Петр Андреев - Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика

• Название: Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика
• Автор: Петр Андреев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-99550-689-8

Автор этой книги прошел в дивизионной разведке всю войну «от звонка до звонка» – от «котлов» 1941 года и Битвы за Москву до Курской Дуги, Днепровских плацдармов, операции «Багратион» и падения Берлина. «Состав нашего взвода топоразведки за эти 4 года сменился 5 раз – кого убили, кого отправили в госпиталь». Сам он был трижды ранен, обморожен, контужен и даже едва не похоронен заживо: «Подобрали меня без признаков жизни. С нейтральной полосы надо было уходить, поэтому решили меня на скорую руку похоронить. Углубили немного какую-то яму, положили туда, но «покойник» вдруг задышал…» Эта книга рассказывает о смерти и ужасах войны без надрыва, просто и безыскусно. Это не заказная «чернуха», а «окопная правда» фронтовика, от которой мороз по коже. Правда не только о невероятной храбрости, стойкости и самоотверженности русского солдата, но и о бездарности, самодурстве, «нечеловеческих приказах» и «звериных нравах» командования, о том, как необученных, а порой и безоружных бойцов гнали на убой, буквально заваливая врага трупами, как гробили в бессмысленных лобовых атаках целые дивизии и форсировали Днепр «на плащ-палатках и просто вплавь, так что из-за отсутствия плавсредств утонуло больше солдат, чем погибло от пуль и снарядов», о голодухе и вшах на передовой, о «невиданном зверстве» в первые недели после того, как Красная Армия ворвалась в Германию, о «Победе любой ценой» и ее кровавой изнанке…

«Просто удивительно, насколько наша армия была не подготовлена к войне. Кто командовал нами? Сталин – недоучка-семинарист, Ворошилов – слесарь, Жуков и Буденный – два вахмистра-кавалериста. Это вершина. Как было в войсках, можно судить по тому, что наш полк начал войну, имея в своем составе только одного офицера с высшим образованием… Теперь, когда празднуют Победу в Великой Отечественной войне, мне становится не по себе. Я думаю, что кричать о Великой Победе могут только ненормальные люди. Разве можно праздновать Победу, когда наши потери были в несколько раз больше потерь противника? Я говорю это со знанием предмета. Я все это видел своими глазами…»

---

Несколько слов о распорядке дня курсанта. Объявляется подъем. Через 30 секунд – построение. За 30 секунд надо было надеть брюки и сапоги, выйти из палатки и стать в строй. Очень трудно было уложиться в положенное время из-за скученности. При подъеме курсанты прыгали с нар буквально друг на друга.

Физзарядка. Это бег в гору до отметки 960 метров, а лагерь находился на склоне, на отметке 600 метров. Несколько упражнений и возвращение в лагерь. Надевали гимнастерки и пилотки и бегом на конюшню. Полтора часа – чистка конского состава. Поили лошадей. Задавали корм и бегом в лагерь. Там брали полотенце – и на речку умываться.

Затем завтрак. На завтрак отпускалось 15 минут. После завтрака – бегом на занятия. Все занятия в любую погоду проходили под открытым небом. Самыми тяжелыми были занятия по строевой подготовке, физкультуре и конная подготовка. Строевая подготовка на плацу проводилась младшими командирами под наблюдением командиров взводов и продолжалась два спаренных часа. Полтора часа непрерывной маршировки строевым шагом невыносимо тяжелы. Уже к концу первого часа кажется, что позвоночник не выдержит нагрузок и переломится.

Физкультура была тяжела тем, что мы обжигали себе ступни. Занятия проводились без рубашек и сапог на раскаленной солнцем площадке. Стоять на месте было невозможно. Казалось, что стоишь на раскаленной сковороде. Чтобы не обжечь ступни, надо было все время переступать с ноги на ногу или подпрыгивать. У нас во взводе все ребята подобрались крепкие, все, кроме курсанта Стрельникова, кожные покровы которого не переносили солнечных лучей, ввиду чего ему было разрешено на физзарядке и на физкультуре не снимать рубашку. О конной подготовке я уже писал. Она проходила по той же программе, что и в школе в Чирчике.

