Андрей Ерпылев - В когтях неведомого века

• Название: В когтях неведомого века
• Автор: Андрей Ерпылев
• Жанр: Прочая старинная литература

---

– Расплатиться? – Несколько поуспокоившийся было Леплайсан снова взорвался и, легко, словно репку, выдернув упитанного горожанина из его убежища, потащил волоком вверх по лестнице, не забывая поддавать сапогом под ребра в такт словам. – Расплатиться, говоришь… Сейчас… Расплачусь… Только… Денежки… Достану…

Георгию ничего не оставалось, как последовать за этой парочкой.

Наверху экзекуция возобновилась с прежней силой, хотя и без особенной эффективности: в крохотной каморке, невольно ставшей ареной ночного сражения с нечистью, не то что размахнуться толком – пнуть‑то как следует было невозможно!

– Да я на тебя псов Господних[30] напущу за это! – орал шут, методично пересчитывая углы помещения безответным хозяином, но никак не находя искомого пятого. – Чтобы прожарили твою тушу на медленном огоньке…

– Неужто вино попалось прокисшее? – ужасался толстяк, летая будто кегля. – Никак пронесло вас, сударь? То‑то я чую – вся лестница…

Жора едва не провалился при этих словах сквозь доски пола.

– Какое еще вино?! Ты этот уксус вином называешь?..

– Или печенье мое вам не потрафило?

– Какое еще печенье?

Рассыпанные по полу во время ночной суматохи и благополучно забытые «печенки» теперь скользили под каблуками, словно костяшки домино, и нипочем не хотели при этом раскалываться.

– Будешь знать, как всякую нечисть под честных постояльцев подкладывать! Да что доминиканцы какие‑то! Святая инквизиция по тебе, скотина, плачет!..

– Стоп! – впервые проявил что‑то вроде характера прощелыга, останавливая карающую длань шута на замахе. – Какая еще нечисть? Что это вы имеете в виду, сударь?

Леплайсан слегка охолонул, припомнив, что от проклятого оборотня никаких материальных следов, кроме едкой вони паленой шерсти, не осталось.

– Да шкура та, что на этой вот постели лежала…

Хозяин придирчиво изучил лежанку, на которую ему указывал агрессивный постоялец, едва ли не обнюхивая распухшим носом разворошенную и слегка обугленную постель.

– А где, кстати, шкура‑то? – прищурив тот глаз, что еще был не совсем заплывшим, и уперев Руки в боки, поинтересовался он у совсем присмиревшего Леплайсана. – Куда это вы ее подевали?..

Да…

– Бить – бейте, – распалял себя носач, уловив слабинку, – мы к этому делу привычные, да и если за дело, то королевский указ этого не запрещает… На то вы и господа бла‑ародные, кость белая, кровь голубая…

– Кровь не трогай!..

– Но вот имущество, инвентарь, так сказать, портить не смей! – взвизгнул хозяин. – Может, мной за шкуру эту зверя редкостного деньги преогромные плачены? Может, я ее только самым дорогим постояльцам стелю?

– Добра‑то, – пробормотал шут несколько смущенно. – Какая‑то блохастая шкура…

– Это еще посмотреть надо, кто тут блохастый! – верещал «истец». – Может, ее еще дедушка той…

– Но шкура… То есть оборотень, – вставил слово Арталетов, придя на помощь другу, – действительно напал на нас ночью. Если бы не серебряная пряжка моего плаща…

– А вы бы помолчали, сударь! – развернулся к нему пышущий праведным возмущением хозяин. – Я вас по доброте душевной, бродяг безденежных, в дом пустил, а вы… Может, зверушка к вам ластилась, ласки требовала, а вы ее – серебром, даже не разобравшись!..

– Ничего себе ласки… – почесал в затылке шут.

– Одним словом, – внимание толстяка снова перекинулось на обидчика, – гоните два тестона[31] за порчу имущества!

– Какие два тестона? За драную шкуру, к тому же с наклонностями к вампиризму?

– Не знаю, какие там у вас с ней были наклонности! – отрезал «пострадавший», загибая толстые кургузые пальцы. – Во‑первых, шкура. Мех ценного, так сказать, пушного зверька… Во‑вторых, ночлег. В‑третьих, ужин. В‑четвертых…

Друзья не успели опомниться, как им был выставлен полный счет не только за все съеденное, выпитое и испорченное, но и за «баловство», хм‑м, на лестнице и за многое другое, о чем они даже не догадывались.

– Слушай, старина, – Леплайсан для наглядности вывернул пустой кошелек, в котором не завалялось и дохлой мухи, – с деньгами сейчас, как видишь, напряг, но на будущей неделе…

– Никакой будущей недели! – принял независимый вид хозяин. – Или платите сразу, или я зову стражников. Вам еще не приходилось, сударь, – обратился он к не совсем пришедшему в себя после унижения Георгию, – сиживать в долговой яме? Нет? Ну, это дело наживное… Товарищ‑то ваш там частый постоялец.

