Роберт Говард - ВРАТА ИМПЕРИИ. Сага вольных городов

• Название: ВРАТА ИМПЕРИИ. Сага вольных городов
• Автор: Роберт Говард
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-7906-0079-4

В очередном томе собрания сочинений Роберта И. Говарда читателей ждут встречи как с новыми, так и с давно полюбившимися героями, каскады головокружительных приключений, экзотика дальних стран и чужих миров, интриги, отвага и колдовство.

Все произведения публикуются на русском языке впервые.

---

При дневном свете рыцарь увидел своих спутников — два десятка всадников-сельджуков, одетых в сталь, золото и кожу. Они мчались подобно ветру, не жалея коней, и он предположил, что в холмах их ждут свежие лошади, поскольку они уже были за восточными границами владений Алексиса. Они ни в чем его не подозревали, но у него в этом мрачном маскараде не было никаких планов. Ему приходилось плыть по течению, будучи помимо воли захваченным водоворотом событий. Он знал, что следует делать, если возникнет благоприятная возможность, но в данный момент он был беспомощен и не располагал всеми необходимыми сведениями.

В самом деле, вся его жизнь шла подобным образом. Об этом сейчас мрачно размышлял он под стук копыт. Он родился в замке, отстроенном из руин саксонской крепости, почти через год после битвы при Гастингсе. С ранней юности он ввязался в столь запутанную историю, что сам уже отчаялся выбраться из нее невредимым. Ему пришлось покинуть родные края — всего на день он успел опередить солдат, посланных рассерженным королем. Обидевшись на своего сеньора, он поступил на службу к герцогу Роберту Нормандскому, что постоянно ссорился со своим похожим на лиса братом. Однако нетерпеливая душа Роджера не смогла вынести праздности и обжорства герцога, сколь бы добродушен тот ни был, и в конце концов он оказался в королевстве, которое норманнские мечи отсекли от Южной Италии. Он скакал рядом с Танкредом и участвовал в его приключениях, но нескончаемые амбиции Боэмунда наскучили английскому рыцарю. Место действия переместилось в Рейнланд, где ему пришлось стать участником кровавого завершения вражды герцога Годфри с Рудольфом Швабским. Затем наступила пора расцвета крестовых походов, последовавшая за трубным зовом папы Урбана, и люди начали продавать свои земли, чтобы купить коней, которые унесли бы их на восток — спасать заблудшие души и убивать язычников.

Бароны постепенно собирались вместе, но, с точки зрения наиболее нуждающихся, слишком медленно. Кроме того, многие молчаливо сомневались в том, что на их долю что-либо останется после того, как великие лорды одержат победу. Толпы крестьян, нищих и бродяг объединились вокруг Петра Отшельника, целуя землю, по которой он ступал, и подставляя головы под удары копыт его угрюмого осла — в попытках вырвать клок серой шерсти животного как священную реликвию. Петр во всем подражал Урбану, и, казалось, какая-то магнетическая сила привлекала на его сторону все новых и новых людей. Этот мрачный фанатик обратил в свою веру также нескольких бедствующих рыцарей и дворян, и пестрая орда двинулась на восток, вниз по Дунаю, воспевая осанну и воруя свиней.

Среди этих бедных рыцарей были Роджер де Коган и его брат по оружию, Готье Сан-Авуар — Безденежный. Они пытались навести хоть какой-то порядок среди окружавшего их сброда, но с тем же успехом они могли пытаться собрать в стаю карпатских стервятников. Прожорливые паломники, которых насчитывалось около восьмидесяти тысяч, словно саранча прошли по земле венгров, сразились с заставами Алексиса, на коленях приветствовали шпили Константинополя и наконец обосновались там, явно намереваясь уничтожить все продовольственные запасы империи.

Когда они начали сдирать свинцовые листы с крыш соборов, чтобы продать их на рынке, Алексис, пребывая в совершеннейшем отчаянии, убедил их перебраться на другой берег Босфора. Там они рассеялись по холмам и, к всеобщему облегчению, пали жертвой разбойничьей банды турок. Готье и его товарищи, движимые скорее доблестью, нежели благоразумием, поспешили на помощь несчастным и наткнулись на целую армию украшенных перьями цапли и распевающих песни всадников. Готье пал смертью храбрых на груде вражеских трупов, вместе со своими доблестными воинами, а сэр Роджер, придя в себя после страшного удара секиры по макушке шлема, обнаружил, что скован цепями вместе с прочими воинами своего отрада. Далее они пешком шагали в Ниццу; здесь его продали высокому худому стервятнику, одетому в сталь и золото, — арабу, Юсефу ибн Загашу. Его изящный корабль ходил вдоль берегов Черного моря и вверх и вниз по Босфору, от Черного моря до Средиземного. Рыцарю пришлось стать свидетелем ужасных сцен, кои разыгрывались как в трюме галеры, так и на запятнанной кровью палубе, — потом они являлись ему в кошмарных снах в течение всей его жизни. Однако эти кровавые видения не в силах были затмить иную жуткую картину — его товарища, Готье, умирающего среди мертвых, и — худого надменного всадника в золоченой кольчуге и шлеме с пером цапли, поднимающего на дыбы лошадь, копыта которой мигом позже опускаются на окровавленное лицо…

«Так Осман, сын Килиджа Арслана, поступает с неверными!» Эти презрительные слова звучали в ушах Роджера де Когана сквозь плеск волн, скрип весел и шум сражений.

