Виктория Уколова - «Последний римлянин» Боэций

• Название: «Последний римлянин» Боэций
• Автор: Виктория Уколова
• Издательство: Наука
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

Работа посвящена знаменитому римскому философу, поэту и политическому деятелю конца V-начала VI в., сыгравшему исключительную роль в развитии средневековой культуры и в течение многих веков являвшемуся своеобразным эталоном нравственности и высокого служения идее. В книге ярко отражена переломная эпоха, когда рушился античный и рождался средневековый мир, подробно описана драматическая судьба Боэция, охарактеризованы его сочинения, показано его влияние на европейских мыслителей и поэтов эпохи Возрождения и нового времени.

---

В соответствии с иерархией ступеней познания Боэций рассматривает и задачи философии, которая понимается им не только как «высшая мудрость сущего», но и как живое мышление. Философия — это знание, заложенное в умы мудрых. Ее «отчизна» — обитель высшего разума, некогда являвшаяся и колыбелью человеческой души. Человеческая душа, обладавшая, находясь в высшем разуме, природой, близкой к высшим духовным субстанциям, теряет «присущее ей прозорливое суждение», как только соединяется с телом. «Тупеет разум, повергнутый в бездонную пропасть. Влечет его в чуждые тени вредная забота, растущая до бесконечности под тяжестью земного высокомерия», — с горечью восклицает Боэций[122]. Из пропасти невежества и нечестия человека может извлечь только философия. Он познает суть бытия, если всецело обратится к ней.

Весьма показательной представляется оценка Боэцием роли философии в процессе «воспоминания». После утверждения, что человек легко вспомнит забытое, «если только постигнет философию», он представляет в образной форме, что сулит человеку открытие этой истины, определяющей весь остальной путь познания. По Боэцию, философское озарение подобно внезапному появлению из мрака «лучезарного Феба». Когда человек осознаёт, что лишь философия, олицетворяющая собой процесс познания, может помочь его душе вернуть утраченное знание и тем самым приобщить его к высшему благу, к первоначалу сущего, он уже делает первый шаг по пути возвращения в свою отчизну обитель высшего разума.

Это возвращение не может совершиться единовременно. Оно есть поступательный процесс, который автор «Утешения» изображает метафорически как лечение души, поверженной ударами страстей и земных забот. Человек, забывший себя, страдает летаргией — обычной болезнью обманутых или впавших в заблуждение умов. Избавиться от страданий ему поможет только целительница философия. Посредством познания философии устраняется причина болезни забвение. Начинается «лечение» философией с легких лекарств, поскольку душу, которую томят многие страсти, нужно подготовить к принятию высоких истин. Под легкими лекарствами Боэций разумеет познание наиболее доступных человеку вещей, связанных с земным бытием. В соответствии с этой схемой он строит и изложение собственных философских воззрений, начиная с рассуждений о непостоянстве фортуны, бренности земных благ и т. п., а затем постепенно переходя к трактовке проблем более высокого порядка, высшего блага, которое, как он считает, есть высшая божественность и высший разум, заключающий в себе архетипы всего сущего и каждой частицы мироздания.

От познания природных вещей; которые он сумел некогда «выразить в числах», философ переходит к раскрытию идей, осознаваемых, по его мнению, душой в процессе воспоминания — цели бытия, вечности бога и высших духовных субстанций. Их толкованием Боэций и завершает свое сочинение. Тем самым цель процесса познания оказывается достигнутой, задачи философии — выполненными.

Приведя человека к пониманию высшей истины, философия исчерпывает свою гносеологическую и этическую функции, ибо человеческий разум достигает доступного ему уровня совершенного знания, приобщаясь к разуму универсальному, а сам человек, освободившись от суетных мирских забот и тщеславия, избавившись от пороков, являвшихся следствием забвения изначально заложенного в его душе понятия о добродетели, познает чистую истину и тем самым становится сопричастным высшему благу. Таким образом, философское познание, созерцание оказываются единственным средством, с помощью которого человек может достичь стабильности, а следовательно, и счастья в этом мире. Обретя совершенное знание (насколько это возможно для человеческого разума), человек становится мудрым и тем самым сопричастным началу и конечной цели бытия, обретает блаженство.

Высшую истину Боэций, сын своего времени, ищет за пределами земного существования, в сфере совершенного бытия, от которого, по его мнению, все сущее находится в прямой зависимости и которое в то же время является высшим и абсолютным благом, универсальным чистым разумом, порождающим отраженное знание о себе в человеческих душах и тем самым побуждающим их к совершенствованию, познанию и самопознанию.

Не мистическое озарение, не иррациональная вера, а лишь последовательно выстроенное познание, движущееся от рассмотрения природных явлений к общим понятиям и поднимающееся к созерцанию вечных идей, — таков путь, по которому ведет человека Философия к истинному благу, тем самым выводя его из-под воздействия жестокой и коварной Фортуны.

