Елена Соловьева - Цветник бабушки Корицы

• Название: Цветник бабушки Корицы
• Автор: Елена Соловьева
• Издательство: Астрель-СПб
• Жанр: Сказка
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9725-2371-9

Подземелья и крылатые морские свинки, цветы, способные убивать, загадочные спектакли, где исполняются самые заветные мечты, рекламные вирусы, от которых можно умереть по-настоящему — со всем этим придется столкнуться девочке Маргарите. А ведь до того она просто жила в небольшом городке со своей бабушкой Корицей и максимум, что видела волшебного, так это странное умение бабушки договариваться с кухонной утварью. Но в один ноябрьский вечер Корица пропадает. Пытаясь ее разыскать, Маргарита понимает, что город захвачен могущественной волшебницей Афелией Блюм, справиться с которой в одиночку не представляется никакой возможности. Однако на помощь девочке приходят старинные друзья Корицы — герр Чертополох и пекинес Георгий. Сообща они вступают в борьбу со злом, которое в нашем прогрессивном веке приобретает самые неожиданные формы.

---

— Бабушка, — тихонько спросила она, — а почему Перцовка так и льнет к Сильвестру?

— Не переживай, Марго, — успокоила ее Корица, — в каком-то смысле они родственные души. Сильвестрами в старину называли духов воздуха, а твоя свинка-эльф тоже не чужда этой стихии. К тому же, обрати внимание, какие у них обоих голубые глаза.

— Я еще хотела спросить, — не унималась Маргарита, — а вот те костюмы, которые я однажды нашла на антресолях, и ремешки с камешками, они — для Георгия?

— Женя, про что это она? — полюбопытствовала в свою очередь Крапива.

— Дело было в Румынии, — улыбнулась Корица, глядя в сторону Че. — Мы тогда только познакомились. Чертополох и Георгий казались мне кем-то вроде странствующих рыцарей. Такие Дон Кихоты, которые немедленно устремляются туда, где слышат сигнал бедствия.

— В общем, неблагополучным оказался один старинный замок. Нежилой уже, отданный под музей, — вмешался Камрад. — Там пропадали туристы. Да и в деревеньке, расположенной поблизости от «памятника истории и архитектуры», случалось… разное.

— Не перебивай, — возмутилась Корица, залившись почти девичьим румянцем, — кто рассказывает, ты или я?

— Ты, ты, конечно.

— Ну так вот, — продолжила Корица, — в замке постоянно устраивались костюмированные балы. И, как любит выражаться Че, мы решили отправиться на разведку боем. Стали думать: в каких масках появиться на представлении. Тут Камрад и рассказал мне про странный сон, который преследует его много лет. Время от времени он оказывался в торжественной зале рядом с заплаканной женщиной в старинной одежде. Женщина держала в руках какой-то предмет, а какой — Че рассмотреть не мог. Еще ему казалось, что женщина хочет что-то сообщить, но та молчала, а сам он не решался ее спросить и только теребил воротник замшевого камзольчика (во сне Че всегда почему-то был одет в замшевый камзольчик). В конце концов, когда сон приснился Камраду уже в двадцатый раз, дама наконец к нему обернулась и показала украшенный драгоценными камнями жезл. А потом сказала, что ее муж — настоящий рыцарь ордена Чертополоха, Джентльмен Привратник Зеленого Жезла. Но он совсем недавно скончался, и теперь ей предстоит вернуть реликвию лично королю, который в этом ордене самый главный.

— А зачем она снилась Че? — не поняла Маргарита.

— В том-то и дело, Рита. Люди по-разному узнают о том, для чего родились на свет… — Корица замолчала, прислушиваясь к своим воспоминаниям. Дымо-драконы немедленно принялись менять оттенки в тон ее мыслям. И цвет пармской фиалки сменяла резеда, затем настурция.

— Ну, бабушка, ну?

— Ах да, — очнулась та, — дама объяснила Че, что он — дальний потомок Хранителя Жезла. И странным образом рыцарский дух в нем возродился гораздо сильнее, чем в прочих. Хотя и не в самое благоприятное для появления рыцарей время, но это не повод бездействовать. Дама хотела напомнить Че о том, что так бывает: люди с душами служителей храмов, прорицателей, пророков, рыцарей и сейчас появляются на свет так же, как появлялись раньше. От рождения они обладают таким набором талантов и предпочтений, который в современном мире не совсем чтобы… уместен.

— То есть — храм разрушен, а команда осталась, — вставила Крапива.

— Точно, — подхватил Че, — хотя мне совсем не кажется, что мир изменился до неузнаваемости! И за примерами далеко ходить не надо. Я думаю, таким же скверным характером, как у нашей Афелии, обладали многие неприятные правительницы прошлых времен. А мы все…

— Мы все, — перебил приятеля пекинес, — время от времени, при появлении серьезной опасности, собираемся вместе, чтобы сообща дать отпор… очередным неприятностям.

— Бабушка, ты про костюмчики забыла, — напомнила Маргарита Корице, которая, видимо, снова мыслями уплыла в прошлое, глядя на огонек свечи и рассеянно улыбаясь.

— Да-да, — встрепенулась та, — для костюмированного бала я сшила Че кое-что из одеяния рыцарей Чертополоха{37}: зеленый бархатный плащ с золотыми кисточками и черную вельветовую шляпу с перьями.

— А мне досталась чудесная сбруя, — похвастался Георгий.

— Но где сейчас эти наряды? — спросила Маргарита. — Я искала их и не нашла. Ни дома, ни в костюмерной.

— Странно, — Корица с подозрением посмотрела на Че, — они висели в шкафу. Ожидая гостей, я на всякий случай привела вещи в порядок.

— Что я? Я — ничего, — смутился Че, — ну, как увидел их, сложил… к себе. Подумал, авось пригодятся. Ведь в прошлый раз они принесли нам удачу. Всё — тут, всё — цело!

Он склонился над своим саквояжем и один за другим вытащил: плащ, шляпу и сбрую, камушки в которой немедленно засверкали.

— Вот и прикид для завтрашнего спектакля не хуже вас, цирковых, — блеснула в улыбке золотым зубом Крапива, — может, примерите?

— Тряхнем стариной, а, Георгий? — Глаза у Че загорелись.

— А ты уверен? — Пекинес с сомнением оглядел небольшое помещеньице, где они сидели.

— Так вполсилы!

— Ну хорошо, помогите мне, Крапива, пожалуйста.

Торговка склонилась над песиком, застегивая на нем сбрую, Че накинул зеленый бархатный плащ. Маргарита, наблюдая за приготовлениями друзей, взглянула мельком на светящийся экран и оторопела. Поверх привычной уже картины — спины Афелии перед монитором — легли вдруг две огромные тени: горделиво подняв голову, сидел на задних лапах лев с роскошной гривой. Рядом пробовал размах крыльев грациозный дракон, украшенный короной в форме цветка чертополоха.

ГЛАВА 42

Представление начинается! Парад миражей

День премьеры спектакля наступил. В небе громоздились сизые тучи, свистел ветер. И город, казалось, был наэлектризован скрытым напряжением, совсем не похожим на то, с каким чуть больше недели назад здесь ждали первого снега. За три квартала от театра слышалось гулкое уханье барабанов. Курильницы стояли уже прямо на входе в храм Мельпомены{38}. Разноцветные клубы дыма густо заволокли скверик перед театром, где в предвкушении представления собралась небольшая компания молодежи. На курточках у некоторых во всю спину красовались логотипы «А-фелии Blum». Собравшиеся лениво пританцовывали, повторяя нехитрые движения — руки вверх, вниз, вправо, влево. Подростки не подхихикивали, не строили друг другу рож. И что-то сильно настораживало в выражении их глаз. Собственно, никакого выражения уже и не было: там, где полагалось находиться радужке и зрачку, тускло вспыхивали желто-зеленые протуберанцы.

Около шести часов вечера по фасаду театра зажглись огни, и его двери распахнулись. Фойе наполняли светом две огромных лампы в форме метелок афелиума. Одна золотая, другая — ядовито-зеленая. Хитро установленная система зеркал порождала иллюзию, будто каждый вошедший попадал в чудесный афелиумный сад. Золоченые горшочки с живыми «крысиными хвостиками» стояли на полу, где их мог взять любой желающий. Слышалось далекое журчание фонтана и весеннее щебетание птиц. Даже не верилось, что за стенами промозглый ноябрь.

Мужчины поправляли галстуки и пиджаки, женщины — прически, в сладком оцепенении глядя в зеркала. Люди словно не замечали, что, как только зеркальная поверхность отражала их глаза, там немедленно пробегали желто-зеленые сполохи.

Зал театра тоже преобразился. Больше всего он напоминал святилище неизвестного истории храма. Даже кресла для зрителей тускло поблескивали, точно обтянутые рыбьей чешуей. Каждое, как в самолете, было оснащено откидным столиком, на котором победно топорщилась метелка афелиума. На сцене, венчая собой срезанную вершину стеклянной пирамиды, полководцем сиял Главный цветок. Он будто озирал свое воинство с высоты, и его султанчик исходил колючим светом, напоминающим газосварку. Искры щедро летели вниз — на пустующие пока троны, установленные в ряд у подножия. Глухое уханье барабанов, казалось, шло из-под земли, и жидким огнем переливалась перевернутая пентаграмма на стеклянной поверхности пирамиды. А под потолком, источая свечение, плавали золотистые облачка пыльцы. Присмиревшая публика не спеша входила в зал, удивленно оглядываясь по сторонам и пытаясь справиться с головокружением. Гул барабанов нарастал. К тому моменту, когда свет погас, а по углам зала взметнулись вверх фонтаны-фейерверки, и густо повалил пахучий дым, уже казалось, что весь театр — утроба одного огромного барабана, и звук идет отовсюду, проникая в тело каждого зрителя даже через пятки. Многих охватило чувство, которое возникает, когда самолет идет на взлет. Земля уже далеко, а небо еще «понарошку», как-то совсем наискосок в иллюминаторе, тебя лихорадит, и что-то вот-вот случится…

Между тем искры от фейерверков потекли к сцене, свились на ней в тугие смерчи, затем начали распадаться, складываясь в витиеватые узоры, из которых постепенно вырисовывались кружащиеся фигуры. Главный Афелиум гордо расправлял листья в потоке направленного на него света. Звук барабанов стал еле слышным, но не пропал совсем.