Виталий Гладкий - Чужая игра

• Название: Чужая игра
• Автор: Виталий Гладкий
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Боевик
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-0898-2

Буддийская философия и тайны восточных единоборств, политические авантюры и низменный экономический шантаж — все сплелось в один тугой узел для профессионального убийцы Киллера и бывшего спецназовца Волкодава, призванных не побеждать, а ликвидировать своих противников.

---

Вокруг царила безмятежная тишина. А засыпанные снегом деревья позади дачи напоминали оплывающие свечи.

Нас встретили два мордоворота, которых я не знал, если они и принадлежали к охране «Витас-банка». Охранники молча указали на лестницу, ведущую на второй этаж.

Ковровая дорожка скрадывала шаги, и я невольно оглянулся — неужели меня никто не сопровождает?

Нет, я поднимался по лестнице один.

Похоже, я вошел к Науму Борисовичу в особое доверие, подумал я со скепсисом. Как бы не так…

Эта лестница вела только к одной двери, и я решительно потянул на себя бронзовую литую ручку. Дверь открылась с трудом. Она была тяжелой, словно ее отлили из чугуна.

Комната напоминала зал заседаний: просторная, прямоугольная, с большим столом для президиума и с креслами вдоль стен; их можно было за считаные минуты расставить рядами, как в театре.

Справа от стола находился телевизор с огромным экраном; таких я еще не видел. Он был плоским и матово отсвечивал старинным серебром.

Под потолком висела хрустальная люстра не менее полутора метров в диаметре. А на полу лежал толстый персидский ковер ручной работы.

Стены украшали картины в позолоченных рамах, в основном пейзажи, написанные маслом. Подлинники это были или нет, я судить не брался. Но мне они понравились.

На высоких стрельчатых окнах висели тяжелые, шитые золотой нитью портьеры. Таких шикарных вещей теперь не делают. Наверное, Наум Борисович стибрил их в каком-нибудь музее.

Мне пришлось ожидать минут десять. Я даже заскучал. Но это внешне — если за мной наблюдают. А в самом деле на душе почему-то было тревожно.

Наум Борисович появился из двери в противоположном от «стола президиума» конце комнаты. Я уже давно на нее посматривал, потому что слышал в той стороне тихие шорохи.

Дверь была белой с позолотой и гармонировала с отделкой стен. Она отворилась совершенно бесшумно.

— Ты мне нужен, — вместо приветствия бросил Наум Борисович. И указал на помещение, откуда сам только что вышел. — Подождешь меня там, пока я не позову.

Мне не понравился его вид.

Он был бледен и изо всех сил старался скрыть волнение. Теперь я уже кожей ощутил неведомую опасность и насторожился.

Все мои органы чувств заработали на полную мощность. Я вдруг понял, что меня заманили в ловушку.

Но почему?

Однако делать было нечего, и я, ступая, как хищный зверь, вышедший на охоту, молча пошел туда, куда мне указал Витаускас.

Комната не страдала излишеством мебели и напоминала тамбур. В ней была еще одна дверь, наверное ведущая в другие помещения второго этажа.

Я осмотрелся и сел в кресло возле журнального столика.

На нем стояла массивная пепельница, отлитая из цветного стекла, и лежали журналы. В одном из углов я заметил глазок телекамеры.

Комната не имела окон и освещалась двумя плафонами. Мрачноватое помещение…

Я приготовился ждать.

Чего ждать?

Я и сам не знал, хотя на душе было так муторно, что хотелось немедленно броситься вон и бежать отсюда без оглядки. Вокруг были враги, у меня уже в этом не было сомнений. Притом готовые в любую минуту к активным действиям.

Что-то случилось…

Но что? Я где-то прокололся? Сомневаюсь. Я вел себя так, как и подобает верному слуге богатого господина.

Ко всему прочему я свою преданность доказал не только на словах, но и на деле.

Меня кто-то сдал?

Не исключено. Хотя и маловероятно.

Ведь я пока не исполнил замысел Абросимова. А я совершенно не сомневался, что меня внедрили в «Витас-банк» не ради какой-то там информации.

Скорее всего, я должен был отработать по своему «профилю». То есть кого-то ликвидировать.

Кого? Трудно сказать.

За время работы в банке я так и не понял, кто мой будущий «клиент». Всех моих начальников можно было замочить даже не поодиночке, а скопом. При большом желании.

Видимо, ликвидация должна была свершиться лишь в точно определенный момент. Не раньше и не позже. И завалить в этот момент нужно было совершенно конкретного человека, которого я держал бы все время на коротком поводке.

