Роберт Говард - КОГОТЬ ДРАКОНА. Сага лунных башен

• Название: КОГОТЬ ДРАКОНА. Сага лунных башен
• Автор: Роберт Говард
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-87365-060-8

Введите сюда краткую аннотацию

---

Это был век переселений. Мы пока еще не добрались до каньона Пало-Дуро, будущей колыбели племени. Наши северные пастбища простирались севернее реки Платт, хотя постепенно мы все чаще и чаще вторгались на Застолбленные Равнины юга, гоня перед собой апачей. Сто двадцать пять лет спустя мы навсегда сломали их мощь в семидневной битве на реке Уичито, и они, разбитые наголову, отступили в горы штата Нью-Мексико. Но во времена Железного Сердца апачи все еще считали южные прерии своим владением, а мы воевали больше с сиу, чем с ними.

Вот воины сиу и убили Красного Ножа.

Они захватили нас врасплох неподалеку от берега Платта, примерно в миле от крутого холма, чья вершина была покрыта чахлыми зарослями. К этому-то холму мы устремились, думая только об одном: «Это не обычный набег!» Нападение сиу смахивало на вторжение, к тому же к ним присоединились тетоны, брулы и янктоны. Врагов собралось тысячи три, они намеревались напасть на стойбище команчей, расположенное несколькими милями южнее. Если племя не предупредить, сиу захватят его врасплох и уничтожат. Я успел добраться до холма, а конь Красного Ножа, споткнувшись, упал вместе с всадником, и сиу схватили моего брата. Они притащили его к подножию холма, на вершине которого я, укрывшись от их стрел, уже готовился послать дымовой сигнал, запалив костер. Сиу и не пытались атаковать меня, так как знали, что напорются на мое копье и стрелы. К тому же тропинка, ведущая наверх, была только одна. Враги крикнули мне, что если я не подам сигнал, то они подарят Красному Ножу быструю смерть и поедут дальше, не трогая меня.

Красный Нож крикнул:

— Зажигай костер! Предупреди наш народ! Смерть сиу!

И тогда враги стали пытать моего брата. Но я не обращал на это внимания, хотя прерия у меня перед глазами плыла в красной пелене. Сиу медленно разрезали его на куски, а Красный Нож смеялся над ними и пел свою песню смерти, пока не захлебнулся собственной кровью. Он прожил намного дольше, чем простой смертный. Дым тем временем заклубился, поднимаясь к небу и предупреждая мое племя.

Сиу поняли, что потеряли преимущество внезапной атаки, вскочили на коней и ускакали еще до того, как первая тучка пыли на юге отметила приближение моих собратьев-воинов. Жизнью своего брата я заплатил за жизнь племени и получил новое имя. С тех пор меня звали Железное Сердце. Целью моей жизни стала месть. Я убивал сиу снова и снова, поющими стрелами, разящим копьем, жгущими плоть факелами и маленькими ножами для разделки мяса… Я стал Железным Сердцем, Скальпохватом, Мстителем.

Скачущий-с-Громом… Вспыхивали молнии, удары грома катились над прерией, заставляя прятать голову даже самых храбрых воинов, а я пускал коня вскачь. Потрясая копьем, я распевал о своих деяниях, не обращая внимания ни на богов, ни на людей. Страх, казалось, умер в моем сердце там, на холме, когда я смотрел, как под тетонскими ножами расстается с жизнью мой брат. И только один раз страх все же пробудился вновь. Вот об этом-то я вам и расскажу.

Осенью 1575 года около сорока наших воинов отправились на юг, чтобы нанести удар по испанским поселениям. Стоял сентябрь, который позже станет месяцем войны — когда мужчины отправляются на юг за лошадьми, скальпами и женщинами. Уже во времена Железного Сердца этому обычаю было не меньше сорока лет.

Мы собирались добыть лошадей, но в тот раз так и не достигли Рио-Гранде. Мы свернули в сторону и нанесли удар по липанам на реке, которую теперь называют Сан-Саба. Глупая выходка, но мы были молодыми воинами, и нам не терпелось пересчитать налобные повязки наших старинных врагов. Мы еще не усвоили, что лошади — поважнее женщин, а женщины — поважнее скальпов. Мы захватили липанов врасплох и устроили настоящую резню. У липанов было заключено перемирие с людоедами-тонкева, непримиримыми врагами команчей. Раз и навсегда мы свели счеты с тонкева лишь зимой 1864 года. Тогда мы стерли с лица земли их резервацию Клир-Форк в Бразосбе. Эзатема участвовал в той битве, и он (я!) окунал руки в их кровь с такой радостью, словно помнил события далекого прошлого своего племени.

Но осенью 1575 года до той резни было еще много-много лет. Преследуя удирающих сломяголову липанов, мы наскочили прямиком на тонкева и их союзников уичито.

