Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3

• Название: Королева Жанна. Книги 1-3
• Автор: Нид Олов
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0416-7

«…Графиня привлекла к себе голову старшей дочери и поцеловала ее, одновременно ударив ее кинжалом. Изабелла упала, не вскрикнув.

В ту же секунду упала и ореховая дверь кабинета. Графиня Демерль выпустила из рук окровавленный кинжал и пошла прямо на людей, не видя и не слыша их».

Кровь, интриги, коварство и безоглядная верность — всему нашлось место на страницах романа «Королева Жанна». Множеству героев предстоит пройти свой путь перед читателем. Долгий, увлекательный путь…

---

— Снись мне теперь, Страшный Суд!

Страшный Суд не приснился ей. Она вообще не смогла заснуть.

На королеву были обращены взоры всего двора, и это было в порядке вещей. Но три пары глаз следили за ней особенно внимательно, и они видели то, чего не видели другие. Ибо другим хотелось видеть в королеве лишь предвестия милостей и отличий для себя; но те трое желали доискаться — что происходит с ней.

Герцог Марвы сразу увидел, что Вильбуа не получил самой высокой награды. Он пренебрежительно хмыкал Вильбуа был просто теленок, награды этой надо было добиваться, ее надо было завоевывать, а этот лишь вздыхал, и то не слишком громко… Итак, прекрасный принц выбывает из игры Но что же все-таки с нею? Она любит Вильбуа? Исключено — в этом случае они уж как-нибудь нашли бы общий язык. Но она кого-то любит, и страстно любит — он отчетливо видел это. Кого же, черт возьми? Лианкар терялся в догадках.

Вильбуа видел только, что государыня бледна, рассеянна и явно тяготится всем. Лианкар ошибался на его счет Вильбуа не томился и не вздыхал. Запретив себе думать о любви к королеве раз и навсегда, он и не думал о любви. Кроме того, Жанна и не давала ему повода думать о любви. Она только раз была перед ним девочкой, ждущей и взволнованной — и все. После этого ока была с ним только королевой, но страдающей, усталой королевой, и он думал, что она действительно устала — от всей этой тяжелой зимы с ее мятежами, от болезни, от большого двора с его выходами, приемами, аудиенциями, он думал, что ей нужно отдохнуть от всего этого — просто поехать в замок Л'Ориналь и ничего решительно не делать Пусть катается верхом, пусть проводит время с кем хочет, пусть вечерами ей играют итальянские музыканты, которых он выписал для нее… Он говорил об Ее Величестве с Эльвирой, но и та не могла сказать ничего определенного.

Пользуясь своим правом говорить с Жанной как с Жанной, а не «Вашим Величеством», Эльвира пыталась узнать, в чем дело. «Может быть, ты ослабела после болезни?» — «Нет» — «Устала?» — «Не знаю» — «Не пригласить ли Кайзерини?» — «Это еще зачем? Я совершенно здорова» — «Но что же случилось, беленькая моя, почему ты такая?» — «Послушай, ты не могла бы спрашивать поменьше?»

Такие ответы, естественно, не могли удовлетворить Эльвиру, тем более что по утрам она находила Жанну спящей поперек постели, среди раскиданных подушек и одеял, а чаще совсем не спящей.

В самом деле, чего Эльвире от нее нужно? Не могла же она сказать ей, что она сходит с ума от любви, что ночами она видит себя в объятиях Давида и стонет от воображаемой страсти, а днем ей страшно и стыдно. Не могла же она сказать Эльвире, что она раздирается надвое между плотской страстью к Алеандро де Бразе, атлету, бойцу, Давиду (да будь он проклят!), и сознанием того, что он не король, не принц крови, даже не Вильбуа и даже (о Господи, даже и это!), даже не Лианкар. Что скажут об этом, если узнают! Что скажет сама Эльвира! И если бы дело было только в этом!..

Жанне был ненавистен каждый занимающийся день Надо было одеваться, говорить слова, выдерживать взгляды… ооо, как это было тяжко! Ее телу было тесно и душно в испанских платьях, но она упорно предпочитала их более открытым и свободным французским. Чужие глаза не должны были касаться ее шеи, рук и плеч Ей казалось, что на них отпечатаны следы воображаемых поцелуев.

Она страшно боялась, что ее могут заподозрить в чем-то греховном, и пыталась заранее отогнать эти подозрения, напуская на себя чопорность и высокомерие Иностранцам она внушала благоговейный трепет. На официальных приемах она сохраняла такое бесстрастное, неживое, застывшее выражение, таким замороженным голосом подавала реплики, что даже англичане, самые фанатичные ревнители этикета, не находили, к чему бы можно было придраться. Посланник, Джон Босуэлл, лорд Моэм, писал министру Уолсингему:

«Королева Джоан, невзирая на юные годы, превзошла королевскую науку в совершенстве и по умению держать себя равна нашей обожаемой государыне».

