Войцех Жукровский - На троне в Блабоне

• Название: На троне в Блабоне
• Автор: Войцех Жукровский
• Издательство: Радуга
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1989
• ISBN: 5-05-002369-6

В сборник сказочно-фантастических произведений известного польского писателя Войцеха Жукровского (род. в 1916 г.) вошла философская сказка «На троне в Блабоне»; в ней мудро и остроумно поставлены многосложные проблемы нашего бытия: борьба добра и зла, власть и справедливость, ответственность художника за свое творчество, старшего поколения — за юную смену и т. п.

Дополняют сборник рассказы фантастического характера.

---

Котофей бросался в погоню, вперившись глазищами в мельтешащий хвостик вашего дедушки, на лету задевал мышеловку, и хлоп! — лапа в железной ловушке. Кот тряс лапой, пока не отцеплялся зажим. Увы, ловушка для мышей, не для котов, не могла поучить нашего котяру уму-разуму. Прищемит лапу — всего-то и дела, кот даже не хромал. Разве что, помяукав, некоторое время зализывал больное место.

Пока кот тряс западню, шкварка выпадала и катилась прямо дедушке под нос. А какова была воля у вашего деда! Он приносил мне шкварку целиком и, хотя нес ее в зубах, ни крошечки не надкусывал. За все вознаграждала его радость видеть, как я держу шкварку в лапках, обнюхиваю и, закрыв от восхищения глаза, не спеша похрупываю. Дедушка сидел подле и не сводил с меня очарованного взгляда.

«Мышуленька моя! — шептал он нежно. — Бархатуленька!» Да, ваш дедушка был душой поэт, умел затронуть сердце.

Много лет миновало с тех пор, но при воспоминании о первой любви слеза скатилась по увядшей бабушкиной щеке.

— Я тогда была совсем юная мышка, не бегала, а пританцовывала, так, во всяком случае, находил он. На хвостике носила розовый бант, в лапке сумочку с зеркалом и пудреницей. А голос какой был красивый! Частенько в норке я распевала старинные песни. — И бабушка запела своим внукам; тоненький, хрипловатый голосок постепенно окреп и зазвучал в темноте чистым тоном:

Где чернеют Гопла[3] топи,
Страх ползет в живой душе.
Кровожадный, жадный Попель
В башню запер всех мышей.

Властелин налоги взыщет
Так ли, сяк — хоть волком вой.
В срок отдашь — остался нищий,
Нет — ответишь головой.

В топь его — шипят Мышины,
В Гопло — вторит весь народ.
Но не люди, не мужчины —
Мыши двинулись вперед.

С голодухи три недели
Попель бродит сам не свой.
И король, и челядь еле
Дышат. Мыши в кладовой!

И лягушкой прямо в топи
Сиганул жестокий Попель,
Утонул проклятый Попель,
Славьтесь, мыши, на века!

— Нас учили, что Мышины — старинный род, восставший против короля, — засомневался бойкий малец. — А мы, оказывается, только людям подмогли?

— Так люди об этом рассказывают, все, что совершили мы, они готовы себе приписать, загрести все заслуги… Мы здесь жили задолго до них, а прикочевали сюда с горы Арарат, где, как известно, пристал Ноев ковчег.

— Бабушка! — хором требовали мышата продолжения, хотя воспоминания расстроили старушку. Любопытство внуков всегда бывает жестоким, когда вынь да положь им самую всамделишную правду. — Бабуля, ты хотела рассказать про нашего дедушку и про то, как он погиб.

— Ваш дедушка был достославный Мышин, храбрый до отчаянности. Он выжидал, когда рыжий котофей разнежится, убаюкает себя мурлыканьем, закроет глазищи и заснет после сытного обеда. Дедушка по стенке, по стенке подкрадется и — хвать кота за хвост. Пока котяра спросонья сообразит, в чем дело, дедушки и след простыл, только аромат мышиного одеколона да горстка мышиного тмина напоминают о дедовой проделке.

Котище шалел от ярости, впивался когтями и изголовье кушетки и раздирал обивку, словно мышиную шкурку. А после жаловался хозяевам, дескать, что только эти мыши вытворяют, — все, злодей, сваливал на нас…

Однажды дедушка потихоньку влез по занавеске на карниз и оттуда, с головокружительной высоты, изводил котофея, как только мог. Кот бросился на окно, будто его кипятком ошпарили; мурлыка был весьма упитанный, занавеска разорвалась, и он шмякнулся на спину, хоть и говорят, будто коты всегда на четыре лапы падают. Хозяйка отхлестала его мокрой тряпкой и выгнала вон. А мы наконец вволю помышковали на большом мохнатом ковре в поисках сладких крошек. Даже в кухню забрались…

Измывался дедушка над котом всячески, изощрялся как мог: «Обжора ты ненасытная! Рохля ленивая! Пентюх и растяпа — мышу изловить не можешь!»

Только котофей развалится в кресле (когда хозяев дома нету) да размурлыкается, себя ублажая, а дедушка уже в другом углу скребется, шебаршит, точно кто травинкой ухо щекочет. Кот прыг с кресла — и в погоню, а дед в щелку под плинтус, только его и видели — вечный кошмар котовый. Кот, разогнавшись по натертому до блеска паркету, шмякнется мордой об стену, а после сидит и долго трясет головой, обалдев от удивления и ярости.

