Борис Григорьев - Королева Кристина

• Название: Королева Кристина
• Автор: Борис Григорьев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03512-6

Королева Кристина (1626–1689), удивительная во многих отношениях женщина, достойна пристального внимания не только историка, но и самой широкой публики. Её личность не менее интересна, чем личности Екатерины II, Екатерины Медичи, Марии Стюарт или Елизаветы I, и имеет право занять почётное место в любой галерее исторических портретов.

Мимо неё не прошло ни одно крупное европейское событие. Обладая пытливым умом и безупречным художественным вкусом, она собрала великолепную библиотеку и уникальную коллекцию предметов искусства. Она общалась и переписывалась с выдающимися людьми своего времени: кардиналом Мазарини, французским королём Людовиком XIV, с римскими папами Александром VII, Климентом IX и другими, композиторами Алессандро Скарлатти и Арканджело Корелли, скульптором Лоренцо Бернини, учёными Рене Декартом и Джованни Кассини и многими, многими другими.

Только внешняя канва её жизни поражает воображение: дочь и наследница великого Густава II Адольфа, героя Тридцатилетней войны и создателя великодержавной Швеции, образованная и воспитанная в духе следования своему монаршему долгу, вполне благополучно правившая страной в течение одиннадцати лет, на двадцать девятом году своей жизни она неожиданно отказывается от трона, навсегда покидает родину, переходит в католичество и после бурных лет частной жизни в одиночестве умирает в Италии.

---

В июле 1646 года в Стокгольм прибыло русское посольство — теперь уже от царя Алексея Михайловича. Москва уведомляла о его восхождении на престол и желала подтвердить Столбовский мирный договор от 1617 года. Кристина, возможно, вспоминая свой первый опыт общения с русскими дипломатами, приняла послов сидя на троне в полном величии и великолепии. Вокруг трона стояли 90 лакеев, члены Государственного совета, представители дипломатического корпуса. Присутствовавший на аудиенции П. Шану вспоминал, что русский переводчик молол какую-то несуразную чепуху и никто из его перевода ничего не понял. Впрочем, русские в своих национальных одеждах, отороченных соболями, произвели на француза неизгладимое впечатление. Верительную грамоту, обёрнутую в чёрный креп, посол вручать канцлеру отказался и передал её непосредственно в руки Кристины.

Между тем ситуация во дворце продолжала накаляться.

Уже после брака Делагарди и Марии Ефросиньи Карл Густав по-прежнему жестоко ревновал зятя к Кристине. Королева, со своей стороны, восприняла эту ревность с обидой, доказывая жениху, что её чувства к графу чисты и невинны. Француз Шану порекомендовал ей оказывать больше знаков внимания пфальцграфу и воздерживаться от открытого проявления своих чувств по отношению к графу Кристина осознала, какие осложнения могла вызвать её не поддающаяся контролю страсть, но ничего с собой поделать не могла. Она стала нервной, раздражительной, разбитой и морально, и физически.

Охлаждение Кристины к Карлу Густаву и её привязанность к молодому Делагарди странным образом совпали с другим её бурным увлечением, доставившим современникам и потомкам богатую пищу для слухов, толков и самых чудовищных сплетен. Она воспылала новой страстью, и предметом её любви стала… аристократка Эбба Спарре[34], дочь лантмаршала Ларса Эрикссона Спарре. Эббу Спарре Кристина сделала своей фрейлиной, и как только та появилась при дворе, то сразу ослепила всех своей красотой. Эббу везде звали La Belle Comtesse[35], а слухи о красоте фрейлины достигли даже Парижа. Вполне резонно предположить, что Кристина, действуя, по-видимому, полуинстинктивно-полурасчётливо, переключилась на новый предмет, не менее достойный её королевских чувств, чтобы легче пережить крушение любви к кузену и неудачи с графом Магнусом Делагарди.

Связь Кристины с Эббой Спарре, согласно свидетельствам современников, продолжалась и в годы замужества последней[36]. Б. Уайтлок докладывал в Лондон: «Поговорив со мной, королева представила меня графине Делагарди, которую звали la belle comtesse, и предложила мне побеседовать с ней, её подругой по постели[37], чтобы убедиться, соответствовал ли её ум её красоте». После того как посол нашёл, что большого разрыва между красотой и речами графини не существует, «королева сняла с рук графини перчатки и дала одну мне, а другую, разорвав на четыре части, раздала другим…». На следующий день Уайтлок отослал графине целую дюжину английских перчаток, которые были в Стокгольме в большой моде.

Выражение «подруга по постели» могло, конечно, означать только одно — подругу по любовным играм, если, конечно, королева Кристина не использовала свою фрейлину как живую грелку. Но если вспомнить о спартанском воспитании королевы, позволявшем ей легко переносить жару и холод, то следует признать, что надобность в грелке вряд ли была для неё такой насущной.

Недостатка в историях, свидетельствующих в пользу «запретной связи», нет — главное, сама королева в письмах Эббе не скрывала своих чувств к ней. Правда, С. Стольпе считает многие из них грубыми подделками поздних авторов. Но сохранились оригиналы трёх писем Кристины Эббе, которые признаны подлинными и которые, по выражению писателя, «пышут жаром любви» (приводятся ниже).

