Нид Олов - Королева Жанна. Книги 4-5

• Название: Королева Жанна. Книги 4-5
• Автор: Нид Олов
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0417-7

«…Графиня привлекла к себе голову старшей дочери и поцеловала ее, одновременно ударив ее кинжалом. Изабелла упала, не вскрикнув.

В ту же секунду упала и ореховая дверь кабинета. Графиня Демерль выпустила из рук окровавленный кинжал и пошла прямо на людей, не видя и не слыша их».

Кровь, интриги, коварство и безоглядная верность — всему нашлось место на страницах романа «Королева Жанна». Множеству героев предстоит пройти свой путь перед читателем. Долгий, увлекательный путь…

---

— Вам, должно быть, скучно в замке, — ни с того ни с сего сказал он. — Только вы да сеньорита де Кастро… Боже мой, ведь нам можно было бы поехать в Тралеод, всем четверым… посидеть у «Обезглавленного мавра»… Там подают отличное изюмное вино и воду со льдом… А потом пошли бы смотреть балаганы на площади, ну почему этого нельзя? Ведь вы носите мужское платье и отменно скачете верхом.

— Ну почему же нельзя, — вежливо сказала Эльвира.

— Да, внешне можно… — тоскливо откликнулся Алеандро. — И все будет: и желтый виноград, и солнце в стаканах… но между нами камень… я все время чувствую его… Он ведь не исчезнет?

Он посмотрел прямо в глаза Эльвире.

— Да, камень останется, — подтвердила Эльвира. — И не спрашивайте меня почему. Я сама этого не знаю. Очень возможно, что во всем виновата только я, мой лейтенант…

Алеандро поднялся с диванчика.

— Спасибо вам, сеньора де Коссе, за вашу прямоту, — сказал он, поклонился и вышел.

И так продолжалась эта горько-сладкая жизнь — в замке, в лесах, в Тралеоде. Было хмельное, немного сумасшедшее время, время спелых плодов, конец августа. Жанна вся исходила от любви к Алеандро. Они по-прежнему старались бывать в замке как можно реже, и в эти дни ему постоянно бывало мучительно неловко перед Эльвирой. Он всеми силами избегал ее. Перед Анхелой такой неловкости не было никогда. А Жанну совсем перестали интересовать чьи-либо настроения: она всецело была поглощена страстью.

Но все-таки, когда было нужно, она прекрасно умела перевоплощаться в королеву. Вспыхнул польский мятеж, и Гроненальдо поспешно направил в Варшаву армию Викремасинга, чтобы угасить пожар, пока он еще не разгорелся. Гвардия шла через Тралеод, и принц вместе с маршалом сам прибыл туда под предлогом принятия у войск «тралеодской присяги»: эта церемония была введена королем Карлом во время его южных завоевательных походов. Жанна выступила в роли хозяйки древней резиденции виргинских королей, впрочем, для самого узкого круга лиц. Даже маршалу она не показывалась. Пришлось и Алеандро выступить в роли маркиза и наместника — государственный секретарь имел с ним несколько бесед с глазу на глаз о положении дел в Генуе. На третий день состоялся акт присяги. Отборные части армии Викремасинга прошли парадным маршем перед принцем Каршандара. Войскам огласили рескрипт Ее Величества, которая посылала из Толета благословение своим доблестным воинам и призывала скорую и решительную победу на их славные знамена. Капитаны Викремасинга по одному выходили из строя и клялись на старинной тралеодской Библии — быть верными Ее Величеству до конца и без остатка. Покуда на Ратушной площади шла вся эта церемония, Ее Величество королева лежала в объятиях Алеандро на плиточном полу мансарды «Въезжего двора Адама Бюса», выходившего на площадь пятью окнами фасада. Она слышала слова клятвы, треск барабанов и звонкое пение фанфар; время от времени она вставала с тюфяка, обнаженная подходила к окну, и тогда через щелку жалюзи она могла все видеть. «Зачем ты это делаешь?» — спрашивал ее Алеандро. «Ах, Боже мой, мне интересно, — отвечала она. — Вон идет капитан Гагальян… положил руку на Библию… слышишь? У него зычный голос… настоящий командир, правда? Мне кажется, он чувствует, что я где-то близко и вижу его… Глупости говорю? Кстати, Гроненальдо мне сказал давеча, что ты вел себя в Генуе, как настоящий политик…» — «Это обычная придворная лесть, — отозвался Алеандро, — иди сейчас же сюда». Она возвращалась к нему, и он целовал ее и яростно сжимал в объятиях. «Ну, укуси меня, сделай мне больно… — шептала она, — ну, еще… Ты любишь меня? Молчи, я знаю…» Она снова вырывалась и бежала к окну. Алеандро смотрел на ее спину и стройные ноги, на золотую ведьмину копну волос. Она смотрела на площадь, прильнув к щелке. Внезапно ударили пушки, и все ее тело вздрогнуло. Он чувствовал нечто противоестественное, извращенное во всем этом, но он любил ее и такую, он любил ее всякую.

Он любил ее.

