Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3

• Название: Королева Жанна. Книги 1-3
• Автор: Нид Олов
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0416-7

«…Графиня привлекла к себе голову старшей дочери и поцеловала ее, одновременно ударив ее кинжалом. Изабелла упала, не вскрикнув.

В ту же секунду упала и ореховая дверь кабинета. Графиня Демерль выпустила из рук окровавленный кинжал и пошла прямо на людей, не видя и не слыша их».

Кровь, интриги, коварство и безоглядная верность — всему нашлось место на страницах романа «Королева Жанна». Множеству героев предстоит пройти свой путь перед читателем. Долгий, увлекательный путь…

---

— Вы кого-то подозреваете, — сказал Бразе без вопросительной интонации.

— Да. Подозреваю. Но вам пока не скажу кого…

— Не надо, — грустно улыбнулся Бразе. — Я сам подозреваю его…

Они оба прекрасно знали, о ком идет речь.

— Мда, — тяжело вздохнул Горн. — Ладно, уже темнеет, я поеду в цитадель, допрашивать Респиги.

— А я?

— А вы, ваша светлость, — Горн положил руки на плечи лейтенанта Бразе, — вы останетесь здесь. Дворец хорошо охраняют мои телогреи, я буду спокоен за вас… Советую вам покрепче выпить и спать. Вам нужно отоспаться. А я вернусь поздно, или, лучше сказать, рано — на рассвете. Доброй ночи.

В голосе Горна была грубоватая отцовская ласка. Он тряхнул лейтенанта за плечи и вышел.

Лейтенант Бразе позвал Макгирта, велел подать свечей, и они стали пить и играть в кости. Хмель не брал их. Около полуночи по дворцу загремели шпоры, ворвался полковник Горн.

— Вы не спите?.. Пр-роклятье! Украли палачей!

Макгирт выскочил из комнаты, как метеор. Лейтенант Бразе недоуменно поднял голову.

— Каких палачей?

— Дайте выпить… Ох, простите, ваша светлость… — Но Бразе только рукой махнул. Горн сел и одним глотком осушил кубок.

— Респиги ведет себя нагло, — заговорил он, вытирая усы, — на вопросы отвечать не желает, кричит, что я-де сам нашел подставное лицо… — он пристально посмотрел на лейтенанта, но тот сидел неподвижно и внимательно слушал, — а он-де верный слуга Ее Величества, и за это я-де отвечу. Я пригрозил ему пыткой…

— Пыткой? — переспросил лейтенант Бразе.

— Ну да. Вы что, с луны упали? — Горн явно плохо владел собой. — Пытка есть первый инструмент политика… Уж не думаете ли вы запретить мне?..

— Нет, нет, — покачал головой лейтенант. — Я совершенно согласен с вами, господин полковник.

Горн стукнул кулаком по столу:

— Представьте себе, он ничуть не испугался! Напротив — начал ругаться совсем уж непотребно. Значит, он уже знал, его уже предупредили, черт возьми! И это в моей цитадели, а? Выхожу в застенок — там тихая суматоха: оба палача как в воду канули. Ну, я сгоряча повыбивал там зубы кое-кому… Впрочем, за дело. Ну где теперь найти палача?

— Разве это так трудно? — спросил лейтенант.

Горн ощетинил было усы, но сдержался.

— Да уж нелегко, ваша светлость. Ведь это же профессия, требующая не меньшей выучки, чем любая другая. Палач должен быть прежде всего хорошим хирургом. Если бы не это, можно было бы взять любого негодяя с улицы, таких преизбыток. Но ведь он просто убьет человека, а мне нужно, чтобы он только заставил человека отвечать на вопросы.

Горн облизнул губы и хриплым шепотом произнес:

— Я сам сделал бы это, вот этими руками, вы понимаете, лейтенант, я сам — так это нужно сейчас… Но я не умею…

Лейтенант Бразе быстро усваивал уроки политики.

— Эти палачи были городские? — спросил он.

— Да. Итальянцы, — ответил Горн. — Первоклассные мастера. Искать по окрестностям: бесполезно, там одни грубые мясники. Хорошего палача ближе Вероны не найти, но обращаться в Верону!..

— А своих у вас разве нет, господин полковник?

— О! В самом деле, — оживился Горн. — Я держу профоса и двух штокмастеров. Это не то, правда… Штокмастер что — отвесить провинившемуся солдату десять или тридцать зеленых палок…

Маркиз де Плеазант брезгливо дернул верхней губой.

— Считаю дело решенным, — объявил он — Завтра испробуем ваших палочных мастеров. Завтра же — я приказываю — пошлем за настоящим палачом в Верону.

Как оказалось назавтра, оба штокмастера накануне напились до помрачения ума, ввязались в драку и были изрядно побиты, причем один сломал руку. Полковник Горн, тихо кипя, усилил караул цитадели и послал в Верону за палачом. Прошел день, потом второй; в Генуе все было спокойно. Все же девятнадцатого ноября, накануне ожидаемого мятежа, Горн распорядился перевести Респиги на верхний этаж самой высокой башни цитадели, чтобы максимально уменьшить возможность побега.

