Сергей Сергеев-Ценский - Валя (Преображение России - 1)

• Название: Валя (Преображение России - 1)
• Автор: Сергей Сергеев-Ценский
• Жанр: История

---

- Сейчас же идите вон! - сказал Илья тихо.

- Ага! Хорошо, мы будем драться с вами... Вы думаете, вы сильней меня физически? Нет... И я красивее вас гораздо, замечу в скобках... Да и моложе-то вы меня на очень немного... Значит, то, что называлось - суд божий... Я готов. Вот! - и он сунул руку в боковой карман, чтобы выхватить револьвер, как в каюте, но нащупал рядом с ним какой-то плотный конверт и вспомнил, что это последнее письмо Анюты о маленьком Лепетюке, который носит зачем-то и будет носить фамилию Дивеев.

Он вынул письмо, посмотрел на него забывчиво, протянул Илье:

- У вашего сына режутся зубки... Если вам интересно, какие именно, то вот.

- Нет, мне это неинтересно, - повысил Илья голос, не взяв письма. Интереснее будет, если вы уйдете. Сейчас же!

- Не-ет уж, нет... Нет, это нет... Я не уйду! Не уйду, - нет!

Алексей Иваныч прошелся по комнате уже совершенно спокойный, а в это время зазвенел очень слышный отсюда дверной звонок, и Илья привычно сделал два шага к двери, чтобы открыть, но остановился:

- Самый удобный момент вам выйти... Это или клиент, или...

- Для меня безразлично, кто, - перебил Алексей Иваныч и продолжал мерять комнату своими стукотливыми шагами.

Звонок повторился, и Илья вышел, прихлопнув двери, и слышно стало потом два женских голоса и еще чей-то мужской - очень веселый, но старый.

"Не это ли дядя?" - подумал Алексей Иваныч.

"Нет, это все что-то не то у меня вышло... То или не то? - думал он дальше, никакого уже больше внимания не обращая на кабинет Ильи, шагая в нем, как в своих комнатах на даче Алимовой. - Нет, не то; я говорю все время сам, а он молчит... Узнать нужно мне, а не ему, а говорю все время я, а не он... Нет, я буду теперь спокоен... совершенно успокоюсь... - Остановился, сжал голову руками и опять: - То я делаю или не то?" (Это уж он ее спрашивал робко, Валю.)

Ильи что-то долго не было. Разделись в прихожей и прошли в другую комнату: это слышно было по топоту ног. Алексей Иваныч еще походил немного, остановился перед письменным столом, понюхал гвоздику, посмотрел на девочку с толстой косой и опять походил с минуту. Потом подумал, что Илья и не может скоро прийти, если это гости. "А я от него не уйду так, ни с чем... Все равно, и я буду сидеть с гостями"... И он, поправив галстук и пригладив волосы, двинулся уже было к двери, как вошел снова Илья.

- Ну что? Кто это? Клиенты? - спросил Алексей Иваныч очень участливо, увидя, что Илья переоделся.

- Н-нет... Это свои.

- Ну, и хорошо... Мы еще поговорим с вами.

Илья посмотрел на него искоса и густо вздохнул; Алексей же Иваныч заметил, что правый карман его пиджака сильно отдут, догадался, почему именно, и не сумел удержать беглой улыбки.

- Если вы можете говорить спокойно... - начал было Илья, но Алексей Иваныч его перебил:

- Совершенно спокойно!.. Я именно этого-то и хочу, спокойно! - и сел на стул, но оперся рукою о подлокотник кресла, которое было ему знакомо.

Илья тоже сел, но глядел на него подозрительно, - боком, хотя руки не держал в правом кармане.

- Только все это все-таки странно, чтобы не сказать больше, проговорил он.

- А как же? В жизни все странно! - живо подхватил Алексей Иваныч. - Или совсем нет ничего странного!.. А то, что было между нами тогда, - разве это не странно? И неужели вам так и не хотелось никогда узнать, почему же я так отнесся к этому тогда, тогда ничего не предпринял, не старался увидеться даже с вами?.. А вот только поэтому: я ошеломлен был... И ведь вы, конечно, тут главное, а она... Непостижимо!

- И об этом лучше не говорить, - сказал Илья, поморщась.

- Нет, нельзя "лучше"... И когда-нибудь с вами случится то же самое, что со мной, и вы будете так же... Вы от кого узнали о смерти... Валентины Михайловны? От Анюты, конечно, - это она вас известила... Нет, я не то хотел спросить... Вот что я хотел: она, Валентина Михайловна, писала ли вам, когда уехала от вас, отсюда вот?

- Ничего.

- А-а... Неужели?.. Ничего? А мне она написала, чтобы я... А вы тогда ждали письма? Только откровенно, ради бога!

- Ждал, и это вполне откровенно.

- Ничего? даже карандашом?..

Какая-то бодрость, если не веселость, заметно проступила на лице Алексея Иваныча, и он погладил пальцами подлокотник кресла, но вдруг вскочил:

- Что же у нее на душе тогда было? Какой ужас!