Теперь же английский рыцарь оказался в одной компании с турецкими грабителями. Он чувствовал себя участником мрачного маскарада; он ничего не знал о том, куда они направляются, за исключением того, что ему — вне всякого сомнения — предстоит оказаться лицом к лицу с принцем Османом и его жестокосердым отцом. Роджер постоянно оглядывался, нет ли признаков погони, но если солдаты Алексиса и преследовали их, то уже сбились со следа.

К полудню всадники подошли к невысокой башне среди холмов. Тут их ждали еда, питье и свежие лошади. Они находились во внешних владениях Килиджа Арслана, Красного Льва ислама, но пока что не встречали никаких поселений — лишь руины, оставшиеся от древних времен правления римлян. Быстро поев, они вновь вскочили в седла и помчались дальше.

В течение всего жаркого и сухого летнего дня они скакали галопом среди неровных холмов, не жалея лошадей. Роджер искал взглядом передовой отряд крестоносцев или хоть какие-то признаки их движения, но понял, что они сами, видимо, едут севернее. Он не задавал никаких вопросов; ничего не говорил и Ортук-хан. Он ехал, напевая песню о воине, который был столь искусным наездником, что удостоился имени Оседлавшего Ветер. Роджер чувствовал — это было слабостью и предметом тщеславия сельджука.

Взошла луна, затем зашла снова, и они опять остановились среди холмов, где смогли поменять лошадей. Ортук-хан долго о чем-то разговаривал с запыленным гонцом. Затем он уселся на землю, скрестив ноги, и сделал знак своим людям, чтобы те приготовили еду.

— Мы уже недалеко от цели, — сказал он Роджеру. — За часы мы преодолели расстояние, на которое крестоносцам потребовались дни. Теперь лишь три часа пути отделяет нас от лагеря неверных. На рассвете мы двинемся вперед и вступим в битву.

Недоумевая, каким именно образом Алексис намеревался избавиться от Боэмунда, не уничтожив остальных крестоносцев, Роджер решился задать вопрос:

— Расскажи мне еще раз, какую ловушку Красный Лев подстроил крестоносцам.

— Очень просто, — с готовностью ответил Ортук-хан. — Маймун — Боэмунд — вместе со своими людьми идет впереди основного отряда неверных. Этой ночью они разбили лагерь там, где холмы спускаются к равнине Дорилеум, ожидая подхода Сенджила — Сен-Жиля — и остальных.

Однако Алексис дал этим остальным проводника, который поведет их по ложному пути. Видишь вон ту вершину, которая возвышается над другими холмами? Если ты поскачешь прямо на юг от этой вершины, через пять часов ты окажешься возле их лагеря.

На рассвете Красный Лев нападет с востока и раздавит Маймуна и его рыцарей. Затем он двинется дальше и сотрет с лица земли Сенджила и остальных.

Значит, Алексис был заодно с сельджуками — по крайней мере, в том, что касалось уничтожения Боэмунда; это было очевидно с самого начала. Вероломный проводник, которого упомянул Ортук-хан, вероятно, Теодор Бутумитес. Алексис говорил, что грек был вместе с Сен-Жилем. Рыцарь взглянул на вершину, стараясь четко запомнить ориентиры, указанные ему турком. Равнина Дорилеум находилась в трех часах езды к востоку; лагерь остальных крестоносцев — в пяти часах к югу. Вот первые лучи солнца коснулись восточных холмов. Турки зашевелились, седлая лошадей и застегивая доспехи.

— Ортук-хан, — небрежно сказан сэр Роджер, вставая и кладя руку на гриву стройного турецкого коня, которого ему дали, — уже светает, и нам нужно торопиться, чтобы присоединиться к Красному Льву. Но, чтобы разогреть коней, давай пробежим наперегонки до того холма.

Турок улыбнулся:

— Нам еще три часа скакать до Дорилеума, и у наших коней будет еще немало работы, прежде чем мы доберемся до лагеря.

— До холма всего лишь несколько сотен ярдов, — ответил сэр Роджер. — Я много слышал о твоем искусстве наездника и почту за большую честь состязаться с тобой. Конечно, здесь много камней и булыжников и почва ненадежна. Если ты неуверен…

Лицо Ортук-хана потемнело.

— Ты дурно выразился, о человек, которого зовут Разрушителем. Единственная глупость может сделать дураком и мудреца. Однако садись в седло. Я обгоню тебя, как мальчишку.