Далия Трускиновская - Темная сторона города (сборник)

• Название: Темная сторона города (сборник)
• Автор: Далия Трускиновская
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-71889-4

Лавки волшебных товаров – обычное дело, но не все они торгуют настоящим волшебством. И уж тем более – не все они торгуют волшебством добрым…

В сборнике, куда вошли произведения ведущих российских писателей-фантастов, каждый рассказ или повесть – это товар из волшебной лавки. И в этой лавке найдется все – от деревянной куклы, которая помогает сотрудникам НКВД разоблачить германскую шпионскую сеть, до таинственного как-чиль-чиракана – существа с мордой каймана, телом червя и лапами жабы, обитающего в озере Чадьевском, что на севере России…

Святослав Логинов, Дмитрий Колодан, Василий Щепетнев, Наталья Резанова, Мария Галина, Далия Трускиновская в уникальном сборнике о темной стороне городской жизни!

---

Подарок Николаев подобрал безупречный: куклу. Но не простенькую, из папье-маше или целлулоида, а ту, что сама по себе является произведением искусства и стоит преизрядно. На знатока кукла. А что начальник оценит подарок у знатоков, Николаев не сомневался.

Куклу – большую, с трехлетнего ребенка, – сделал старый кукольник Франц, живущий в предместье Таллина, Кадриорге. Он, этнический немец, не спешил уезжать в фатерлянд, говоря, что там вряд ли сейчас интересуются куклами. Кукольник проходил по одному из дел, расследованных капитаном Николаевым, и был оставлен «на карандаше», но зато и на свободе.

Кукла не только была потрясающе красива – она умела говорить «Ах, муттер!» и выводить перышком «С Рождеством Христовым!» на осьмушке листа, после чего посыпать написанное песочком из кукольной песочницы. Франц утверждал, что при надлежащем уходе кукла будет жить (он так и сказал «будет жить») сто лет и больше. В его собственной коллекции когда-то были куклы времен реформаторских войн, но нужда заставила распродать их.

Получив куклу, Николаев попросил мастера открыть корпус и осторожно и тщательно осмотрел ее: мало ли, вдруг внутри адская машинка. Но там были лишь шестеренки, пружинки и прочая машинерия. Успокоенный, капитан положил куклу в футляр, который тоже был произведением искусства: снаружи красное дерево, внутри черный бархат, а петли, уголки и рукоятки из фигурной бронзы. Домой футляр он вез на коленях и сам, не доверяя шоферу, занес его в квартиру, где и положил в углу за столом кабинета. Прежде тут жил какой-то профессор-националист, и мебель после него осталась реакционная – прочная и тяжелая, так что никакая случайность подарку не грозила.

Ночью сквозь сон – капитан засыпал скверно и потому взял в привычку принимать на ночь стакан-другой водки – ему слышались легкие шаги, шелест бумаг, стук упавшей ручки. Он вышел из спальни и заглянул в кабинет. За столом находилась кукла! Она спокойно взглянула на капитана, в ее стеклянных глазах, сделанных с высочайшей степенью достоверности, вспыхнул красный огонек, и Николаев погрузился в новый сон. Новый – потому что поутру, припомнив случившееся, капитан пришел к выводу, что все ему, разумеется, пригрезилось. И как иначе – кукла ведь по-прежнему пребывала в футляре, а папки с делами были по-прежнему заперты в специальном ящике-сейфе письменного стола. Просто эстонская водка русской голове непривычна, вот и мерещится всякое. Объяснение рациональное и потому верное.

Начальство приемом осталось довольно, осталось довольно и подарками.

Служба шла своим чередом.

Спустя два года начальник Николаева был обвинен в шпионаже в пользу Германии. Улики казались неопровержимые, и оборотень понес заслуженную кару. Превратности карьеры привели к тому, что Николаев контролировал дело. Внимание его привлекли следующие детали: бывший начальник обвинялся в том, что передавал важнейшие сведения резиденту немецкой разведки. Сначала он категорически отрицал свою вину. Тогда были предъявлены доказательства: копии важнейших документов, посланные резиденту обычным письмом и перехваченные бдительным цензором. Пишущая машинка, на которой была отпечатана копия, была идентична той, что находилась в домашнем кабинете начальника – об этом с уверенностью заявляла экспертиза.

Но Николаева заинтересовало другое: показания Лели П., дочки начальника. Леля утверждала, что письма эти печатала кукла, она же помещала их в конверты и приказывала девочке бросать их в почтовый ящик. Девочка не смела ослушаться куклу, которую и любила, и побаивалась.

Разумеется, ее показания не были приняты во внимание: мало ли что скажет девчонка-первоклассница.

Но Николаев (к тому времени он был переведен в Москву) не поленился посетить детский дом, в который после процесса поместили Лелю. Та подтвердила свои показания. По ее словам, кукла в отсутствие взрослых разговаривала, ходила по комнатам, заходила в папин кабинет, смотрела бумаги и печатала на машинке. Леля пыталась рассказать об этом родителям, но те отнеслись к ее словам как к вздорной фантазии.