— «Железнобокие» тронулись, — говорила она, глядя в щелку. — Капитан Гагальян спас меня на центральном холме в Дилионе… Налей, выпьем за него… Нет, не надо воды, он достоин цельного вина… — Она вернулась к постели, приняла из рук Алеандро стакан. Выпила до дна. — Вчера Гроненальдо добился-таки своего — я подписала ему ордер на арест Чемия… Ну, целуй меня… и здесь… и здесь… и здесь… О, как мне хорошо…

И вдруг все кончилось.

Прекратились поездки в лес, к озерам, в Тралеод. Жанна стала избегать Алеандро. Что-то случилось. Теперь Алеандро постоянно видел их вместе, всех троих Жанну, Эльвиру и Анхелу — они целыми днями сидели в цветнике, в излюбленном ими Дворе Девы. Он был, разумеется, не настолько бестактен, чтобы подсматривать за ними; но, проходя ли по нижней галерее после одиноких теперь верховых прогулок, взглянув ли нечаянно из окна верхнего этажа, он видел их: они тесно сидели на мраморной скамье, сдвинувшись головами, и о чем-то без конца совещались, как заговорщики. Алеандро видел также, что все трое были бледны.

Он был воспитан в дисциплине. У королевы и ее фрейлин появилась какая-то тайна — раз его не посвящали в нее, значит, она его не касалась. Он мог теряться в догадках, мучиться неизвестностью, а мог и вообще об этом не думать — это было его частное дело. Через несколько дней его стали приглашать к общим трапезам. Это ничуть не приблизило его к тайне, да он и не пытался приблизиться к ней. Временами он просто забывал о том, что существует какая-то тайна, — все трое были по-женски искусными притворщицами. Единственно, что бросалось в глаза, — передел в этом маленьком обществе. Их было теперь не две пары — он, она и те двое, а — трое и один он. Разговоры же за столом велись обо всем на свете и самым непринужденным образом. Девицы рассказывали ему о битве и, увлекшись, перебивали друг друга — королевы не было, была только Жанна, одна из трех, — а он взамен рассказывал им о Генуе. Зачастую они переходили из столовой палаты в цветник и продолжали беседу там; но Алеандро не мог не отметить, что при этом они всегда выбирали Двор Быка. Куртины и цветочные кусты Двора Девы были как будто напитаны тайной трех девушек, и мужчине был туда закрыт доступ. Иногда по ночам Алеандро вставал с ненавистной маркизовой постели и подолгу смотрел в окно на цветник, но не решался спуститься туда. Это было место, где днем совещались трое девушек, сосредоточенных и бледных. Кусты и куртины слышали их слова, беломраморная статуя слышала их слова — ему нельзя было ходить туда.

Алеандро отметил также — это он отметил сразу, — что отношение Эльвиры к нему и к Жанне переменилось. Камень исчез. Теперь Эльвира не старалась быть нежной и любящей подругой — она была ею; а на Алеандро она вообще смотрела как-то странно, как будто даже с сочувствием; но, как бы то ни было, ему теперь было легко с ней. Он увлеченно рассказывал о Генуе, об аресте Респиги, представляя все это в лицах. Девицы до упаду хохотали над незадачливым наместником, застигнутым в самый драматический момент (ибо Алеандро точными словами описал им, где и как происходило дело), и Эльвира хохотала так же искренне, как и остальные.

А их тайна оставалась при них.

Потом, видимо, было принято какое-то решение. Эльвира и Анхела куда-то уехали. Жанна самолично проводила их до крыльца, вернулась, нашла Алеандро.

— Пойдем, — сказала она. — Ты хочешь меня?

Стоял яркий сентябрьский день, в маркизовой спальне была задернута штора на раскрытом окне. Жанна неторопливо и бесстыдно разделась. Все было по-прежнему — поцелуи, объятия и вечный диалог: «Ты любишь меня? Ты любишь меня?» — «Да, я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя». И ни слова о тайне, словно тайны не было. Жанна была, пожалуй, несколько более исступленная и жадная, чем раньше, а может быть, это ему показалось. Он и сам сильнее обычного жаждал ее после стольких дней и ночей воздержания.

Эльвиры и Анхелы не было целую неделю. Все это время Жанна неистово предавалась любви; но она ни разу не предложила ему поехать в лес, к озерам или в Тралеод. Казалось, она боится покидать замок. Самое большее, на что она решилась, — это кататься в парке, обширном и запущенном, как лес. Выезды были донельзя чинные: безупречно одетый маркиз и золотошелковая, бочком на лошади, дама, в сопровождении мажордома верхом на муле и лакеев с плащами на случай ветра и дождя; а спереди и сзади следовали верхоконные телогреи под началом бородатого Авеля.

Когда они оставались наедине, можно было подумать, что не изменилось ровно ничего, но Алеандро знал: между этими ночами любви и теми ночами и днями — в лесах, на озерах, в комнатах тралеодских трактиров — легла какая-то тайна.

Разумеется, он ни слова не спрашивал. Ибо это была королевская тайна. Он хорошо научился разделять королеву и Жанну. И она тоже знала, что он научился. Иногда он ловил на ее лице выражение, которое показывало, что она думает о своей тайне, — и тогда он отворачивался, не желая читать ничего даже по ее глазам.