В начале июня начались стрельбы. Начинали с миниатюрартполигона. Затем провели стрельбы на винтартполигоне. Винтартполигон представляет собой настоящий артполигон в миниатюре. В канал ствола пушки вставлено ружье калибром 20 мм. Заряжается оно свинцовыми снарядами. Стреляющий находится на наблюдательном пункте. Пушка на закрытой позиции. Данные для стрельбы на глазок. На поражение цели дается 9 снарядов. Это норма. Мне повезло. Уложился в норму по подготовке данных и поразил цель пятым снарядом. Получил хорошую оценку.

Война

Во второй половине июня полк выехал на боевые полевые учения. Ночью заняли боевые позиции. До утра окапывались. Грунты тяжелые. Без лома и кирки не выбросишь ни одной лопаты.

На рассвете наше отделение приступило к выполнению основной работы. Быстро прогнали ходы по боевым порядкам с привязкой батарей и наблюдательных пунктов, и я, как главный специалист по камеральной обработке, приступил к работе на планшете. Нанес на планшет боевой порядок в условных координатах. Приступил к подготовке данных для стрельбы, и – о ужас! – пропал измеритель. Сейчас смешно, а тогда это было ЧП. За утрату казенного имущества полагалось строжайшее наказание, вплоть до гауптвахты. Но не это главное. Главное в том, что нечем измерить дальность командира (ДК) и дальность батареи (ДБ). К поиску привлекли все отделение. Прощупали всю траву на месте работы. Но безрезультатно. Что делать? Начальник школы уже запрашивает, когда будут данные. Командир взвода лейтенант Лебедев в панике.

И тут случилось непредвиденное – пожар. Загорелась сухая, как сено, трава, и на нас катил вал огня. Все бросились тушить пожар. В ход пошли шинели и гимнастерки, сапоги и лопаты. Но оказалось, что не так-то просто при сильном ветре потушить горящую траву.

Только часам к двум пожар был ликвидирован. Когда посмотрели друг на друга, не смогли удержаться от смеха. Лица, шеи и руки были черными, с подтеками пота, а гимнастерки и брюки мало того, что были грязными, но еще местами и прожжены. К тому же сосало под ложечкой. Время обеда. Вот-вот должна появиться кухня. Надо бы умыться, а воды нет. И водоемов поблизости тоже нет.

Вдали в облаках пыли появилась кухня, а впереди скакал старшина. Подъехав к начальнику школы, доложил:

– Началась война. Командир полка приказал накормить людей и срочно вернуться в лагерь.

Сообщение о начале войны с подробностями перехода немцами границы и бомбежек наших городов люди приняли спокойно, как что-то обыденное или даже неизбежное. Ни паники, ни страха. Все были уверены в силах нашей армии, никто не сомневался, что враг будет разбит в самое короткое время.

К вечеру мы были в лагере. Разобрали палатки, погрузились и к утру, совершив 40-километровый марш, прибыли на зимние квартиры в Чирчике.

Началась подготовка к отправке на фронт. Выдавали новое обмундирование, ранцы, котелки и ложки. Нательное белье окунали в бочки с мылом «К» (от вшивости). Батареи получали пополнения из приписников и запасников. Весь световой день шла учеба личного состава совместно с приписниками.

26 июня перед рассветом полк подняли по тревоге. Все думали – едем на погрузку. Но двинулись не только в противоположную от Ташкента сторону, но и не по знакомой нам уже по предыдущим выходам дороге. Поднялось солнце. Утренняя прохлада сменилась дневной жарой. Жара и пыль, поднятая тысячами солдатских ног и конскими копытами, затрудняли дыхание. Мучила жажда. Через 15–20 км колонна втянулась во владения колхоза. Впереди слева виднелся населенный пункт, утопающий в зелени садов и пирамидальных тополей, а справа раскинулись хлопковые поля. В бороздах хлопкового поля стояла вода для орошения.

