Павел Бергер - Кавалер багряного ордена

• Название: Кавалер багряного ордена
• Автор: Павел Бергер
• Издательство: Вече, Лепта Книга, Грифъ
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4444-0231-3

В новом романе Павла Бергера советские чекисты пытаются спасти мир. Действие происходит в 1939 г. перед самой войной. По приказу свыше в НКВД создается особая группа для работы с явлениями и происшествиями, необъяснимыми с позиций материализма. Кто стоит за этими событиями — роковые случайности или могущественное тайное братство, ведущее историю от рыцарей ордена тамплиеров, и где границы власти тайных иерархов? Способны ли они управлять временем и дарить вечную жизнь? Все это предстоит узнать скромным служащим советского НКВД, готовым ради Родины и правды на все.

Книга для всех, кто любит тайны, приключения и деятельность спецслужб на пользу стране!

---

Тут надо отметить, что на курсах Прошкин учился аккурат в разгар коллективизации, так что разнообразных историй о деревенских ведьмах и колдунах товарищи, прибывшие из села и мелких городишек, могли рассказать не по одному десятку. Но Субботский, как истинный ученый, не ограничивался сбором такого устного новейшего фольклора — он шел глубже, собирая сами обряды и заклинания, ведовской инвентарь. Классифицировал находки с учетом «специализации» знахарей или чародеев, географии применения, предлагаемых народных способов защиты и противодействия. У него уже имелась обширная коллекция, безусловно весьма с точки зрения практики атеистической пропаганды, ценная.

Увлечение Субботского оказалось заразительным, и по возвращении домой Прошкин тоже стал собирать аналогичную информацию, благо в Калининском районе Н-ской области ведьмы, колдуны и прочие знахари проживали во множестве. Сначала Николай действовал, просто чтобы пополнить научные данные товарища, но постепенно и сам так пристрастился к ведовству, что всего через полгода коллекция Прошкина уже мало чем уступала научной базе Субботского, хотя и имела ярко выраженный упор на практические аспекты. Приятели продолжали переписываться и обмениваться собранным материалом.

Невинное увлечение Прошкина совершенно неожиданно принесло вполне ощутимые практические результаты. Признаться по совести, Прошкин любил обескураживать темные массы своим эзотерическим знанием — разумеется, исключительно в целях атеистической пропаганды! И успехи Прошкина на этой ниве впечатляли. Теперь каждая безграмотная молодуха или несознательный новоявленный колхозник, заподозрив ближних или дальних в колдовстве, направленном лично против них (а пуще того — против народного добра, читай: социалистической собственности), бежал не к знахарке в соседнее село, нет! Такой малосознательный гражданин прямиком направлялся в районное НКВД и делился с его начальником смутными опасениями или явными фактами. И Прошкин принимал необходимые меры. Иногда ему везло: попадалась сильная колдунья или знахарь, и он пополнял коллекцию новыми заклинаниями, присушками или шепотками, а то и сушеной жабкой или бутылкой с «мертвой» водой. Словом, сознательность населения росла с каждым днем, а суеверие отступало — до поры до времени…

В одно недоброе утро к Прошкину прибежал встревоженный и запыхавшийся комсомольский вожак Волька (по крестильному имени Владимир Кондратьевич) из поселка Прокопьевка. В поселке строили новую железнодорожную ветку и с этой прогрессивной целью планировали снести заброшенный старинный скит.

Скит в народе считали местом не просто скверным — проклятым. Когда-то он принадлежал близлежащей женской монашеской обители. И если верить монастырским записям, последнюю его постоялицу, «рассудком скорбную сестру Елизавету», туда поместили еще в 1834 году. Когда она умерла — записи не было.

Так вот, народная молва гласила, что сестрица жива, более того, отбирает «живое дыхание» у забредших к скиту случайных путников. А поскольку таких путников год от года становилось все меньше, голодная постоялица скита покидала свое убежище и, приняв облик юной девы, заманивала наивных местных и заезжих молодцев в нехороший скит, откуда они уже больше не возвращались…

Атавистический и антинаучный характер истории не нуждался в комментариях. Это понимали и Прошкин, и комсомолец-атеист Волька. Только желающие участвовать в сносе скита — прочного каменного домика с куполом наподобие церковного, но без дверей, с единственной узкой, похожей на бойницу щелью в стене вместо окна — среди местного населения отсутствовали. Со слов Вольки, смело заглянувшего в щель и даже расстрелявшего в нее обойму из наградного револьвера, выходило, что внутри домика нечто «шевелится и издает звуки».