Свое учение в целом Боэций строит в соответствии с разработанной им гносеологической концепцией, точнее, с концепцией высшего универсального разума. Особая роль отводится им философии как мудрости, процессу познания и пути достижения высшего блага. Единство такого «методологического» подхода обусловливает и смысловую взаимосвязь между решениями космологических, этических, теологических и всех прочих проблем, выдвигаемых автором «Утешения», и способствует объединению их в единую интеллектуальную систему. Оригинальность и целостность философского учения Боэция определяются прежде всего той интерпретацией, которую он дает философскому знанию, рациональному совершенствованию, представляемому им в качестве единственно реальной возможности достижения человеком цели его существования. В этой связи следует подчеркнуть рационализм боэциева мировоззрения, который распространяется и на его метафизику, этику, на весь комплекс представлений о мире и человеке.

Однако ограничиться лишь констатацией философско-гносеологической значимости «Утешения» явно недостаточно, хотя бы потому, что она не вполне объясняет живой интерес к этому сочинению, не угасавший в течение многих веков. Причина такого интереса глубже. Основная тема «Утешения» — вечное противоборство и неразрывность судьбы и мудрости, тайну которых пытались постичь в разные исторические эпохи и которые неизменно волновали людей, задумывавшихся над смыслом бытия.

Мудрость и судьба

Тайна связи человеческой жизни с высшим законом, управляющим мирозданием, загадка редчайшей гармонии между ними, в обыденной жизни называемой счастьем, с глубокой древности обладали огромной притягательной силой и для выдающихся умов, и для великого множества людей, чье существование, чьи чаяния и страдания остались безвестными, но безымянной частицей вошли в исторический опыт человечества. Идея рока, не знающего пощады ни к людям, ни к богам, стремящегося растворить каждую человеческую жизнь во всеобщем бытии мироздания, пронизывает мировоззрение эллинов и греческую трагедию.

Капризная и коварная Фортуна поднимает простого смертного к царскому трону и низвергает правителей в прах, руководствуясь лишь собственной прихотью. В Риме она делит власть с непреложным Фатумом, столь же всеохватывающим, могущественным и безразличным к отдельному человеку, как универсалистская римская государственность. Поиски последних оснований судьбы заставляли людей устремлять свои взоры к звездам, чтобы по их движениям прочитать будущее, разгадывать казавшиеся исполненными сокровенного смысла знаки грядущего по полету птиц и внутренностям животных.

Христианству, победившему и низринувшему небесного самодержца Зевса-Юпитера и весь сонм богов-олимпийцев, неожиданно преградила путь хрупкая и легкомысленная богиня Фортуна. Она пережила падение язычества и падение Рима. И в последующую эпоху «ее фигура на колесе или шаре украшает многие средневековые манускрипты, редкие стихи обходятся без обращения к ней, философы серьезно дискутируют о ее природе, а историки и законоведы принимают ее всерьез, полагая возможным с ее помощью объяснять происходящее»[123]. Властительница случая и распорядительница земных благ, несмотря на решительное сопротивление христианских теологов, утверждавших, что она просто не существует[124], проникает в культуру средних веков и Возрождения и прочно обосновывается там, чтобы затем, приняв более мужественное обличие судьбы, заставить биться над решением своей загадки философов-идеалистов от Новалиса и Шопенгауэра до Ницше и Шпенглера.

У истоков средневековых представлений о судьбе-Фортуне высится трагическая фигура Боэция, который шел к этой теме не только от философии, но и от жизни, казалось, задавшейся целью проверить крепость его души и искренность теоретических рассуждений. Долго оставаясь счастливейшим из смертных, он в один миг потерял все. Из отвлеченной философской категории судьба превратилась в грозного последнего судью. Длительные ласки Фортуны обернулись западней, из которой не было выхода. Люди, слывущие баловнями судьбы, подчас утрачивают стойкость, ибо из не тренированного препятствиями и несчастьями духа незаметно истекает способность к сопротивлению. Но не таков Боэций. Зная, что его ждет смерть, он останется верным себе и решит победить судьбу не напряженными всплесками чувств, но доводами разума. Индивидуальная борьба человека с обрушившимися на него несправедливостью и непоправимым несчастьем оборачивается философским осмыслением судьбы как одного из главных законов мироздания. Лишенный книг, дружеского общения, наконец, надежды на спасение, мысль о котором даже не проскальзывает в «Утешении», Боэций делает оружием своего сопротивления и человеческого самоутверждения разум. Высший разум для него — управитель вселенной, а человеческий разум — сфокусированное зеркало, в котором отражается мироздание.