«Мер-р-р-зкий мыш-ш-шищ-щ-ще!» — шипел он и клялся отомстить, меня же охватывал ужас, дурные предчувствия не давали покоя: я видела себя в трауре, когда раздавалось исступленное кошачье фырканье: «Уж добер-р-русь я до тебя! Р-р-разор-р-рву в клочья!»

Я так умоляла дедушку, заклинала его хвостиками наших детей — все напрасно… Он надеялся на быстрые свои ноги, играл с огнем. Вот и настал черный день…

Бабушка закрыла мордочку лапками и долго печально молчала. В подполе все стихло, только под кадушкой жабы устраивались спать поудобнее, взбивали подушки, пан Жаб чмокнул жену в лоб, звякнул поставленный на стол подсвечник. Лишь комары, в поисках убежища от холодной ночи облепившие шероховатую стену, едва слышным звоном нарушали мертвую тишину. Да огромная осенняя луна даже в подпол протянула свой зеленый луч.

— Неужели у дедушки лапка подвернулась? — запищал маленький Мышик. — И кот схватил его?

— Какое там… Не родился на свет такой кот, чтобы сцапать дедушку! Судьба вашего деда предначертана была в звездах, и пробил его час, не предсказанный земными часами, час смерти.

Однажды, в самый Новый год, заприметив, что кот удалился в сад, дедушка, известный среди мышей альпинист, взобрался по складкам низко опущенной скатерти на стол и там наслаждался сладкой крошкой, которой посыпают торты. Тут вошла служанка с веником и ведро поставила у стола. Дедушка, убегая, съехал прямо в ведро. Вотще пытался он выкарабкаться — слишком высоко. Будь хоть немного мусора на дне или веник в ведре останься… Нет спасенья. Цинковый колодец, а на самом дне притаился дедушка.

Баба увидела его. Только люди бывают столь жестокосердны: она крикнула кота. Наш недруг оперся лапами о край ведра, поточил острые, точно серпы, когти. Они с дедом долго мерили друг друга взглядами. Кот не хотел лезть в воду, выразительно глянул на женщину, и она наклонила ведро.

Оставался один шанс на тысячу — прыгнуть палачу в морду, вцепиться меж глаз, по котовой спине шмыгнуть в угол, в нору.

«А, попался, мер-р-рзавец», — торжествовал котофей.

Ведро с бренчанием покатилось по полу. Вот и весь погребальный звон по дедушке. Так начался новый год, самый черный год в моей жизни. Половину семьи вытравили паштетом с мышьяком. Норки забили гипсом с битым стеклом — не подкопаться, не прогрызть дыру, лапки искалечены, кровь не унять…

Однажды вечером предчувствие гибели одолело меня, я велела быстро собрать самое необходимое и бежать. Мы ушли вовремя. В нечестивом доме занялся пожар. Так мы спаслись, дочь как раз ожидала прибавления семейства. И вскоре в этом недружелюбном мире появились вы… К счастью, на сей раз нам повезло. Место здесь тихое, в саду еды хоть отбавляй, мы уже в третий раз проводим зимний сезон в этом доме и благодарны хозяевам за доброе отношение; каждый вечер я возношу молитву за упокой моего мужа, а вашего деда и во здравие здешних хозяев: они столь добры, что якобы не замечают нашего присутствия.

Ну-ка, вставайте на молитву! За хлопотами совсем забыли возблагодарить боженьку — он дал жаркое лето, сытные дни. Не шли проливные дожди, и не затопило наши норки, солнечной осенью основательно запаслись на зиму, чего же нам еще.

— А я помолюсь о том, чтобы стать храбрым, как дедушка, — пропищал задиристый юнец и дерзко задрал хвостик. — И хочу много приключений, вот.

— Мне страшно, — вздрогнула его сестренка. — Уж лучше дома сидеть, здесь тихо и спокойно, как за хлебной печью.

— Ну, а теперь спать! — Бабушка строго подняла лапку. — Спать, не то отшлепаю… И добрых вам снов.

— Вот бы увидеть шкварки, какие дедушка приносил тебе в подарок, — запищали мышата, — вкусные, хрустящие шкварки из корейки!

Мышата еще немного побрыкались под пуховыми перинками, но вот треугольные ушастые мордочки потонули в подушках, все успокоилось, только сладкое посапывание нарушало тишину, мышата задали славного храповицкого — добрый, здоровый сон. Бабка с минуту прислушивалась к привычным домашним звукам, поправила чепец и собралась на отдых, как вдруг до ее слуха донесся обманчивый призыв совы:

— Сюда! Сюда! — Тень ночной птицы бесшумно пересекла полосу лунного света.

— Нас не проведешь, не выманишь во двор, ты, крылатый птицекот! — Почтенная седая мышь тревожно вздрогнула. Постояла немного, прислушиваясь, — ровное дыхание внучат обещало спокойную ночь. Всем досталось с этим переездом на зимнюю квартиру.