Несознательные граждане, привлеченные к работам по сносу, услышав звуки из строения, дружно бросились креститься и «Христом Богом» просили Вольку перед сносом взять благословение на это разрушительное мероприятие у служителя культа…

Выслушав всю историю, Прошкин вздохнул, взял пару своих сотрудников и поехал на место происшествия. Ну, конечно: скит был полной развалюхой, в крыше дыры, заслоненные ржавым железным листом, в стенах — забитые полусгнившими досками проемы. Прошкин и его заместитель Слава Савин доски отодрали за считанные минуты, влезли внутрь и, к ужасу присутствовавших, выволокли на свет Божий прятавшееся в гнилой соломе существо. Существо было особью женского пола, лет семнадцати-восемнадцати на вид, худенькой и бледной, босой и грязной, в замызганной холщовой рубашке до пят, с немытыми кудрявыми лохмами и блестящими, абсолютно черными глазами. Существо задержанию не сопротивлялось. Даже улыбнулось. Как показалось Прошкину, злобно и издевательски.

Скит снесли к положенному сроку. А живую находку привезли в районное НКВД, вымыли, переодели, попытались накормить, пришли к коллективному мнению, что к человеческой речи существо неспособно, и заперли в камере временного задержания, чтобы по утру придумать, что же делать дальше с этим странным человеческим экземпляром.

А ночью Прошкину позвонил дежурный по зданию: окрестности оглашал пронзительный, похожий на волчий, вой, а сама постоялица «предвариловки» парила под потолком. Прошкин прибыл на место, но полета не застал: героиня жутковатой истории валялась в бессознательном состоянии прямо посреди коридора, хотя камера была по-прежнему замкнута, а перепуганные сотрудники клялись, что не притрагивались к замку. Прошкин распорядился снести существо в подвал и запереть во вполне полноценной камере — исключительно ради общественного спокойствия. Ведь не слушать же гражданам вой перед рабочим днем. Прошкин для надежности — лично! — прицепил создание при помощи пары кожаных ремней — из наручников худые кисти странной девицы попросту вываливались — к вмурованному в стену железному кольцу, насыпал на ее подол кладбищенской земли — самый надежный способ воспрепятствовать полетам ведьмы, если кто не знает. Потом отправил своего заместителя к его неграмотной и потому верующей бабке с инструкцией неприметно отлить у нее с полстакана святой воды и пошел рыться в своих записях, лихорадочно соображая, что же делать дальше. Но решить так и не успел…

С первым лучом солнца здание НКВД огласил громкий, протяжный, удивительно высокий и ни с чем не сравнимый вибрирующий звук. Прошкину показалось, что у него разлетятся сперва барабанные перепонки, а потом и вся голова. Но разлетелась только потрясающе крепкая, новая перегородка между камерой и коридором в подвале, в мелкие осколки рассыпался десяток стекол да рухнули строительные леса около соседнего здания. А обмякшее, но все еще живое тело девицы снова лежало — как будто к нему не притрагивались — в верхнем коридоре, напротив дверей кабинета Прошкина…

Надо было срочно принимать радикальные меры, ведь теперь страдала не только психика сотрудников НКВД и мирных горожан, но еще и народное имущество! Полстакана святой воды тут не помогут. Прошкин тяжело вздохнул. Он не хотел такого развития ситуации, но суровая реальность не оставила ему выбора. Надо было срочно искать служителя культа.

В самом Калининском районе благодаря передовым успехам в области атеистической пропаганды таковых не осталось. Времени на выяснение ситуации у соседей тоже не было. Поэтому Прошкин позвонил своему давнему товарищу — начальнику Н-ской пересылочной тюрьмы Жоре Кравцу. По счастью, во вверенном Жоре учреждении подходящий служитель как раз имелся. И не какой-нибудь приходской попик с засаленной бороденкой, а самый настоящий доктор богословия, человек, в прошлом близкий к Священному синоду и царскому двору, — отец Феофан.

Хоть и был отец Феофан принципиальным противником обновленчества, за что и пострадал, но человеком он оказался вполне светским и очень сведущим. Молебен в здании НКВД служить напрочь отказался, но совет Прошкину дал вполне практический и полезный, хотя, как истый богослов, сопроводил его сложными метафорами и иносказаниями. Начал Феофан издалека, морща обтянутый по-старчески пергаментной кожей орлиный нос:

— Мне презабавную притчу давеча рассказали в узилище сотоварищи мои. Как абсолютно подлинную. Деревенская старица пришла на прием к Михал Иванычу Калинину, дабы полюбопытствовать, кто же придумал колхозы, коммунисты или ученые. «Коммунисты!» — гордо ответствовал Всесоюзный староста. «Я так и полагала, — удовлетворилась старица, — ученые бы сперва на собаках проверили». Я к тому привел тут сию притчу, что у каждого свои обязанности. И вам, Николай Павлович, при вашей занятости рабочей не пристало такими предметами, как судьба сего существа, обременять себя. Вы ведь государственный человек и на службе денно и нощно пребываете. Мало ли забот у вас? Но вот передать страдалицу, умом скорбную, в руки медицинской науки — ваша обязанность, долг, я бы сказал, как мудрого государственного человека. Но ведь, учитывая тягостность состояния сей девицы, ни районные доктора, ни даже губернские не смогут ее страданий облегчить. Оттого следует вам препроводить болящую в столицу, где она может много медицинской науке послужить.