Дойвбер Левин - Улица Сапожников

• Название: Улица Сапожников
• Автор: Дойвбер Левин
• Издательство: Издательство детской литературы
• Жанр: Детская проза
• Год: 1936

Повесть Дойвбера Левина о пути в революцию сына ремесленника.

Для старшего возраста.

---

Ирмэ зашевелился, приподнял голову и застонал — ух! Вот ведь Щука, расписал как! И откуда только у него сила берется?

Ирмэ лежал на пригорке, так что ему видны были все Ряды: выгон, церковь, базар. Однако народу сколько на базаре. «С чего бы?» подумал Ирмэ. Но потом вспомнил — война. «Меера заберут, — подумал он. — Плохо. Как-то Зелде одна будет?» О себе он не думал. Он-то как-нибудь, а вот они как — Зелде, Эле? Плохо.

По дороге из местечка катила телега. На телеге сидел немолодой мужик в круглой поповской шляпе и в лаптях. Увидев Ирмэ, мужик попридержал коня, спрыгнул с телеги, подошел и сел рядом.

— Здравствуй, — сказал он, — лежишь?

Когда мужик заговорил, на Ирмэ сильно пахнуло сивухой. Ирмэ отодвинулся. «Ишь, нализался!» подумал он сердито и не ответил.

— Ну-ну, — сказал мужик, — лежи, лежи. Я тут трохи посижу, покурю.

Он достал кисет, бумажку, стал сворачивать цыгарку. Поповскую свою шляпу он снял и бережно положил рядом на траву.

— Покурить дать? — спросил он.

— Дай.

— На, — мужик протянул Ирмэ кисет и бумагу. — Ты чей же? — сказал он. — Что ты мне будто знакомый.

— Меера, сапожника, — сказал Ирмэ, — рыжего.

— А-а, — сказал мужик. — знаю. Как же. Что ж, — спросил он, помолчав, — забирают батьку?

— Куда?

— На войну, — сказал мужик. — Известно куда.

— Забирают будто, — сказал Ирмэ.

— И у меня, брат, сына забирают, — сказал мужик. Он вынул изо рта цыгарку и как-то удивленно посмотрел на Ирмэ. — И как это я буду один-то, а? — сказал он глухо.

Ирмэ не ответил.

— Хозяйство-то, правда, не богатое, — сказал мужик. — А все же, как ни говори, конь, две коровы, земли шесть десятин. Одному не справиться, как ни говори.

— Да-а. — Ирмэ сочувственно вздохнул.

— Не справиться, — повторил мужик. — Никак. Дома-то кто же? Сноха да я. Бабы-то у меня нету. Вдовый я. Жениться разве?

— Женись, — сказал Ирмэ.

— Толку-то мало, — сказал мужик. — Молодая не пойдет. А старуху взять — что толку? Мне работница нужна. Э, брат, плохо, совсем дрянь дело.

Некоторое время оба курили молча. Вдруг мужик наклонился к Ирмэ и заговорил тихо.

— Мутят народ, — таинственно заговорил он. — «Враг нападает. Защищай царя и Россию». А мне один верный человек говорил — брехня. Наш-то сам-то все в драку лезет. Храбрый дуже. Герой! Верно?

— Верно.

Мужик быстро посмотрел на Ирмэ и отвернулся.

— Жарынь, — сказал он лениво.

И так как Ирмэ не отвечал, мужик сказал опять:

— И так-то духота, — сказал он, — а я еще водки хлебнул. Вот уж верно — старый, что глупый.

Он встал, надел поповскую свою шляпу и не спеша, пошел к телеге. И вдруг обернулся.

— Хватил я маненько, — сказал он строго. — А я, брат, во хмелю что хошь намелю, а просплюсь — отопрусь. Понял?

Он рванул вожжи и, замахнувшись на кобылу, сердито крикнул: «Но!» Кобыла тронула с места и валким шагом затрусила по дороге.

Ирмэ усмехнулся.

«Трухнул дядя», подумал он.

Был полдень. В местечке перекликались петухи. Ирмэ вспомнил, что надо к Хаче.

«Уж, верно, все там», подумал он.

И точно, у кузни на бревне рядком сидели Хаче, Алтер и Неах. Неподалеку на траве лежал Симон. Ребята о чем-то горячо и громко говорили, но, увидев Ирмэ, приумолкли.

— О тебе и разговор, — сказал Хаче. — Садись. Алтер говорил — совсем тебя покалечили. Мы уж думали — не придешь ты.

— Ничего, — сказал Ирмэ. — Еще ноги ходят.

— И-ирмэ, — сказал Алтер. — Тут Неах говорит — п-подпалить его, Моньку.

— Чего врешь? — сердито крикнул Неах. — Тоже! Я что говорю? Достать, говорю, ружье, ворваться к Моньке и такую закатить пальбу, чтоб знаешь!..

Ирмэ удивился.

— И я было так подумал, — сказал он.

— А з-загорится если? — сказал Алтер.

— Нечего дурить-то, — сказал Хаче. — Ерунда это все.

— Да, — сказал Ирмэ. — Сейчас-то это не выйдет. В другой раз, может…

— Эх, вы! — Неах махнул рукой.

Симон встал, подошел, сел рядом с Ирмэ.

— Вот что, орлы, — сказал он. — Послушайте-ка, что я скажу. Я и старше будто, и умней будто. Ясно?

— Ну? — проворчал Хаче.

— А скажу я так, — сказал Симон. — Индюка отхлестать надо. Потому — гад. Ясно?

— Ясно, — сказан Ирмэ.

