Юрий Степанчук - Звезда и ключ Индийского океана

• Название: Звезда и ключ Индийского океана
• Автор: Юрий Степанчук
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1987

В книге очерков Юрия Степанчука, работавшего длительное время на Маврикии, рассказывается о встречах с маврикийцами, об истории и современных проблемах страны. Большое внимание уделяется культуре и фольклору, былям и легендам, сложившимся на острове, оказавшемся на перекрестке интересов европейских государств и заслужившем название «гнезда корсаров».

Избранная автором форма изложения позволила ему создать яркую картину жизни маврикийцев, их труда и быта. Читатель познакомится с островом, где созданный природой «рай» не приносит счастья большинству маврикийцев.

---

«Все знают, — писал Брюнель, — что из живых существ нет ни одного более несчастного, чем раб-негр. „Быть жалким как раб“, „избитым как раб“, „работать как раб“ — выражения, определяющие страдание и горе. Всякий, кто видел колонии, согласится, что убийцы, которых вешают во Франции, за год не совершили столько преступлений, не пролили столько крови, не растоптали так жестоко само понятие гуманности, как белые поселенцы. В течение двадцати лет они подавляли, пытали и рвали на части негров, которых они считают своей собственностью»{Roy J. W. Mauritius in Transition. Mauritius, 1960.}.

Памятник Малартику на Марсовом поле, где я ждал Ананда, не просто запыленное напоминание об одной из страниц маврикийской истории. Прошлое предопределяет особенности и сегодняшнего дня маврикийцев. Есть на Маврикии и Другие памятники, например, защитнику рабовладельцев Адриену д’Эпине, который стоит в самом центре Порт-Луи, а основанная им газета «Серниен» благополучно продолжает выходить и поныне. Стоит ей почувствовать реальное или чаще всего воображаемое ущемление интересов сегодняшних плантаторов и сахарозаводчиков — потомков рабовладельцев, как ее страницы захлестывает волна злобы и ненависти.

Я не видел в Порт-Луи памятников тем, кто мужественно боролся за освобождение рабов. Их нет не потому, что рабовладельцы лучше сохраняют память о своих героях, — скорее всего время бежит быстрее, чем меняется соотношение сил на этом острове. Да, пишут некоторые журналисты, плантаторы боролись против Бако и Брюнеля, травили Джона Джереми, но ведь они не хотели допустить хаоса и кровопролития, которые могли возникнуть после освобождения рабов; заботились об экономике острова — иначе она могла бы прийти в упадок. Разве в этих условиях можно было поступить иначе? Отношение к прошлому определяется интересами и заботами настоящего.

Ко мне подошел Ананд. Марсово поле уже заполнилось участниками манифестации и зрителями, и мы пошли к трибунам отыскивать свои места.

В соответствии с программой праздника кульминационный момент должен был произойти в 12 часов. А до этого предстояли выступления. Не успели мы расположиться, как перед трибунами группа юношей и девушек начала исполнять танец, называвшийся «Радость свободы», затем со спортивными упражнениями вышли школьники. Особый энтузиазм вызвали танцы фольклорной группы института имени Махатмы Ганди, центра индийской культуры па Маврикии. Мелодичная музыка, девушки, облаченные в сари, их грациозность и простота движений перенесли огромную аудиторию в Индию, откуда ее вернули только следующие номера программы. Бой барабанов и ритмы веселого марша возвестили о подходе новой группы артистов.

— Это девушки из колледжа «Королева Елизавета», — наклонился ко мне Ананд, — среди них должна быть моя двоюродная сестра. Только как узнать ее в этом бело-голубом тумане?

Девушки были одеты в белые короткие юбки и белые сапоги и такие же курточки с голубой вставкой впереди, высокий головной убор заканчивался пучком синих перьев. Действительно, «бело-голубой туман», на фоне которого выделялась шедшая впереди девушка в красном.

— Может быть, та, что в красном, твоя сестра? — спросил я Ананда.

— Нет, она еще не доросла до красного мундира. Вон она… Во втором ряду справа.

Ритм сменился, все смешалось, девушки начали перестраиваться, не переставая синхронно исполнять ритмические упражнения. Синие трости с белыми набалдашниками вдруг взлетали у них над головами, а затем так же быстро и послушно возвращались в их руки. Девушки закончили выступление и в строгом спортивном порядке направились к выходу, образованному двумя трибунами на противоположной от нас стороне площадки. Эти трибуны из легких металлических конструкций были сооружены специально к празднованию Дня независимости. Обе были украшены ниспадающим с крыши полотнищем, состоящим из четырех горизонтальных полос: красной на самом верху, затем синей, желтой и зеленой.

