Иннокентий Сергеев - Танец для живых скульптур

• Название: Танец для живых скульптур
• Автор: Иннокентий Сергеев
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Тебе не нравится?

- Не знаю,- сказал я.- Нравится.

- Но ты сомневаешься.

- Да.

- В чём?

- Представь,- сказал я.- Неграмотный дикарь пришёл в библиотеку... Скажем, так: варвар попадает на виллу римлянина. Он разглядывает пергаменты, силясь понять их назначение, нюхает, даже пробует на вкус - и зачем нужны эти штуки? Есть их, явно, нельзя, как одежду носить - тоже. Наконец, он отбрасывает их с пренебрежением - хлам! Сжечь его.

- Но я же не предлагаю ничего сжигать!- взмолился Мэгги.- Я просто отбираю для себя что-то.

- Ну да,- сказал я.- Конечно, не предлагаешь.

- Мне так легче двигаться.

- Наверное,- сказал я и добавил, зачем-то: "Легче или проще?"

- Если бы я стал разыгрывать из себя знатока, это было бы не лучше.

- Что?- сказал я.

- Это выглядело бы не лучше, если бы этот дикарь начал бы сгребать под себя эти свитки, не умея их прочитать, уселся бы на них сверху и принялся рассуждать о них с умным видом, ведь правда?

- Правда,- согласился я.

- Так пусть он ведёт себя естественно, пусть будет тем, что он есть. Ведь естественность лучше чем обман. Каждый должен стремиться в максимальной естественности поведения.

- Самовыражения,- поправил его я.- Я говорил "самовыражения", я никогда не говорил "поведения".

- Не понимаю, в чём разница,- сказал Мэгги.

- Для тебя, может быть, никакой.

- Объясни, раз начал.

Я задумался.

- Игра не означает обман,- начал я медленно.- Игра не означает обман, она прекрасна, когда хорошо исполнена, и никогда не наскучит. Простота и естественность - не одно и то же. Или ты думаешь, что изысканность противоречит естественности? Ведь это чушь! О какой естественности идёт речь? Есть естество животное, есть ангельское, так о каком же? Зелень кипарисов, как она струится, танец воды, ажурная вязь ветвей, это сама жизнь, и как она изысканна! Кто-нибудь, пожалуй, примется уверять, что пьяная брань каких-нибудь ублюдков звучит естественней стихов Малларме, Гомера. Да, для него! Для его слуха - вот в чём дело. Мне не по душе безыскусность, мне по душе красота, изысканная грация прихотливых линий. Самое простое всегда в самом сложном, лишь виртуозность рождает ощущение лёгкости, полёта, когда музыкант уже не играет даже, а дышит, движется музыкой, его пальцы танцуют, это мастерство, которому аплодируют ангелы. Это игра.

Мэгги перевёл взгляд на свои картины.

- Всё это правильно. Но мне так легче...

Он виновато посмотрел на меня.

-Мне уже некуда сваливать всё это,- сказал он.- Не возьмёшь к себе старые картины? Я подумал, может быть, у тебя найдётся место...

- Конечно,- сказал я.- О чём разговор.

- А у меня ещё остались деньги!- похвастался он.

- Да ну,- сказал я.

- Правда,- сказал он и принялся торопливо доставать их из кармана, как будто боясь, что я ему не поверю.- Вот,- он протянул их мне.

- Вот и хорошо,- сказал я.- Оставь их себе.

- А тебе они не нужны?

- Мне?

Я рассмеялся.

- Но почему...- тихо сказал Мэгги.

Наступило неловкое молчание.

Мне не нужно было смеяться.

...........................................................................

- Но почему!- сказал он.- Зачем ты всё это делаешь? Разве нам было плохо? Скажи!

- Нет,- сказал я.

- Тогда почему?

- Потому что мы живём в мире людей. Ты можешь отгородиться от него и думать, что это не так, и ты живёшь в своём собственном мире, но лишь до тех пор, пока однажды они не ворвутся к тебе. И тогда они убьют тебя.

- Мне это безразлично.

- А мне - нет.

- Но ведь это не причина?

- Но это повод,- сказал я.- Подумай. Ведь я могу изменить мир. Подумай об этом.

- Вы уже пытались. С Крис... Кстати, она заходила.

- Да?

- Ещё тогда, до того, как я уехал. Кажется, она надеялась застать здесь тебя.

- Она так сказала?

- Нет, но догадаться было нетрудно. И пока меня не было, она жила здесь.

- Ты ей сказал, что уезжаешь?

- Да, но я не думал, что она придёт.

- А откуда ты знаешь, что она здесь была?

- А кто ещё мог съесть весь фарш?

- Какой фарш?- не понял я.

- У меня было две банки колбасного фарша. Приезжаю - их нет.

..........................................................

У Крис был свой ключ. Следуя давнему уговору, Мэгги сообщал ей, когда надумывал уйти куда-нибудь на пару дней или уехать, чтобы она могла, воспользовавшись этим, устроить своим родителям скандал и временно пожить у него. Дежурный побег из дома.

"Иногда это нужно делать",- объясняла она.

......................................................

- И с чем ты собираешься бороться на этот раз?- сказал он.

- Не бороться, а созидать...

- Что созидать?

- Я и раньше думал об этом, и не так уж я и изменился, как тебе кажется...

- О чём ты думал?