Эта любовь казалась всем очень странной, если вспомнить о резко отрицательном отношении Кристины к женщинам вообще, тем более что в интеллектуальном и культурном отношении фрейлина ничего особенного из себя не представляла. Эбба Спарре обладала лишь одним достоинством — она была красива. С. Стольпе, убеждённый католик, полагает, что для королевы, разочарованной женихом, обратить свои взоры на прекрасную фрейлину было вполне естественно. Кристина, говорит он, всю свою жизнь обращала внимание на красивых женщин, а её отношение к Эббе — всего лишь игра, навязанная литературными условностями того времени. Но в том-то и дело, возражает ему другой швед П. Энглунд, что как раз под маской литературных условностей Кристина поддерживала с прекрасной графиней самые настоящие любовные отношения.

Д. Мэссон обращает внимание на то, что роман королевы с Эббой Спарре совпал как раз с периодом, когда двадцатилетняя Кристина начала испытывать отвращение к браку. В одном из писем, отправленных Эббе в 1655 году уже из Рима, королева писала: «Моё счастье было бы несравнимо больше, если бы мне было позволено разделить его с Вами… Клянусь, я была бы достойна зависти богов, если бы удостоилась радости видеть Вас; но поскольку есть все основания сомневаться в этом счастье, Вы должны хотя бы подарить мне удовлетворение верить, что где бы на этой земле я ни находилась, я вечно буду хранить память о Ваших услугах». Королева заканчивает письмо выражением надежды на то, что её минует «печаль забвения со стороны человека, которого я ценю больше всех в этом мире».

В другом письме подруге за 1656 год она пишет: «О, как бы я была счастлива, если бы мне было дозволено снова встретиться с Вами, Прекрасная, но я осуждена на то, чтобы вечно любить Вас и обожать Вас, так и не увидев Вас; ревность, которую звёзды посылают для отравления человеческого счастья, не даёт мне испытать полное счастье, ибо я не могу быть счастливой вдали от Вас… Возможно ли, что Вы меня ещё не забыли? Любите ли Вы меня так, как прежде? Не обманываюсь ли я, что верю, что была тем человеком, которого Вы любили больше всего на этом свете? О, если это так, не открывайте этого! Оставьте меня в этом заблуждении и не завидуйте моему воображаемому счастью… Будьте уверены, что бы ни случилось со мной, я никогда не перестану любить Вас. Прощайте, Прекрасная, прощайте! Целую Вас тысячу раз».

Третье письмо, написанное в 1657 году из итальянского города Песаро, содержит такие же горячие признания в любви к бывшей фрейлине. Кристина по-прежнему испытывает к ней пылкие чувства и ощущает себя одинокой и несчастной даже в такой прекрасной стране, как Италия. Примечательна следующая фраза в письме: «Если Вы не забыли о своих правах надо мной, то Вы должны помнить, что уже двенадцать лет назад у меня была привилегия быть любимой Вами и что я, кратко говоря, принадлежу Вам таким образом, который исключает, чтобы Вы отпустили меня. Я перестану любить Вас только когда умру… Тысячу раз целую Вас и прошу быть уверенной в моей вечной и сердечной любви».

Это письмо помогает датировать и начало любовных отношений — 1645 год.

Католика Стольпе указанные письма убеждают только в том, что налицо истинное чувство, но проявление его было вполне платоническим. Он предлагает сделать скидку на языковую норму и стиль XVII века и не судить о выражениях Кристины с позиций нынешней морали и языка. То, что нам сегодня кажется выражением страсти и пылкой любви, во времена королевы Кристины считалось общепринятыми фигурами литературной речи и эпистолярного жанра. К тому же королева была воспитана в спартанском стоическом духе, а свободные французские нравы при шведском дворе стали появляться лишь в конце 1640-х годов.

Платонические отношения у королевы были, возможно, к Карлу Густаву или графу Магнусу, хотя на счёт последнего есть иное мнение, принадлежащее одному из самых внимательных и тактичных биографов королевы Кристины, барону Карлу де Бильдту, который полагал, что в романе с графом королева всё-таки перешла Рубикон. Любовный же роман с Эббой Спарре, вне всякого сомнения, был настоящим. Как выразился тогда один немецкий современник, отношения эти были так искусно замаскированы Кристиной, а большинство шведских аристократов были так наивны и необразованны, что нечто подобное им и в голову не приходило: «Шведы были слишком примитивны и глупы, чтобы понять её». Но всё это, разумеется, лишь умозрительные заключения. Истину в последней инстанции унесли с собой в могилу сама виновница спора и Эбба Спарре (Делагарди).

Глава пятая СВЕЖИЕ ВЕТРЫ В СТОКГОЛЬМЕ

Все добродетели в глуши лесов живут, но редко им сродни роскошная порфира.

П. Ронсар

По выражению П. Энглунда, королева Кристина жила в мире, в котором женщина считалась человеком второго и гражданином третьего сорта. Если с античных времён аристотелевский миф о неполноценности женщины поддерживали философы, то в Средневековье его подхватили медики. Несовершенная анатомия женщины, утверждали они, не даёт оснований признавать её равноправной с мужчиной. Женщина слаба, подвержена влиянию, а потому нуждается в руководстве и контроле, и лучше её держать дома. Появление одинокой женщины на улицах города считалось неприличным. Её всегда должны были сопровождать слуги, компаньонки или члены семьи мужского пола. Королеву Кристину сначала не хотели пускать в риксдаг, а когда, наконец, согласились с её присутствием на его сессиях, всю её женскую свиту держали в соседних апартаментах.