Вместе с липанами против нас выступило около пятисот воинов — слишком много даже для команчей. Кроме того, мы сражались в сравнительно лесистой местности. Тут у наших врагов было преимущество, потому что мы, рожденные и выросшие в прериях, предпочитаем драться на открытом пространстве.

Наконец мы, всего пятнадцать воинов, вырвались из лесов и бежали на север. Тонкева преследовали нас почти сто миль даже после того, как липаны бросили погоню. Как они ненавидели нас! И потом, каждому тонкева не терпелось набить живот мясом команча, должным образом поджаренного. Людоеды верили, что от этого боевой дух команча переходит к пожирателю. Мы тоже в это верили, вот поэтому мы так и ненавидели тонкева, испытывая, разумеется, и естественное отвращение к людоедству.

Апачей мы встретили неподалеку от горы Дабл-Форк в Бразосбе. Нам потребовалось немного времени, чтобы нанести им удар. Мы двинулись на юг, а они остались зализывать раны в зарослях чапаррели, хоть и горели желанием отомстить. Чуть позже им удалось нас нагнать. Бой оказался коротким. От сорока воинов, которые столь гордо отправились на юг, осталось только пятнадцать. И всего пять всадников перевалило через хребет Кэпрок… тот хребет со множеством ущелий и проходов, что протянулся через прерии, словно гигантская ступень к землям, расположенным намного выше.

Я мог бы рассказать вам, как воевали индейцы прерий. На нашей планете раньше никогда не видывали таких боев и никогда больше не увидят, ибо все это минуло в прошлое. От Молочной реки до Мексиканского залива индейцы сражались одинаково — верхом, неожиданно налетая, осыпая врагов градом стрел с древками из кизила и кремневыми наконечниками. Индейцы атаковали, разворачивались, отступали, заманивая врага. А та стычка у Кэпрока ни чуть не походила на бой между индейцами. Нас было пятнадцать, и мы сражались против сотни апачей. Когда они нас нагнали, уже разгорался закат, иначе сага о Железном Сердце на этом бы и закончилась, а его скальп коптился бы у очага какого-нибудь апача вместе с десятью другими, снятыми в тот день тиграми прерий.

Но когда наступила ночь, нам удалось рассеяться и уйти от врагов. Мы вновь соединились, уже поднявшись на Кэпрок — усталые, голодные, с пустыми колчанами, на измотанных лошадях. Теперь нас осталось пятеро. Иногда мы шли пешком и вели коней в поводу, что само по себе говорит о том, в каком они были состоянии, ведь команч никогда не пойдет пешком, если можно ехать на коне. Мы следовали на север, отклоняясь на запад — в эти края никода не заезжал никто из команчей. Таким образом мы надеялись ускользнуть от своих непримиримых врагов. Наш маленький отряд оказался в самом сердце страны апачей, и никто из нас не питал ни малейшей надежды когда-нибудь добраться живым до нашего лагеря на Симарроне. Но мы продолжали упорно пробираться через огромную безводную пустыню, где даже кактусы не росли и где на твердой, как железо, земле не оставляли следов копыта лошадей.

Должно быть, к рассвету мы пересекли какую-то черту. Точнее выразиться я не могу. На самом-то деле не было там никакой черты, и все же в какой-то миг все мы поняли, что вступаем в иную страну. И люди, и животные это почувствовали. Мы все шли пешком, вели лошадей в поводу и вдруг все разом попадали на колени, словно сбитые с ног землетрясением. Лошади зафыркали, стали бить копытами и, не будь они слишком слабыми, вырвались бы на волю и удрали.

Но мы настолько устали и забрались слишком далеко, чтобы испугаться или хотя бы задуматься об этом. Мы потащились дальше, обратив, правда, внимание на то, что небо заволокло тучами, а звезды стали тусклыми и совсем невидимыми. Более того, ветер, который почти беспрестанно дул на этом огромном плато, внезапно стих. Мы шли по равнине в ужасной тишине все время на север до тех пор, пока не рассвело. Наступил день, сумрачный и тусклый.

Мы решили, что попали в страну духов, каким-то образом ночью пересекли черту, что отделяла эту таинственную страну от естественного мира. Сама местность не изменилась: во все стороны от горизонта к горизонту тянулась плоская и однообразная равнина. В воздухе плавал какой-то сумрачный туман. Взошло солнце, оно выглядело бледным, водянистым и больше походило на луну, чем на солнце. Воистину мы ступили в Затемненную Землю — мрачную страну, о которой до сих пор шепчут у костров чероки, хотя откуда они узнали о ней — неведомо.

Впереди на равнине виднелось скопление конических типи. Сев на усталых лошадей, мы медленно поехали туда. Инстинкт подсказывал нам, что там нет никого живого. Перед нами лежало стойбище мертвых. Мы молча сидели на лошадях, съежившись под свинцовым небом. Во все стороны протянулась однообразная пустыня; к западу от нас туман сгустился. Сквозь него ничего не было видно.