И опять заходил по комнате. А Илья как будто уж привыкал к нему и не так напряженно следил за ним, и Алексей Иваныч это заметил. "Это хорошо, думал он, - теперь он мне все расскажет"... И сам он не притворился (это не притворство, а что-то другое было), когда сел снова на стул и спросил просто, как у хорошего знакомого:

- У вас, конечно, герметические печи?

- Д-а... а что?

- Но уж давние... Теперь они, как простые: потрескались. Купите для них задвижки, - печник вставит... А так и тепла много пропадает и опасно, верно, верно... Ходы нужно выкладывать изнутри кровельным железом, а не так.

И потолок и окна он оглядел внимательно и только потом уже спросил внезапно и поспешно:

- Когда вы были у моей жены, а я шел с Митей из церкви, это первый раз вы у нас были?

Илья пожал плечами, вздохнул почему-то, но все-таки ответил:

- Да, и в последний... - Но тут же спросил сам: - Вы сюда по какому-нибудь делу?

- То есть? - очень удивился Алексей Иваныч.

- Сюда, то есть в наш город, по делу?

Алексей Иваныч ни минуты не думал:

- Конечно, я сюда совсем! Не только по делу, а совсем... А дело ближайшее: одно частное лицо строит здесь за городом лечебницу... это - врач один.

- Здешний? Как фамилия?

- Мм... Крылов... Не здешний, нет... Мы с ним в Харькове договорились.

- Вы прямо из Харькова?

- Да... Да, я сюда совсем... Ведь уж мне все равно, где... У меня уж нигде ничего не осталось... У вас хоть сын растет... на Волыни, а у меня?.. Вы ударили надо мною, как гром! Почему именно вы?

- Мог быть и другой, - сказал Илья вяло.

- Как вы смеете? Как другой?.. Всякий другой?.. Как вы смеете? вскочил Алексей Иваныч.

- Зачем же кричать?.. Дело прошлое: теперь мы никаким криком не поможем, - и Илья тоже встал.

- Но так говорить о моей покойной Вале я вам не позволю, - прекратите! - поднял голос Алексей Иваныч. - И прошу не обобщать! И прошу прекратить! Совсем!.. Ничего не надо больше, решительно ничего! Аминь!

- Конечно, аминь, - сказал Илья, а Алексей Иваныч вновь в сильнейшем волнении заходил по комнате, и, сделав несколько кругов в то время, как Илья спокойно курил, он заговорил снова:

- Я вижу теперь одно: это несчастие!.. Вы ударили, как гром, но громом вы не были, конечно, - ни громом, ни молнией... а просто это ошибка, несчастие... Например, когда синица залетит осенью в комнату и потом в стекло бьется... Она-то думает, что небо, а это стекло только, а небо дальше... Мы это видим и знаем, а она не может понять: хватит в стекло головой с разлета, - и на пол, и из носика кровь... Пошипит немного, - и конец... Так и Валя. Она не знала, но мы с вами - мы это видели и знали: и я видел и знал, и вы тоже... Вы еще больше, чем я... Я все-таки так же, как Валя, тогда думал, что-о... Вы говорили ей когда-нибудь, что на ней женитесь?

- Никогда, - спокойно сказал Илья.

- Никогда?.. Как же это?.. Нет, вы откровенно? - умоляюще поглядел Алексей Иваныч.

- Никогда, - так же повторил Илья.

- Вы были только несчастие наше... Вам даже и мстить нельзя: дико... Вы - как тиф, как дифтерит, вот от которого Митя умер!.. Верно... Это верно...

Илья побарабанил пальцами по столу и спросил скучно:

- Ну-с, значит, вам теперь ничего уж от меня не надо больше? - и поднял ожидающе круглое вялое сытое лицо.

Алексей Иваныч долго смотрел на него, пока не заговорил сбивчиво:

- Никогда, вы сказали... Что ж это было? Но она с вами все-таки была же когда-нибудь счастлива? Должно быть, была... Разумеется, была... И вот приехала к вам сюда вот, в эту комнату... (Алексей Иваныч положил руку на спинку кресла.) Что же она вам говорила здесь?.. Передайте мне что-нибудь, ведь вы помните?.. Больше ничего мне не нужно, - только это. Только одно это... Вот, вошла... так же, как я вошел... Вы были изумлены, конечно, неприятно... Я уверен, вы и не знали, что она приедет: она про себя решила это, и ей казалось, что это - все. Это могло быть... Вошла...

Алексей Иваныч попятился к двери и стал так же, как могла стать она, войдя, и опять ясно показалось ему, что и теперь это не он совсем, что это она пришла снова к Илье: ведь только в нем, в Алексее Иваныче, жила еще она на земле, - он ее принес сюда. Так же, как семь месяцев назад, вот вошла она опять к Илье, стала у порога и... и...

- Что же она вам сказала, кроме того, что едет к сестре?..

Илья побарабанил по столу, сбычив голову, поглядел на него пристально, дотянулся до папирос, закурил не спеша и спросил:

- Вы в какой гостинице остановились?

- То-то и есть... Вы не хотите этого сказать мне... Почему же?.. Конечно, я так и думал, что не скажете.

Ему казалось, что одна половина его самого - темная, ночная - знает, что тут произошло, а другая - дневная - никогда не узнает. Он так и сказал Илье: