Франсуа Тайяндье - Бальзак

• Название: Бальзак
• Автор: Франсуа Тайяндье
• Издательство: Молодая гвардия; Палимпсест
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03650-5

В наши дни написать что-нибудь новое о судьбе и творчестве Оноре де Бальзака — задача не из простых. О создателе «Человеческой комедии» написано и издано необозримое множество книг, монографий и эссе. Его жизнь прослежена чуть ли не по дням, и в ней вряд ли стоит ожидать открытий, хотя и можно предположить, что в каких-нибудь частных архивах хранятся документы и письма, содержащие неизвестные до сих пор сведения о писателе. В предлагаемой читателю биографии, написанной современным французским романистом, лаконичный, но последовательный рассказ об основных событиях в жизни писателя удачно сочетается с очерком его творчества и оригинальными суждениями о его месте в истории французской и мировой литературы

---

«Авторы часто бывают правы в своих дерзких выпадах против нынешнего времени. От нас ждут красивых картин? Где мы возьмём для них натуру? В ваших убогих одеяниях, ваших неудавшихся революциях, в ваших спорщиках-буржуа, в вашей мёртвой религии, в ваших королях на половинном жалованье? Разве они столь поэтичны, чтобы мы их вам живописали?.. Нынче мы можем только смеяться над ними».

* * *

Нет, решительно, он не уважал свою эпоху. Она, как и всякая другая, упивалась громкими словами. На него эти слова не действовали.

Итак, в 1840 году Бальзак заключил соглашение с группой издателей, главным из которых был Шарль Фюрн, на публикацию всей «Человеческой комедии». Среди участников проекта был Этцель, будущий издатель сочинений Жюля Верна. На Фюрна Бальзак как будто бы вполне мог положиться: издатель сочинений Вальтера Скотта и многих историков, он в финансовом отношении был надёжен. Соглашение, помимо прочего, позволяло Бальзаку привести в порядок свои запутанные финансовые дела. «Сцены частной жизни» печатались у Луи Мама, «Философские романы и рассказы» — у Гослена, некоторые сочинения — у Верде, банкротство которого в 1837 году обернулось для Бальзака разными осложнениями. Новый договор давал ему возможность сосредоточиться на всём произведении, по ходу Дела перечитывая уже изданные его части и внося в них поправки.

С 1842 по 1846 год из печати вышли 16 томов, за которыми в 1848 году последовал дополнительный том «Бедных родственников».

В 1842 году Бальзак составил подробный план всей эпопеи. Сначала идут «Этюды о нравах», разделённые на шесть частей (сцены парижской жизни, сцены частной жизни, сцены провинциальной жизни, сцены политической жизни, сцены военной жизни, сцены сельской жизни). За ними последуют «Философские этюды» и, наконец, «Аналитические этюды».

Отныне по мере написания новых произведений он должен был следить за тем, как выполняется общий замысел. Сохранился его личный экземпляр издания, на страницах которого его рукой сделаны пометки, уточнения, поправки. После двух или трёх публикаций и бесчисленных исправлений, из-за которых он стал проклятием наборщиков, он всё ещё старался улучшить своё творение для будущих изданий. «Исправленный фюрн», как его теперь называют, этот экземпляр до сих пор остаётся основой для любого серьёзного издания Бальзака, поскольку в нём зафиксированы последний вариант текста и мысли автора.

Фюрн и его коллеги посоветовали Бальзаку написать общее предисловие ко всему труду, и он с ними согласился. Чтобы понять суть замысла «Человеческой комедии», следует прочесть авторское предисловие, хотя его и недостаточно для исчерпывающей характеристики всего творения.

Этот текст интересен, в частности, тем, насколько осторожно автор пользуется термином «роман». Бальзак надеялся на избрание во Французскую академию, на официальное признание его литературных заслуг. Ему было важно, чтобы его творчество не относили к жанру, который, по мнению многих, был малопочтенным. Он часто цитирует Корнеля, Мольера и Гёте, любит упоминать учёных или философов — Кювье, Лейбница и особенно Бюффона. Он говорит об «истории человеческой души», о «драме» и с большими предосторожностями определяет понятие романа.

«Вальтер Скотт, этот современный первооткрыватель, дал сильнейший толчок литературному жанру, который несправедливо называли второстепенным <…> Вальтер Скотт поднял до высоты философского значения истории роман, тот род литературы, который из века в век украшал поэтическую корону стран, в которых развита словесность».

Вальтер Скотт — единственный романист, который назван здесь по имени, и видно, с какой осмотрительностью Бальзак прибегает здесь к термину «роман».

Впрочем, проронив это слово, он возвращается к делам более серьёзным: «Само французское общество становится своим историком, а я буду у него всего лишь секретарём». Он называл себя то археологом, то систематизатором, то регистратором и крайне редко — романистом, да и то лишь только для того, чтобы, предвидя критику, загодя оправдаться: «К романисту будут придираться из-за того, что он хочет быть историком». У него было наивное пристрастие и уважение к учёным словам: «аналитические этюды», «физиология», «патология», «анатомия».