Николаев попытался отыскать следы куклы. Кукла, как и прочее конфискованное имущество, поступила в спецмагазин, где и была приобретена в семью ответственного работника Генштаба Р. для шестилетней дочки Татьяны.

Работник Генштаба был недосягаем для Николаева, но он сумел встретиться с Таней, которая гуляла с нянькою на бульваре, встретиться и поговорить о куклах. Подсев на скамеечку, он сказал, что у его дочки Нины есть кукла, умеющая говорить «Мама» и закрывать глаза. Подумаешь, ответила девочка, вот у нее есть кукла Марта, так она и разговаривает, и ходит, и даже пишет письма. Вот ей, Тане, кукла велела купить конверт и отправить письмо в волшебную кукольную страну.

Николаев собственноручно купил Тане конверт.

Остальное было делом простым: на следующий день из почтового ящика достали помеченный конверт. Красивым почерком в письме сообщалось о быте различных родственников, родственников, которых у военачальника не было никогда. Заподозрили, что это – кодированные имена. Проверили адресат: им оказалась старушка швея, перешивавшая старую одежду. Установили наблюдение. Оказалось, что к старушке ходят люди разные, в том числе и весьма интересные для ведомства Николаева, а в домике, где жила старушка, был запеленгован радиопередатчик, появлявшийся в эфире нерегулярно и лишь на очень короткое время. Если бы не пристальное наблюдение за домиком, найти передатчик обычными средствами было бы крайне затруднительно.

В результате оперативных мероприятий была раскрыта немецкая резидентура, готовящая покушение на Верховного Главнокомандующего!

После проведения арестов членов террористической группы, включая генерала Р., Николаев изъял куклу и поручил разобраться с нею музейному работнику, искуснейшему механику и знатоку Средневековья. Увы, по непостижимому стечению обстоятельств автомобиль, в котором перевозили куклу, попал в аварию. Водитель и сопровождающее лицо погибли.

Когда на место происшествия прибыли компетентные сотрудники, куклы в салоне автомобиля не оказалось. По всей видимости, кто-то из несознательных прохожих, воспользовавшись суматохой, взял куклу из столкнувшегося с грузовиком автомобиля.

Розыскные мероприятия успеха не принесли…

Бремя хорошего человека (Тим Скоренко)

Дилижанс появляется на горизонте. Главное событие недели – вести извне. Иногда дилижанс не доезжает: его грабят, пассажиров убивают или бросают в прерии. Это примерно одно и то же. Тогда приходится ждать дольше, так как новый дилижанс появляется не раньше чем через месяц.

Поднимается пыль. Я стою у крайнего дома и смотрю на приближающийся экипаж. Жители постепенно скапливаются. Они покидают дома с надеждой, что сегодня что-нибудь изменится. Что в каком-то из писем будут жизнеутверждающие новости. К примеру, к нам строят железную дорогу. Или нас решил посетить шериф. Впрочем, какой шериф. Ему добираться – пятьсот миль.

Джек Бонд объявился в городе семнадцать дней назад. Он приехал с востока на собственной лошади, у него с собой было полфляги воды, два кольта и неотразимая улыбка. В его глазах светилось то, чего не хватало в наших: жизнь. Он спешился, зашел в салун и попросил пива. Пиво Бак варит сам. Хорошее пиво, не думаю, что где-нибудь еще есть такое.

Джек Бонд сидел у стойки и провожал глазами Китти, дочку старика Картера. Картеру – за шестьдесят, а девочке – семнадцать. У нее ладная фигурка, грудь под блузкой вздымается привлекательно, волосы черные, ниже пояса.

То есть были. Была фигурка, были волосы.

Бонд прожил в городе три дня. А затем сел на лошадь и уехал. Ночью. И забрал с собой Китти. Она оставила Картеру записку: мол, захотела уехать сама, не желаю прозябать в этой дыре, Джек увозит меня в город. Буду писать, все в порядке. Наивная глупышка.

Но вернусь к дилижансу. Он останавливается. Кучер сползает вниз. Это Дженги, молодой парень, решившийся на такую работу из-за неплохих, в общем, денег. Он приезжает всего в четвертый раз, но его уже любят. Он заботлив, письма раздает лично, всегда спрашивает, не надо ли кому что привезти из большого города, и ведь привозит. Но сегодня он мрачен.

– Привет, Дженги! – говорит Систей.

Систей – это начальник нашей полиции. То есть единственный носитель закона в городе. Он не именует себя шерифом: шериф в пятистах милях. Систей – вроде местного представителя. Ему около пятидесяти, но он подтянут и силен. Только стреляет плоховато из-за зрения. Он справедлив. Когда у жителей возникают конфликты и ссоры, они идут к Систею, и он всегда находит верное решение.

– Привет.

Дженги, подбоченясь, стоит у дилижанса.

– У меня тут невеселый груз.

Толпа обступает его.

В городе около двухсот жителей, даже больше. Для такой дыры – достаточно. Зато у нас есть море.