Вечер, пустой и длинный (даже если был бал или концерт), влачился тоскливо, как предчувствие новой ночи. Ночь была самым страшным испытанием. Жанна, стиснув зубы, неподвижно смотрела в темно-синее окно В конце концов, все можно будет устроить так, что никто ничего не узнает. В конце концов, она королева и не обязана отчетом никому. Ей глубоко безразлично, кто что скажет об этом. В конце концов, она любит, она хочет его!.. Сам он к ней не придет — это очевидно. Значит надо позвать его. Дать ему знак.

Здесь был обрыв. За ним был настоящий страх — не тот, выдуманный страх перед тем, кто что скажет, — а телесный, животный страх девственницы. Во сне можно воображать себе все что угодно, во сне все хорошо — но когда она, глядя в темно-синее окно, представила себе, как он входит, как он кладет руки ей на плечи — она инстинктивно сжала колени, сжалась вся, готовая оттолкнуть, царапаться, кусаться, и чуть не закричала вслух…

Нет, нет, это невозможно.

А потом все начиналось сызнова — мраморный Давид проходил сквозь стену, и она ощущала твердость его груди, щекотание бородки — и корчилась под своим королевским пологом, кусая подушки…

Пока она терзалась, другие без колебаний шли к своей цели. Однажды дохлая моль Эмелинда, ханжа и наушница, конфиденциально сообщила ей:

— Ваше Величество, я не считаю себя вправе скрывать от Вашего Величества премерзостные дела этой беглой испанской еретички, Анхелы де Кастро… У нее есть любовник…

Вспыхнув, Жанна резко спросила:

— Откуда вы знаете?

Бледная физиономия Эмелинды осталась бесстрастна:

— О Ваше Величество, я сама видела… У мадемуазель де Кастро юбка на потайных крючках, она распахивается снизу доверху… Вчера в Бархатном коридоре к ней подошел кавалер ди Сивлас, из Отенского батальона, я хорошо видела. Он поцеловал ей руку, а потом мадемуазель де Кастро расстегнула свою юбку и дала ему поцеловать свои колени и выше… И при этом она весело смеялась…

Жанна сцепила зубы: «Почему бы ей не смеяться?»

— Это все, что вы видели? — спросила она.

— Да, Ваше Величество…

— Хорошо, благодарю вас, — сказала Жанна. — Ступайте, я приму меры.

Разумеется, она не приняла никаких мер, но она пошла в Бархатный коридор, с узкими окнами и темноватый, оттого что стены его были обтянуты вишневым бархатом. Там никого не было, но Жанна и не ждала никого увидеть. Ей важно было увидеть место, где Анхела так легко и свободно отдавалась тому, кого она любит… Жанна почувствовала нечто вроде зависти…

— Почему Анхела может, а я не могу? — прошептала она. — Почему она не гасит своих желаний, а я должна бороться с ними? Потому, что я королева, а она просто фрейлина? Вздор — ведь мы теряем и приобретаем одно и то же. Просто — я трусиха, а она решилась… Ну и поделом мне.

В конце коридора появилась девушка в красном фрейлинском чепчике, с юркими черными глазами и острым, несколько лисьим профилем. Это была Анхела Может быть, она пришла сюда в надежде встретить своего возлюбленного? Заметив королеву, Анхела пробормотала извинение и хотела скрыться.

— Анхела, подойдите ко мне, — позвала ее Жанна.

Анхела повиновалась. Жанне сразу бросилась в глаза тройная полоса мелких жемчужин, которая шла от пояса ее черной юбки до самой земли — теперь она знала, для чего это…

Под ее пристальным взглядом Анхела смутилась. Она сделала реверанс и стояла, опустив глаза.

— Что-то я хотела сказать вам… — рассеянно проговорила Жанна. — Забыла… Да, вот что… — Она коснулась рукой плеча Анхелы и посмотрела ей в лицо. — Я желаю вам счастья… — И, быстро повернувшись, пошла прочь.

Анхела вдруг стала ей даже ближе, чем Эльвира.

Вечно это тянуться не могло. Надо было принимать решение, и она сказала себе со всей твердостью: «В замке». Когда она сидела в карете, сердце ее стучало так сильно, что она всерьез боялась, как бы Эльвира не услышала этого стука. Но Эльвира сидела тихая и сумрачная и не заговаривала с ней.

Они вообще почти не говорили друг с другом последнее время. Эльвира больше не добивалась от нее разгадки, и, оставшись вдвоем, они с трудом могли выдавить из себя несколько ничего не значащих фраз.

Узнав, что взвод лейтенанта Бразе находится еще в Толете, Жанна облегченно вздохнула: это была словно отсрочка перед казнью. В замке было тихо и малолюдно, господа должны были приехать попозже. Жанна вставала рано, и они с Эльвирой шли купаться, затем завтракали, затем гуляли — все это молчком.

На пятое утро она проснулась раньше обычного, и ей зачем-то вздумалось выйти на балкончик над входом Она сразу увидела его на самой середине двора — он оглядывал строй своих мушкетеров. Жанна не ожидала увидеть его так скоро, но главное — так негаданно; она думала, что сначала стороной узнает о том, что он в замке… Ноги ее ослабли, сердце оторвалось — она не смогла бы убежать, даже если бы захотела.