Олег Мазурин - Контуберналис Юлия Цезаря

• Название: Контуберналис Юлия Цезаря
• Автор: Олег Мазурин
• Жанр: Научная Фантастика

Этот сюжет я сочинил в девятом классе! Тогда это была повесть, а герой был школьником и его звали Леонид. Повесть называлась «Лёнька и Цезарь». Но через 32 года героя стали звать Иваном и он стал студентом. Идеи не умирают они живут даже через 32 года!

---

Родину поначалу показалась интересной музыкой, но потом он стал откровенно скучать. Классическую музыку он с детства не терпел. Ему бы сейчас послушать что-нибудь поэнергичнее. Типа группы «Бон Джови» или на худой конец что-нибудь из современной российской попсы. Веселей бы было.

Цезарь, заметив угасший интерес Ивана к струнно-речитативному исполнению, сделал знак музыкантам остановиться.

— Я вижу тебе не по душе кифары и лиры, мой Иван?

— Прости, мой Цезарь, что я недостаточно хорошо внимаю стихам и музыке. Возможно, я просто сегодня устал, а возможно, привыкнув к своей славянской музыке, я не понимаю римскую. Хотя я как гражданин Рима должен ее любить.

— Насильно любить — это против человеческой души. Я думаю со временем ты поймешь эту чудесную музыку и будешь ее искренне обожать… А что, Иван Сальватор, можешь ли ты наиграть нам с Клеопатрой что-нибудь свое, славянское. Возьми любой инструмент, любимец богов и Цезаря и продемонстрируй свое умение, а мы послушаем.

Царица оживилась: она никогда не слушала славянской музыки.

— О, нет, Цезарь, — запротестовал Родин. — Я не музыкант и не умею играть на музыкальных инструментах, тем более на кифаре или лире, тем более на авлосе…

Иван хотел было сказать, что мог бы спеть славянскую песню «Калинка-малинка», но вовремя закрыл рот: своим немузыкальным голосом он мог напугать любого среднестатистического слушателя, не говоря уже об утонченных слушателей царских кровей. И тогда на примере Ивана монархи подумали, что славяне явно немузыкальное и неголосистое племя.

Император разочарованно вздохнул.

— Жаль, что не сыграешь и не споешь, а то бы усладил наш слух, Сальватор… А знаешь ли ты стихи славянских поэтов?

— Знаю, — честно признался Иван.

— Так прочти! — чуть не хором воскликнули Цезарь и Клеопатра.

Иван не стал долго ломаться, и, отказавшись от музыкального сопровождения знаменитого кифареда Анаксенора, которого настойчиво предлагал Цезарь, начал читать стихи Владимира Высоцкого:

Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На сушу тихо выбралась любовь,
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было сорок сороков.
И чудаки, еще такие есть,
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья.
Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что — «я люблю»,
То же, что — «дышу» или «живу»…

Когда Иван с чувством проговорил последние строчки, наступила минутная тишина, а потом раздались дружные аплодисменты Цезаря и Клеопатры, к которым тут же присоединились их приближенные и музыканты. Родин был польщен неожиданным триумфом. Гений-поэт и для античных людей гений.

— Какие божественные стихи! — восхитился Цезарь. — Особенно эти: «Но вспять безумцев не поворотить, они уже согласны заплатить, любой ценой и жизнью бы рискнули, чтобы не дать порвать, чтоб сохранить волшебную невидимую нить, которую меж ними протянули…» А кто такие «рыцари»? Воины, мужчины?..

— Да, это воины-всадники, одетые с ног до головы в железные доспехи. Типа парфянских катафрактариев.

— А мне понравились самые последние строки, — с восхищением призналась Клеопатра:

Я дышу, и, значит, я люблю,
Я люблю, и, значит, я живу.

— Будет время, напиши мне эти стихи и пришли в свитке, Сальватор, — попросил своего контуберналиса Гай Юлий. — И обязательно укажи имя автора. Оно очень длинное и я сразу его не запомнил, хотя обладаю весьма отменной памятью.

— Хорошо мой Цезарь. Я напишу и пришлю.

Монархи попросили Родина почитать еще стихи, и тот согласился. Он в течение часа декламировал царю и царице Пушкина, Лермонтова, Огарева, Есенина, а потом сдался, честно признавшись, что устал.

Цезарь дружески похлопал его по плечу.

— Хорошо, отдохни, Иван. А сейчас я покажу тебе чудо-инструмент из Египта! Ты не останешься равнодушным к нему. После покорения Египта любой уважающий себя аристократ и богач должен иметь такой инструмент дома. Это водный орган — гидравлос. Пойдем ближе к бассейну.

