Иржи Лангер - Девять врат. Таинства хасидов

• Название: Девять врат. Таинства хасидов
• Автор: Иржи Лангер
• Издательство: Текст, Книжники
• Жанр: Религия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-7516-0990-0, 978-5-9953-0133-2

Иржи Лангер (1894–1943), чешско-еврейский писатель и поэт, друг Франца Кафки и Макса Брода, прославился своими исследованиями учения галицийских хасидов. Писал на чешском и на иврите. Хасидские легенды сборника «Девять врат», увидевшего свет в 1937 году, пленяют читателя предельной искренностью, поэтичностью, влюбленностью автора в своих героев — раввинов и мудрецов, способных творить чудеса. Находясь с Господом в чрезвычайно близких отношениях, они позволяют себе быть с Ним накоротке, чуть ли не дерзить, и оттого иное чудо, совершаемое Богом, выглядит как оказанное соседу одолжение. Рассказы повествуют о хасидах, об этих особенных Божьих детях, которые благодаря своей безграничной набожности обладают редкими привилегиями — они могут через своих святых попросить у благосклонных Небес всего, что им необходимо для жизни. Однако жизнь эта такая скромная и их просьбы так соразмерны с этой жизнью, что они могли бы получить испрошенные дары и без всякого чуда.

---

«Заготовь в письменном виде список своего скота, — посоветовал ему святой Люблинский. — И кроме того, опиши внешний вид каждого животного».

Мясник сделал так, как ему было сказано. Святой Люблинский поглядел на список и после недолгого размышления сказал: «Вот эта голова и эта будут определенно треф, а эта и эта, напротив, абсолютно хорошие, без всякого изъяна, кошер. Об остальных я сказать тебе ничего не могу. Ибо нарушения, которые обнаружатся в их внутренностях, будут носить такой характер, что и сам мясник окажется в замешательстве. Он и знать не будет, какие головы треф, какие кошер, и ему придется обратиться к местному раввину для специального заключения. А раввинское заключение имеет силу судебного приговора. Я не могу, как ты понимаешь, опережать его своим ясновидческим предсказанием».

Когда скот был зарезан, оказалось, что во всех трех случаях Провидец был совершенно прав. Он ни разу не ошибся.

Несколько хасидов поехали в Люблин. Когда они туда прибыли, возница попросил их показать его квитл святому Провидцу. Он сам, дескать, идти к нему не может. Хасиды согласились. Написали имя возницы и имя его матери и подали квитл святому Провидцу.

«Великое сияние вижу над именем этого человека, — сказал святой Провидец, не в силах оторвать взор от квитла. — Великое сияние!»

Хасиды немало удивились словам святого. Они хорошо знали возницу. Знали, что человек он совсем обыкновенный, что ни набожностью не отличается, ни ученостью. Но знали они и то, что святой Люблинский никогда не говорит впустую.

Они ходили-ходили по городу, пока не пришли на базар. Уже издали они услыхали веселую музыку и пение. А вскоре увидели и нашего дорогого возницу, который плясал и подпрыгивал как безумный.

«Захотелось мне немного повеселиться, — ответил он на их вопрос. — Вот и пошел я на торг. Тут должна была быть хасине (свадьба; ее всегда играют под открытым небом). Только вот у невесты, у сиротинки, не было денег, чтобы купить жениху свадебный подарок: молитвенную накидку. Родители жениха из-за этого не хотели дать благословение на их брак и в последнюю минуту помешали свадьбе. Беда, да и только. Несчастная невестушка так плакала, что сердце у меня кровью обливалось, да и может ли быть большее горе, чем разлука с любимым? Тогда взял я деньги, что заработал у вас по дороге, купил красивый талес, настоящий турецкий, и подарил его невесте для ее жениха. И вот эти двое наконец получили друг друга. Кто бы такому не радовался?!»

Сказав это, он снова пошел вприсядку — да так, что земля задрожала. О наших хасидах он уже и не думал, а плясал в свое удовольствие. Но теперь до хасидов дошел смысл слов Провидца, сказавшего, что над именем этого человека стоит великое сияние. И в самом деле, великое сияние.

Весь Люблин верил в святого Провидца. Весь Люблин, кроме главного раввина, чье сердце оставалось каменным, хотя он и был его родственником. Мы справедливо называем этого раввина Азрнр Коп, Железная Голова. А настоящее имя его было Азрил Горовиц.

Он упрекал святого Люблинского, что тот, дескать, обманывает людей. Что сохраняет за собой славу святого, хотя на самом деле им не является.

— Но что мне надо сделать, чтобы меня не считали святым?

— Ты можешь во всеуслышание объявить, что ты не святой, а человек вполне обыкновенный, как все мы.

Наступили праздники, и сотни набожных людей толпились в синагоге. Святой Люблинский взошел на помост балмемр, с которого читают слово Божие. Толпа стихла в ожидании, что святой начнет читать свою проповедь.