- О демократии, например,- сказал я.

- И что ты о ней думал?

- Наверное, то же, что и ты. Или тебе она нравится?

- А что в ней плохого?- удивился он.

- Что в ней плохого? Кругом стандарт, ширпотреб, безвкусица, уродство, всё низменное, скотское, весь этот гниющий ил она поднимает со дна, и нет уже чистой воды, чтобы пить. Эта зараза, расползаясь, отравляет все источники, все родники, фонтаны, и царские покои превращаются в стойла, сады и парки распахиваются под картошку, а в Дельфийском храме устраивают сосисочную с платным сортиром, и ты спрашиваешь: "Что в этом плохого?"

- Падение нравов,- со вздохом сказал Мэгги.

- Падение? Ой ли? Или просто вся эта муть, вся мерзость поднялась со дна, и нет уже ни глотка воздуха, чистого от заразы. Они-то всегда были такими, и сто лет назад, и двести, но какому же разумному человеку придёт в голову закапывать в помойную кучу работы Лисиппа и Праксителя, и ставить на постамент убогие поделки варваров и дегенератов! Демократия делает это. Оглянись вокруг! Включи как-нибудь телевизор, просто, ради интереса, и посмотри, любую программу, от начала до конца, один вечер.

- Но если не демократия, тогда что?- сказал он.- Диктатура?

- Самая страшная диктатура - это диктатура равенства. Свобода и равенство - как, скажи на милость, можно соединить эти два несовместимых понятия! Равенство отрицает свободу. Диктатура - вовсе не противник равенства, она враг свободы. Свобода - это воздух жизни. Равенство - это яд, его отравляющий. Свобода же - это и свобода от уродства. Чем выше ты поднимаешься, тем чище и светлее должен быть мир вокруг тебя. Когда ты набираешь воду, чтобы пить, разве ты не ждёшь, когда весь ил опустится на дно? И только тогда ты пьёшь. А если ты сеешь хлеб, то неужели будешь разбрасывать вместе с зёрнами пшеницы семена сорняков? И, сажая цветы, высаживать рядом крапиву? Попробуй сделать так, и ты увидишь, как крапива заглушит всё, поглотит, уничтожит все цветы жизни. "Массовое искусство"! Словосочетание-то какое! Нет и не может быть никакого массового искусства! Ширпотреб - да, пародия на искусство, вульгарный фарс, экспансия убожества и плебейства, пошлости и безвкусицы. Народу нравится! Ну так пусть он и наслаждается этой дрянью там, откуда не доносится вонь, пусть прокажённые убираются в лепрозории, пусть гниют, но пусть они не разносят эту заразу, не отравляют воду и воздух, не оскорбляют красоты этого мира своим зловонием.

- Но рок!- воскликнул Мэгги.- Рок-культура! Разве это не массовая культура?

- Культура не может быть массовой, это не болезнь. Что такое рок? Есть искусство. Есть шоу-бизнес, штамп-конвейер по производству идолов бездарности. Что из этих двух ты имеешь в виду? На каждое творение гения приходится девять сотен бездарных поделок. Есть высокие шедевры, но сколько вокруг мусора, мерзости, дерьма! Сколько шлака.

- Но почему!

- Почему! Ты спрашиваешь, почему. Твой любимый вопрос. "Мир хижинам, война дворцам!" Это и означает войну красоте, мир уродству. Сколько людей способны понять шедевр, чувствовать красоту Валери, Бодлера, Генделя, Чайковского? Единицы, сколько? Десять человек, сто, тысяча? Сколько людей могут жить во дворцах? Единицы. Остальные живут в трущобах, в убогих хижинах материи и духа, но такова их природа. Массовое искусство убого, потому что им нравится убожество. Потому что они сами убоги. Когда бы они хотели красоты, оно было бы прекрасно и возвышенно, но они тяготеют к уродству. Демократия! На одного разумного человека приходится сто один кретин. Представляю, куда направится мир, если всё будет решать большинство! Самое смешное во всём этом, что равенство как таковое - это утопия, оно попросту недостижимо, на деле же это означает бардак. Хаос. Это царство бардака. Только и всего.

- И так было всегда?

- Нет... Не знаю... Какая разница, как оно было!

- Значит, появилось что-то новое?

- Да... Да! Аристократия духа!

...........................................................................

........

Природа создала систему отбора и возвышения одних живых форм над другими, эта система основана на принципе: "Побеждает сильнейший". Система естественного отбора. Человек наследует её, реализуя через волю - тот, чья воля сильнее, возвышается над тем, кто слабее его. Это естественный закон. Разум же человека тогда лишь служит во благо, когда следует законам природы, не стремясь противоречить им, и лишь такое действие ума можно назвать подлинно разумным. Но, следуя естественному закону природы, разум воплощает его в новых формах. Жизнь человека не исчерпывается одной лишь физикой и биологией с её системой естественного отбора. Разумный отбор. Иными словами, вкус. Человек должен создать такую систему, при которой возвышается та форма, которая более разумна, более соответствует вкусу, в частности, эстетическому. Должна быть создана система, при которой всякая форма, превосходящая с точки зрения вкуса, должна обладать большей жизненной силой. Красота должна быть сильнее уродства. Создание такой системы и есть цель человеческого разума, и когда она будет создана, всякое действие человеческого ума будет направлено на её совершенствование.