Родин вспомнил, что ранее читал об этом инструменте. Сущность гидравлоса состояла в том, что воздух из миниатюрной ветряной мельницей вдувался в металлическую шаровидную камеру, погруженную в воду. С увеличением давления воздух вытеснял воду из шара и поднимал уровень воды в окружающем контейнере. При этом излишний воздух поступал внутрь трубы, поднимающейся над водой. Между ходами насоса давление воздуха в железном шаре сохранялось постоянным благодаря воде во внешнем бассейне. Водный орган имел четыре регистра, в каждом из которых было от семи до восемнадцати труб диатонической настройки. Поток воздуха, направленный по отдельным трубкам, регулировался клапанами, находящимися в квадратной камере, закрываемой квадратной деревянной затворкой. Каждая затворка имела соответствующую клавишу, на которую органист нажимал, выпуская тем самым воздух. Как и в современном органе, разные тона извлекались из гидравлоса с помощью трубок разного размера.

Рабы перенесли кресла царствующих особ ближе к бассейну. Цезарь, Клеопатра и Иван уселись в кресла. Вышел органист и начал нажимать клавиши, выводя из гидравлоса божественные мелодии. Эта музыка понравилась Ивану больше, чем та которую исполняли кифареды.

Прошло еще минут сорок, и водный орган смолк.

Итак, музыкальный салон закрылся. Пора ужинать. Цезарь распорядился накрывать стол в триклинии.

Вниманием Ивана завладела Клеопатра. Она давно хотела поговорить со спасителем Цезаря о далеком будущем, но у нее все никак не получалось. И вот вроде свободное время найдено, и можно задать интересующие вопросы. Клеопатра хорошо говорила по латыни, но с восточным акцентом. Все-таки италийский язык не был ее родным. Клеопатра вообще была полиглотом: помимо своего родного греческого она знала египетский, персидский, эфиопский, арамейский, берберский и др.

Клеопатра обворожительно улыбнулась Родину и спросила:

— Цезарь говорил мне, что ты из племени славян?

— Да, моя царица.

— А женщины у вас красивые?

— Очень. С их красотой никто не может состязаться в мире. За ними даже приезжают свататься из других государств.

— Славянки красивее римлянок? Ужели?

— О, да. И это правда.

— О, боги, в это трудно поверить, что это за неземные Афродиты? Хотела бы я взглянуть на одну из них. У тебя Иван нет хотя бы одного изображения ваших красавиц?

— Фото? Забыл дома. В мобильнике есть несколько моих подруг. Они — точно красавицы.

Царица пропустила мимо себя слова «фото» и «мобильник», подумав что это непереводимые славянские термины. Клеопатра, несколько уязвленная речами контуберналиса, с гордым вызовом спросила:

— Разве они красивее меня?..

Иван благоразумно не стал обижать Звезду Востока и откровенно ей польстил:

— Нет, с твоей красотой, царица, никто не сравниться в мире, даже в нашем.

Клеопатра довольно улыбнулась, и ее надменность вмиг испарилась.

— Мой божественный Цезарь говорил, что ты живешь за двадцать веков впереди нас.

— Да.

— А что сейчас носят ваши женщины? Какие туники, накидки, плащи. Какие сандалии предпочитают. Какими духами пользуются? Какими средствами украшают свое лицо, из каких растений делают румяна, краски для глаз и бровей? Рассказывай, славный Сальватор, мне все это весьма любопытно…

Иван стал повествовать о современной женской моде, о колготках, платьях, мини-юбках, косметике, обуви, аксессуарах, а царица увлеченно слушала его, иногда вставляя свои комментарии.

— Мини-юбки — это вызывающее зрелище! — говорила она. — И блудное, и недостойное. Всякая женщина должна быть загадочна и таинственна для мужчины, а когда обнаженные ноги вплоть до срамных мест выставлены напоказ — какая тут таинственность, какая загадка? А вот длинное платье — это замечательная вещь. Пожалуй, я сошью одно такое, и весь Рим взорвется от восторга как вулкан Этна.

Иван начертил на папирусе платье. Клеопатра стала водить пальцем по рисунку.

— Ибо получается, что здесь все цельно… Рукава… Пояс… Здесь вырез… Великолепно. А что носят женщины вместо набедренных повязок?

Иван смутился.

— Говори смелей, Сальватор, я очень желаю знать…

— Ну… их называют «трусики».

— «Трусики»? Занятно… Нарисуй и эту одежду, Иван Сальватор.

Родин изобразил на папирусе типа женских танго или стрингов. Клеопатра удивилась.

— О, боги, и этими кусочками ткани женщины прикрывают свое нагое лоно? Все же видно. Какой стыд! И какая ту защита от холода, неужели они не мерзнуть в скверную погоду… Хотя… — Клеопатра на миг задумалась. — Для соблазнения мужчин, разврата и бесстыдных танцев в угоду пирующим такие кусочки ткани пойдут. Пожалуй, я сошью одни такие. Как только Цезарь охладеет ко мне, я предстану пред ним в этих, как его… «трусиках». И полагаю, что страсть ко мне снова возгорится в его душе.