— Точка, — сказал Симон. — Дело, значит, вот в чем: как до него добраться? На улице его не поймаешь. И в дом к нему не придешь. Значит, как?

— Ну? — проворчал Хаче.

— Погоди, — сказал Симон. — Не торопись. Не торопись ты, бабка, костыли поломаешь. Ясно?

— Что ты все «точка» да «ясно», — сказал Хаче. — Ты дело.

— Не торопись. Не торопись ты, бабка., — повторил Симон. — Куда те торопиться. Успеется. Значит — как? Значит — так. Надо, значит, чтоб не на улице и не в доме. А где?

— А на дворе, — сказал Ирмэ.

— Ясно, — сказал Симон. — Заберемся мы в сарай или на склад куда и — посидим, погодим. А покажется индюк, мы — раз-раз — по мордам, по зубам. Красиво распишем — прямо картинка. Ясно, цыган?

— Что ж, — проворчал Хаче.

— А только по голове не бить, — сказал Ирмэ. — Ухлопать можно.

— Найдем куда бить. — Симон встал. — Так что, орлы, потопали?

— Погоди, — сказал Хаче. — Сейчас батя придет. А то кузня одна.

Ирмэ, Хаче и Симон закурили.

— Дай-ка и мне, — мрачно сказал Неах.

Ему дали. Он глотнул дыму и закашлялся.

— Ты не затягивайся, — сказал Симон. — Оно легче. Ясно?

— Ничего, — сказал Симон, — сразу-то оно трудно, a сейчас-то уже ничего.

Он снова затянулся и снова закашлялся.

— Вот и батька твой так, — сказал Хаче, — затянется, а потом на полчаса — кхи-кхе.

— Батька-то больной, — сказал Неах. — А я это так, с непривычки.

— А скандальный он у тебя, батька, — сказал Ирмэ. — Слыхал я вчера, как он с Меером говорил. Скажу тебе!..

— Лупит? — сказал Симон.

Неах не ответил. Он кинул окурок, встал и отошел в сторону.

— Н-не любит, когда про б-батьку разговор, — сказал Алтер.

— Он сам в батьку, — сказал Хаче. — Шалый.

Вдруг Неах быстро подошел к Ирмэ.

— Глянь-ка, — сказал он тихо и забежав в кузню поспешно прихлопнул дверь.

По дороге к кузне шел Степа. Он был пьян, сильно пьян и шагал он, как слепой конь: шаг вперед, шаг вбок и — опять шаг вперед, и опять шаг вбок, но уже в другую сторону; ворот рубахи расстегнут, голова свесилась, глаза закрыты.

Ирмэ тихонько, задом наперед, попятился к кузне.

— Вот ведь собака, — сказал он Неаху. — По следу идет.

Степа дошел до кузни и остановился. Не подымая головы, не открывая глаз, он хрипло крикнул:

— Берча.

— Нету его, — сказал Хаче. — Чего надо?

Степа досмотрел на Хаче, пробормотал что-то, потом сказал громко:

— Что надо? Что надо? Вот двину, так узнаешь, что надо. — Он шатался, но глядел на Хане прямо, и упор. — Как дам, так узнаешь, что надо. Где Берча?

— Нету, — сказал Хаче. — Ушел.

— Ты что врешь-то? — угрожающе проговорил Степа. — Куда ушел?

— Домой, — сказал Хаче.

— Домой, домой, — проворчал Степа, повернулся и шатаясь, петлями побрел куда-то в поле.

— Ушел, — сказал Хаче. — Вылазь.

Ирмэ и Неах вышли.

— Ч-чего ты от него все б-бегаешь? — сказал Алтер.

— Спугнули мы его вчера, — сказал Ирмэ. — Я и Неах.

— Гадина человек, — сказал Хаче. — Вы с ним, ребята, осторожней.

— Еще б, — сказал Ирмэ. — Мало того, что вор. Он еще, брат ты мой…

Алтер незаметно толкнул Ирмэ в бок. Ирмэ понял.

— … Пьянчуга, — неожиданно кончил он.

Показался Берче. Он шел понуро, глядя себе под ноги.

— Ну, орлы, — сказал Симон. — Потопали.

— Пошли, — сказал Хаче.

Глава одиннадцатая Засада

За домом Файвела Рашалла был не двор — город. Сараи, склады, навесы, льносушильня, амбар, конюшня, клеть — чего тут только не было! Настоящий город: и улицы, и площади, и переулки, и тупики. Прямо от ворот к амбару шла широкая дорога. От дороги к навесам, к сараям, к конюшне убегали боковые тропинки.

Под навесами громоздились тюки льна, сараи были набиты сеном, в конюшне, наслаждаясь покоем и прохладой, проводил свои дни высокий серый жеребец «Буран».

К улице дом Файвела был выкрашен в белый цвет, но со двора он был некрашеный — и тут-то видно было, какая это основательная махина: каждое бревно — в аршин. Во двор — тоже крыльцо, тоже с навесом, с перилами, а у крыльца растет дерево, береза одинокая и чужая на этом застроенном торговом дворе.

Ребята открыли калитку и смело прошли во двор. Они знали — Семен сейчас на Мерее, жеребца купает, а кроме него в это время никого на дворе не увидишь. Бремя мертвое, нерабочее — лето.

Ирмэ осмотрелся. Ну и ну! Настроил человек! Никогда не видал он, чтоб столько построек зараз. Какой это двор? Город! Да. Тут-то бояться нечего. Есть где засесть. Пока весь двор обыщешь — шесть пятниц пройдет.