфганг был в раздраженном состоянии. Он бормотал в трубку злобные слова, говорил об унижении, оскорблении, наглости, бесстыдстве, так что Фабиан громко рассмеялся.

— Во времена французской революции тебя бы просто обезглавили! — воскликнул он.

На Вольфганга это, видимо, подействовало.

Сегодня утром на Хайлигенгайстгассе его продержали битый час, что он считает возмутительным, потом два молокососа с наглым видом прочли ему лекцию об обязанностях гражданина в «Тысячелетней империи» и тому подобный вздор. Они вели себя довольно шумно и под конец даже пригрозили ему Биркхольцем. Одним словом, сплошное бесстыдство и наглость. После такого предупреждения его отпустили.

Фабиан пытался успокоить брата. Сегодня или завтра они вместе разопьют бутылочку вина в «Звезде» и опять будут смотреть на мир сквозь рубиновые грани полных бокалов.