Бальзак обозначил здесь и своё видение общества как мира, бьющегося в конвульсиях страстей и интересов, — мира, который именно по этой причине надлежит упорядочить стабильным и сильным государством и попечением католической церкви.

В 1842 году вышли из печати три первых тома «Человеческой комедии», и тогда же он опубликовал, помимо «Баламутки», забавное сатирическое подобие того, что по-немецки называется Bildungsroman (воспитательный роман), под названием «Начало жизни». Там показан самоуверенный молодой человек, который в дилижансе ведёт предосудительные разговоры, не догадываясь о том, что сидящий напротив незнакомец может оказать решающее влияние на его карьеру. За свою неосторожность он дорого заплатил, потеряв в Алжире руку.

В делах Бальзака улучшений не последовало. Он попытался поправить их с помощью своей комедии «Находчивый Кинола», тема которой — слуга, умело распутывающий все затруднения. Пьеса была принята к постановке в театре Одеон, но автору пришла в голову крайне неудачная мысль: в знак пренебрежения не приглашать на генеральную репетицию журналистов. Те не пришли, но не пришла и публика.

Тогда же случилось важное событие. В ноябре 1841 года так мешавший Бальзаку муж Иностранки решился наконец отправиться в мир иной. Бальзак узнал об этом в январе 1842 года.

Он чувствовал, что его ждёт большая удача. Ева будет принадлежать ему безраздельно, она будет его и в глазах всего света. Она выйдет за него замуж и приедет в Париж. К тому же она вступит во владение состоянием своего покойного мужа и будет распоряжаться доходами от Верховий. Близок конец всем его испытаниям!

Он не догадывался, что ему предстоит ждать этого ещё долгие годы.

БЛЕСК И НИЩЕТА

Один из биографов Бальзака, характеризуя его жизнь, уподобил его Прометею. Можно было бы для сравнения выбрать имя и другого мифологического персонажа — Сизифа. Жизнь Бальзака словно была отмечена печатью какого-то рокового проклятия, жестокого и простого, как сюжеты всех мифов.

Деньги, творчество, планы женитьбы, всё более химерические мечты о большом состоянии и прочном положении в обществе… Бальзак упорно и безосновательно воображал, что настанет время, когда он сможет отдохнуть и насладиться оглушительным и неизменным, как картина на полотне, успехом, будто какое-то мгновение жизни можно раз и навсегда остановить.

Между тем ничто не указывало на приближение этого долгожданного момента, а к привычным заботам добавилась ещё одна, очень тревожная: ухудшалось здоровье.

Вот что Бальзак рассказывал 29 апреля 1842 года Еве, очевидно, в ответ на её упрёки, что он ей редко пишет. Эти строки лучше любого портрета дают нам представление о писателе:

«Чтобы написать, как я всегда это делал, произведение высокого класса за неделю, за десять дней или за две недели, надо вставать в 2 часа ночи и работать по 16 часов кряду. В промежутках обдумываешь построение интриги, последовательность сцен. Чтобы писать той, которую любишь больше всего на свете, надо сбросить с себя груз литературных мыслей и драматургических комбинаций. Всегда ли это возможно? Добавьте сюда беготню по делам, встречи… Двадцати четырёх часов, из которых семь приходится на сон, постоянно не хватает. Большую часть времени я не слежу за собой: у меня нет времени ни на то, чтобы принять ванну, ни на одевание, ни на бритьё. А многие упорно видят во мне какого-то денди, который одевается дольше, чем я пишу. <…> Я уже не верю, что доживу до будущего года, не пережив какой-нибудь денежной катастрофы или беды со здоровьем. Я больше не могу в одиночку вести эту борьбу после пятнадцати лет напряжённой работы. Творить, непрерывно творить. Сам Бог творил только шесть дней!»

То был крик боли. Но остановиться он уже не мог. Его толкали и финансовая необходимость, и та особая страсть, которая пожирала его, и все эти существа, которых ему надо было замышлять, оживлять, железной рукой вести к их судьбе. А ещё он был вынужден вести эту адскую битву с постоянным душевным беспокойством — битву, которую его тело в какие-то моменты отказывалось продолжать.

Он вывел для себя одну страшную формулу: «Я достигну цели убитым». И мечтал о том дне, когда судьба наконец-то ему уступит и приведёт в тихую гавань.

Многие годы Бальзак страдал мигренями, которые называл «воспалением мозга». В 1836 году во время пребывания в замке Саше он упал в обморок на прогулке, после этого у него в течение нескольких дней были затруднения с речью. Год спустя друг и врач Бальзака Накар обеспокоился, обнаружив у него хронический кашель и хрипы в лёгких. В 1842 году он стал жаловаться на нервный тик в веках, тогда же Накар нашёл у него «сильное засорение больших сосудов сердца». Появились и другие поводы для уныния.