Это мог сделать только человек, вхожий в близкий круг «клиента». То есть в моем случае я — как охранник, который видит «объект» по семь раз на дню, а еще лучше телохранитель — ведь у богатого босса более приближенного к телу человека не бывает. За исключением разве что жены и детей.

Другого объяснения сложившейся ситуации у меня просто не нашлось…

Неожиданно я услышал, как где-то за стеной тонко запели электромоторы и раздался странный звук, будто закрывались створки большого импортного лифта.

Я недоуменно осмотрелся — и вскочил как ошпаренный. Там, где только что белели двери, матово блестел темный металл!

Я ринулся к выходу и постучал кулаком по внезапно появившейся преграде. Металл ответил глухим стоном, из чего я заключил, что пробить его можно только заложив заряд взрывчатки.

Я в ловушке! Мои худшие опасения и предчувствия подтвердились!

На мгновение мною овладело безумие.

Так глупо попасться! Дурак! Сколько можно наступать на одни и те же грабли?!

Правильно говорят умные люди, что жизнь — даже очень длинная — человека ничему не учит. Он как биоробот, всего лишь выполняет заложенную в него программу. Если там записано, что ему положено двадцать раз ступить ногой в одну и ту же колдобину, значит, он в нее вступит.

Ну, нет, Наум Борисович, я тебе не подопытный кролик! Мы еще покувыркаемся. Что бы ты мне там ни приготовил, но оставаться покорным, пусть и в этом карцере, я не намерен.

Я подскочил к стене слева. Противоположная была капитальной, а потому я понимал, что мне с нею не совладать.

Но с простенком — посмотрим.

Сосредоточившись, я нанес ногой первый удар. И удовлетворенно оскалился — по штукатурке пошли мелкие трещинки.

Что же, продолжим…

Я бил монотонно, как пневматический молот. По зданию шел гул, но мне было на него наплевать.

Главное — вырваться из этого каменно-металлического мешка. Вырваться!

А там разберемся, господа…

Трещины становились шире, начала отваливаться штукатурка, обнажая красный кирпич. Будь простенок тоньше, я бы уже развалил его.

Но похоже, строители материалов не жалели и делали кладку на совесть. Ничего, все упирается только во время…

Подозрительное шипение послышалось, когда начали шататься первые кирпичи. Я понял сразу, что оно означает, — газ!

Меня хотели или отравить, или усыпить.

Быстрее! Быстрее!!!

Теперь я бил с максимально возможной скоростью и концентрацией энергии. Стенка уже не стояла незыблемым монолитом, а вибрировала, всхлипывала и роняла кирпичные обломки.

И в это время газ, наконец, заполнил мои легкие. Я задерживал дыхание, сколько мог, но — увы…

Уже теряя сознание, я собрал всю оставшуюся энергию и ударил, на этот раз мысленно представив точку приложения силы за пределами простенка.

Ударил, хотя и знал, что в случае неверного расчета просто превращу кости правой ноги в осколки. Которые потом — если наступит это «потом» — будет не в состоянии слепить в единое целое даже гениальный хирург.

Раздался грохот, стена затряслась, и в ней образовалась дыра с неровными краями. И это было последнее, что я увидел, перед тем как провалиться в пучину удушья…

Очнулся я оттого, что кто-то хлестал меня по щекам.

Я открыл глаза и увидел силуэт человека. Он что-то говорил (или кричал), беззвучно разевая рот с желтыми лошадиными зубами.

Сознание возвращалось медленно, будто нехотя, и я прилагал большие усилия, чтобы выкарабкаться из невидимой вязкой субстанции.

Меня тошнило, кашель сотрясал тело, но воздух поступал в легкие мизерными порциями, и отравленная кровь, казалось, превратилась в ртуть, обратив руки и ноги в неподвижные и неимоверно тяжелые чурбаны.

Я попытался собраться и начал выдавливать из себя отраву сокращением мышц живота.

Получилось.

Чистый воздух хлынул в легкие освежающим потоком, и я, наконец, обрел возможность ясно видеть и слышать.

— …Не отбей ему мозги! Шеф еще должен с ним побеседовать. — Голос был грубый, с бычьей ленцой.

— Я так думаю, что они ему уже не понадобятся.

Это сказал знакомый мне мордоворот с лошадиными зубами, один из тех, кто встретил меня у входной двери дачи.

— О, смотри, оклемался…

В моем поле зрения появился и его напарник.

— Гы-гы… — осклабился он в идиотской ухмылке. — Как самочувствие, корешок?

Я не ответил.

От него несло чесночным духом, и мне снова стало дурно.

Я отвернул голову и уставился в окно.

Похоже, меня затащили на самый верх дачи, может даже на чердак, так как окно было небольшое и узкое.

— Какие мы нежные… — проворчал второй.

И довольно чувствительно врезал мне по скуле.