– Ладно. – Воспоминание о долговой яме настолько расстроило шута, что он пошел на попятную. – Золотом возьмешь, живодер?

– За «живодера» можно и еще немного надбавить… Откуда у вас золото, голодранцы, если и двух тестонов в карманах наскрести не можете!

– А это что – не золото? – Леплайсан схватил арталетовскую цепь. – Червонное, высшей пробы! Да посмотри, какое массивное… Не какая‑нибудь дутая турецкая подделка!

– Золото, конечно, доброе… – вынужден был признать гостинщик, придирчиво изучив цепочку и даже попробовав одно звено на зуб. – А как вы докажете, что она не краденая?

– Ты что, меня не знаешь? Забыл, смерд, у кого служу? Да и что тебе с того, краденая она или нет?

– Не скажи‑и… А ну как прибегут завтра «крючки», да спросят: откуда, мол, у тебя, папаша Жандолу, герцогская цепь?..

– Ну, скажем, до завтра ты вряд ли ждать будешь… Часа не пройдет, как к скупщику потащишь. Берешь или нет?

– Что с вами делать… – поскреб в затылке жулик. – Так и быть – только из‑за доброго с вами, Леплайсан, знакомства – два звена.

– Чего‑о?!!! Какие еще два звена? Тут и одного – с избытком…

– Людовик… – Это подал голос Арталетов.

– Подождите, Жорж, не до вас! Да одно звено на все пять тестонов тянет, если не на шесть…

Последующие полчаса ушли на самый постыдный торг, сделавший бы честь какому‑нибудь барышнику, а вовсе не королевскому шуту благородного происхождения. Арталетову стало даже неловко за своего нового друга, но, что поделаешь, скупость в те времена еще не считалась, наверное, таким уж страшным пороком…

Увы, все красноречие Леплайсана было растрачено зря. Носатый жулик, правда, сбавил «калым» до одного звена, но дальше уперся, как осел, и твердо стоял на своем, колотя себя в грудь и клятвенно утверждая, что цена золота нынче сильно упала из‑за испанцев, нашедших‑таки за Морем Тьмы несметные сокровища и тем самым едва не доведших Кастилию и Леон до финансового дефолта, а сбывать детали ювелирных украшений нелегко… Хочешь не хочешь, а пришлось доставать кинжал…

Нет, вовсе не для того, чтобы вспороть жирное брюхо негодяя, а всего лишь затем, чтобы разогнуть филигранные застежки цепи и высвободить одно звенышко, которое из‑за его вычурности можно было носить и в одиночку, как дамскую брошку например.

Ночные приключения мало того, что стоили друзьям бессонницы, обошлись дополнительно в солидную сумму. О том, что «инвентарь» едва не отправил обоих постояльцев к праотцам (а то и подальше, ведь жертве вампира на Небеса не попасть, свят‑свят‑свят!), жирный скупердяй и слышать не хотел, хотя и несколько подобрел, когда золотая вещица перекочевала в его бездонный карман.

– Заезжайте еще! – радушно кланялся он на пороге своего заведения вслед отъезжающим постояльцам. – Когда денежки будут… Мы всегда гостям рады!..

* * *

– Нет, напущу я на него все‑таки Святую инквизицию! – грозил раздосадованный Леплайсан, когда они с Георгием выбрались из «гостеприимной» гостиницы. – Будет знать, как нечисть всякую под честных постояльцев подкладывать! Сам‑то чесноком обезопасился, каналья…

– Забудьте, Людовик, – печально отвечал ему Арталетов, занятый мыслями о том, как он будет возвращать драгоценность ее законному владельцу в таком укороченном виде: а вдруг у того все звенья пересчитаны? – Всяк зарабатывает себе на жизнь, как может…

– Нет, вы только подумайте… А что это, Жорж, колокола с утра раззвонились? – спросил шут приятеля, немного поостыв. – Троица сегодня, что ли?

Жора неопределенно пожал плечами, так как, воспитанный в атеистической семье, был в делах религиозных абсолютным профаном, особенно в католических.

– Нет, для Троицы вроде как рановато, – вычислял что‑то про себя Леплайсан, поочередно загибая пальцы. – Святой Пантелеймон?.. Может быть… Все равно нужно поспешать в Лувр, а то опоздаем к праздничному обеду… Эй, человек! – Подозвал он прохожего, тащившего куда‑то на коромысле две огромные бутыли, оплетенные ивовыми прутьями. – Не подскажешь, случаем, что сегодня за праздник?

– Как вам не совестно, господин! – укорил его винодел, обрадованный передышкой, опуская свою тяжкую ношу на мостовую. – Какой еще праздник? Король…

– С королевой‑матерью помирился, что ли? – перебил его на полуслове шут. – Тоже мне событие! Да они что ни неделя ругаются в пух и прах! Теща же, мало что коронованная… И из‑за этого такой тарарам?