О начале торжественной части возвестили фанфары. К площадке высотой в две ступени, покрытой красным ковром, направились генерал-губернатор и премьер-министр. Сэр Дайендранат Барренчоби как представитель английской королевы шел первым, сзади на полшага от него сэр Сивусагур Рамгулам, недавно отметивший свое восьмидесятилетие. По тому, как он шел и поднимался по двум ступенькам, чувствовалось, что годы дают о себе знать, однако «отец маврикийской нации», как его многие называют на острове, все еще твердо стоял на земле и старался крепко держать бразды правления в своих руках.

Генерал-губернатора и премьер-министра сопровождали комиссар полиции, командир специальных мобильных частей и два адъютанта. Офицеры были в парадной форме со всеми регалиями и знаками отличия, в фуражках с высокими кокардами. После рапорта о построении почетного караула генерал-губернатор и премьер-министр повернулись к флагштоку — начиналась церемония поднятия национального флага. Зазвучала мелодия гимна, раздались глухие залпы салюта. Все замерло на Марсовом поле, и только эхо залпов гуляло по склонам гор, полукольцом окружавших столицу Маврикия.

Флаг поднят — и перед трибунами проходит сводный оркестр, за ним части специальных мобильных сил и далее — стройные колонны спортивных клубов и молодежных организаций. Овацией были встречены участники популярных фольклорных ансамблей. Ритмы сеги, задорного креольского танца, раздавались в это время над Марсовым полем.

Я спросил Ананда, что символизируют четыре цвета маврикийского флага.

— Красный — борьбу маврикийцев за свободу и независимость, синий — Индийский океан. Ты же знаешь, что на гербе нашего государства с присущей нам скромностью мы начертали слова: «звезда и ключ Индийского океана». Ключ, звезда и парусник символизируют океан. Как же нам обойтись без синего цвета?

В это время перед трибунами появились первые грузовики с макетами и транспарантами центров информации и пропаганды. Огромные щиты, увитые гирляндами цветов, пестрели разноцветными цифрами и надписями. Я успел заметить, что Центральное управление по туризму сообщало о 41 отеле, принимающем туристов, 24 из которых построены на пляжах. Затем пошли машины Министерства по делам молодежи и спорта, Министерства сельского хозяйства, крупных предприятий экспортной зоны, транспортных организаций.

На щите трикотажной фабрики «Флореал нитвеар» сообщалось, что Маврикий занимает третье место в мире по производству шерстяных свитеров. Стрелы, изображавшие направления вывоза этого вида изделий, тянулись в Европу, США, Канаду.

— Я часто вижу корпуса фабрики. Они выходят на шоссе, связывающее Кюрпип и Порт-Луи. У ее ограды я видел юношей, поджидающих девушек в конце смены.

— Все понятно, — ответил мне Ананд, — многим из этих юношей просто негде убить время, они безработные. Фирме выгодней посадить у вязального станка девушку, ей можно меньше платить, и она не может так, как парень, постоять за себя. Элементарная дискриминация сильного пола, ведь не зря же эти ребята болтаются без дела в рабочее время…

— У тебя дурное настроение, — сказал я, — ты не хочешь видеть еще и присущей молодым маврикийцам галантности.

— Я просто хочу рассказать тебе о третьей полосе маврикийского флага — желтой. Это цвет независимости, воссиявшей над нашим островом. Но, понимаешь… Уж слишком много уродливого он освещает. А вот последней, зеленой полосой, символизирующей сельское хозяйство и зеленый облик острова во все времена года, мы можем гордиться. У нас вдоволь солнца, дающего не жару, а тепло, дождей, идущих почти круглый год и обильно орошающих поля. Разве это не дело наших рук?

Ирония Ананда казалась неуместной в обстановке торжественной церемонии, посвященной Дню независимости, но ведь это его страна, ему виднее.

Шествие перед трибунами заканчивается, и высокие лица покидают Марсово поле под треск мотоциклетного эскорта. За «ими следуют министры, члены дипломатического корпуса. Толпа заполняет пространство перед трибунами, смешавшись с участниками парада и шествия. То здесь, то там виднеются перья высоких головных уборов девушек.

— Такое впечатление, — говорю я Ананду, — что все здесь либо родственники, либо знакомые.

— Еще бы! — улыбается Ананд. — У нас каждый второй — родственник самого премьер-министра или просто министра. А тот, кому не повезло в жизни, — родственник члена парламента.

— На меньшее никто не соглашается?

— Я бы согласился, — сказал Ананд, — да подвела моя племянница. Взяла и вышла замуж за племянника жены министра… Ну что с нее взять? Говорит, что без него не может жить! Пришлось уступить.

Я часто встречаюсь с Анандом, кажется, что знаю его, но к его шуткам не могу привыкнуть. Поди разберись, действительно ли есть у него такая племянница, или он ее выдумал. Пока мы пробираемся сквозь толпу, Ананд без конца с кем-то здоровается, кого-то приветствует, обмениваясь репликами.