Что тут началось! Наши приписники (мы их называли «стариками») бросались в борозды и лакали грязную воду. Окрики командиров результатов не дали. Колонна двинулась вперед, а нарушители так и остались лежать на краю хлопкового поля. Ими занимались медики.

В этот день мы прошли 60 км. Привал на завтрак был в полутора километрах за населенным пунктом. На завтрак, а затем и на обед выдавался сухой паек. Пока завтракали, мы с командиром отделения старшим сержантом Пестовским побежали в колхозный сад за виноградом. Но виноград оказался зеленым. Пришлось довольствоваться яблоками, правда, тоже зелеными. Вернувшись назад, нашли только свои гимнастерки, а впереди виднелись клубы пыли. Пришлось немало попотеть, чтобы догнать своих. А подобранные медиками на хлопковых полях вернулись в свои подразделения только по возвращении полка в казармы.

В последних числах июня началась отправка полков на фронт. Курсантов полковой школы распределили по дивизионам без присвоения звания – рядовыми. Я попал в вычислительное отделение взвода разведки 1-го дивизиона. Шла подготовка к погрузке и занятия по расписанию. В первый же день полковых занятий командир отделения и старослужащие красноармейцы решили проверить мои знания. Вели ход с привязкой условных батарей и наблюдательных пунктов. Мне поручили работу на стереотрубе. Работа была выполнена быстро и хорошо. Затем дали работу на планшете и подготовку данных для стрельбы. И эта работа была сделана на «отлично». Все были удивлены: как могло быть, что курсант, не закончивший полного курса обучения, так хорошо владел своей специальностью. Думаю, что о ходе занятий кто-то доложил командиру дивизиона майору Руденко, потому что на следующий день тот меня спросил:

– Почему ты не носишь знаки различия сержанта?

Приказал получить треугольники для петлиц и принять отделение. В мое отделение попали и два бывших курсанта полковой школы – Гриша Шевченко и Стрельников.

В одну из ночей нас подняли по тревоге. Сорокакилометровый марш – и мы на железнодорожной станции Ташкента. Здесь я должен рассказать об одном эпизоде, который немало тогда нас всех взволновал.

Была у нас лошадь по кличке Свинец. Конь со звериным характером. Он долго не поддавался объездке, но и после того, как его объездили, каждый раз хватал всадника за колено, пытаясь стащить с седла. А при приближении к нему любого солдата пытался, и иногда ему это удавалось, ударить копытом или схватить зубами. Попадал в переделки и я. Будучи как-то дневальным, я проходил между коновязями и вдруг, получив сильный удар в плечо, вылетел под ноги лошадям. А это Свинец, как только я с ним поравнялся, прыгнул на перекладину коновязи, пытаясь меня укусить. А укус лошади иногда заканчивается тем, что у жертвы вырывается кусок мяса. Я, к счастью, отделался большим синяком. Свинец не рассчитал, и укуса не получилось, только удар зубами. На мое счастье, не ударился я и об рельс противоположной коновязи. И такие или подобные происшествия случались со многими. И все-таки Свинца мы любили за его твердый характер, который он сохранил даже после кастрации. Так вот этот Свинец отказался входить в вагон. Многие лошади сначала не шли на погрузку, но когда перед такой строптивой лошадью в вагон спокойно входила другая лошадь, то и строптивая меняла свое поведение и поднималась, правда с большой осторожностью, на наклонный помост. А к некоторым упрямцам приходилось применять силу. Выше коленных суставов задних ног закладывалась веревка, и два или четыре человека, стоявших в дверях вагона, ее втаскивали. Применили этот метод и к Свинцу, но он сделал сильный прыжок в сторону, слетел с помоста и сломал ногу. Потом всю дорогу до прибытия на фронт каждого из нас не покидало чувство вины за случившееся.