Однако святой Люблинский не стал проповедовать. Он сказал лишь то, в чем всегда был уверен и что теперь Азрнр Коп потребовал от него. Он сказал, что он не цадик, и просил, чтобы никто таким его не считал. И еще сказал, что человек он грешный, как и все, а может, еще более грешный!

«Вы слышите, какой он скромный?» — говорили одни.

«Видели ли вы когда-нибудь подобное смирение?» — удивлялись другие.

И случилось невиданное: если дотоле хасиды паломничали в Люблин сотнями, отныне они стали отправляться туда тысячами.

Велико было разочарование Железной Головы.

— Теперь тебе надо показать людям, что ты не такой скромный и смиренный, каким они тебя считают. Тогда наступит покой. Теперь в полный голос скажи, что ты святой!

— Никогда! — ответил святой Люблинский. — Никогда о себе не скажу, что я святой, ибо отказываюсь лгать…

В скором времени святой Люблинский сказал одному ученику: «Тебе бы надо сходить посмотреть, как поживает главный раввин».

И ученик в тот же день отправился к Железной Голове. Желание его святого учителя, проявившего такое беспокойство о благополучии недруга, ему, видимо, показалось странным. Он пришел к Железной Голове перед послеполуденной молитвой минхи. После молитвы к главному раввину явились два человека с просьбой рассудить их спор. Раввин и его два заседателя — все трое знатоки талмудистического права — выслушали обе противные стороны, после чего удалили их из судебного зала, чтобы принять решение. Главный раввин, чье слово было решающим, склонялся к стороне обвинителя. Однако ученику святого Люблинского с самого начала было очевидно, что правда на стороне обвиняемого. Он даже понять не мог, как кто-то может придерживаться противоположного мнения, особенно такой талмудист, каким был Железная Голова. Он, простой ученик, точно знал одно место в комментарии к Талмуду, из которого явствовало, что мнение главного раввина было ошибочным.

Хотя Железная Голова и был противником его любимого учителя, однако позорить его, ученого, ученик Люблинского все-таки не решался. И потому он вынул из библиотеки раввина соответствующий раздел Талмуда и стал углубленно читать, делая вид, что в суть спора не вникает. Судьи уж было хотели вынести вердикт, когда ученик Люблинского подошел к Железной Голове и попросил его истолковать одно неясное место в комментарии. Раввин отказал ему в просьбе, сославшись на отсутствие времени. Однако ученик не сдался и прямо под нос Железной Голове подсунул открытый том.

Воленс-ноленс, а реб Азрил посмотрел в книгу — и понял. Таким образом, распря была разрешена по Закону и справедливости. Святой Провидец приветствовал ученика с великой радостью и сказал ему: «Ты совершил весьма богоугодное дело. Представь себе, что эти трое, обвинитель, обвиняемый и Железная Голова, их судья, были на этом свете уже девяносто девять раз. В каждой жизни эти двое судились из-за одной и той же распри, и каждый раз все тот же раввин был их судьей. Но он всегда ошибался и выносил неправедный приговор. Все трое должны были рождаться снова и снова, пока их дело не будет разрешено согласно Закону. И произошло это только сейчас. Твоей заслугой они выкуплены из гилгула[35], из вечного круговорота».

Одни утверждают, что Железная Голова перед своей смертью все-таки поверил в святого Люблинского и обрел спасение. Но другие говорят, что он до конца так и оставался упрямцем. Как написано в Талмуде: «Грешники даже на пороге Ада не раскаиваются в своих прегрешениях».

Святой Люблинский упрекал одного ученика, что тот не произносит, как положено, слова молитвы. Что он «глотает» их.

— Глотаю их, потому что они слаще меда, — оправдывался находчивый ученик.

— А ты думаешь, что слова молитвы мне не так же сладостны, как тебе? Однако я не глотаю их.

— А вы и не сможете! Ибо ваша молитва — огонь! — ответил ученик святому Провидцу.

В святой общине люблинской жил один большой грешник. Если ему представлялся случай совершить хоть какой-нибудь симпатичный грешок, он никогда не ленился и особенно радовался, когда бывал введен в искушение и поддавался ему. О своих дурных поступках он не сожалел, и беспутство доставляло ему большое удовольствие.

Конечно, такому грешному человеку вы и руки бы не подали, и словом бы с ним не перемолвились, а старались бы обойти его стороной.

Но святой Люблинский вел себя иначе. Он ни с кем не любил так поболтать, как с этим распутником. Когда бы тот ни пришел навестить его, он встречал его с большей радостью, чем самого святейшего святого.

Хасидов это удручало.

«Это особенный человек и заслуживает того, чтобы им восторгались. Не знаю другого такого, который бы так без устали веселился, как он, — внушал ученикам святой Провидец и продолжал: — Поймите, Искусителю, который вводит человека в грех, не так важен грех бедолаги, как чувство тяжести, удрученности, угрызений совести и душевной печали души, то есть все то, что наваливается на человека после греха. Вот чего добивается Искуситель. Ибо печаль — наихудшее зло на свете. Зло, которого мы должны всегда остерегаться. Этот грешник, однако, никогда из-за грехов своих не горюет и все время живет в радости и покое».