Но миновало двадцатое, а за ним и двадцать первое ноября Генуя производила нормальный будничный шум: стучали подковы и деревянные башмаки по каменным плитам, кричали ослы и разносчики, бранились женщины, визжали дети. Наместник посетил Университет, палаццо дель Маре, нанес визиты членам Совета Синьории. Гранды все еще относились к нему настороженно. Однако их недоверие сильно ослабло, когда они узнали, что наместник предъявил банкиру Меланжу боны на десять тысяч пистолей, подписанные лично Ренаром. Для генуэзцев это было убедительнее любых полномочий и верительных грамот.

В ночь на двадцать второе из Вероны прибыл палач.

Горн собрался в цитадель на рассвете: он не желал больше терять ни минуты. Наместник настоял на том, что поедет вместе с ним. Горн скрепя сердце согласился, попросил только прикрыть лицо.

Солнце едва-едва позолотило вершины гор и наложило розовые блики на шпили и флюгера. День обещал быть погожим. На голубом утреннем небе нежно розовели облачка. Лейтенант Бразе смотрел на них, стоя на галерее внутреннего двора цитадели. Дико было думать, что в двух шагах ниже, в подземелье, уже калится железо, уже готовы гири, веревки… Чтобы мучить человека. Зачем, во имя чего?

Какой вздор. Не надо смотреть на эти облачка. И потом, совсем не обязательно ходить туда. Можно не ходить. Горн принесет показания Респиги… Можно пойти в гавань, посмотреть на корабли, на людей. Мирное утро. Люди веселы, хохочут, пляшут Итальянцы всегда пляшут — просто от того, что они живы, кругом солнце, женщины, краски, запахи… А в это время его будут… Пусть он — это Респиги, негодяй, предатель, бабник и скотина, все равно — его будут…

Проклятье, что за грязное все-таки дело — политика.

— Ведут, — шепнул Горн, — капюшон накиньте, ваша светлость.

Под аркой показался Респиги, его вели под руки двое солдат. Он уже знал. Вид у него был неважный: ноги подгибались, он был тошно бледен и, казалось, из последних сил удерживается, чтобы не начать тут же биться и визжать.

Горн с застывшей усмешкой глядел на него.

Внезапно загрохотал взрыв. Облако дыма и пыли влетело из-под арки во двор. Респиги и его конвоиры покатились по камням, сбитые с ног взрывной волной.

В ту же секунду в облаке дыма замелькали красные тосканские береты и синие плащи.

— Так вот ваши гвардейцы, Денхотр! — яростно крикнул полковник Горн.

Капитан Денхотр побледнел как полотно и вдруг сделал резкое движение, заслонив собой наместника. В горло ему вонзилась стрела, и он стал медленно оседать вниз.

— А, черрт! — зарычал Горн. — Куда вы, маркиз?

Лейтенант Бразе уже не слышал его. Он спрыгнул с высоты второго этажа прямо на плиты двора, и снизу раздался его голос:

— Измена! Ко мне, телогреи!

Выхватив шпагу, Арвед Горн кинулся к лестнице.

Interludia[126]

Неизданное стихотворение Ланьеля

Сверкая сталью боевой,
В эмблемах и гербах старинных,
Они во храм вошли толпой.
Рыча, как выводок звериный.
На виноватых иль невинных
Они затеяли поход —
Не нам выискивать причины
Господь на небе — разберет!
В ком голубая кровь течет,
Тот прав, как Библии страница,
Кто смеет в этом усомниться —
Пускай себя побережет.
Мы говорим: когда стремится
Из ножен рыцарский клинок —
За дело правое сразиться
Пришел неотвратимый срок.
Благослови нас, кардинал,
Своим честным крестом!
Наш вызов миру прозвучал,
Как страшный судный гром!

Пускай нас малое число,
Зато мы все — головорезы,
Ведь это наше ремесло —
В живую плоть вонзать железо.
Бенедиктина и шартреза
Нам слаще вражеская кровь,
Пусть хоть вовнутрь земли залезут —
Мы там убьем их вновь и вновь!
Нас движет к кесарю любовь
И к Богу, кто над всеми нами,
Когда взовьется наше знамя —
Тогда никто не прекословь!
Славны не стройными рядами,
А крепостью сердец стальных,
Девиз наш — сила, смерть и пламя!
Воззри на воинов своих!
Пред нашим натиском лихим
Пускай дрожит земля!
Любое зверство совершим
Во имя короля!

Я по призванию — палач,
Жестокий гений умерщвленья,
Мне вопли вдов и детский плач
Милей, чем музыка и пенье.
Не знаю слаще упоенья,
Я и в загробные мученья
Ввергал бы жертву, если б мог.
Я всех врагов давил, как блох,
И этим щит свой воспрославил,
Коль я в живых кого оставил —
Нечаянно, помилуй Бог!
Моя рука не знает правил —
Колоть, рубить, душить, стрелять. —
Да я б и Дьявола заставил
Мои ботфорты целовать!
Пусть крики рвутся в высоту!
Да здравствует резня!
Я верен нашему кресту!
Благослови меня!

Я — князь насильственной любви,
Большой ходок по женской части.
Когда мужья лежат в крови,
Все жены — у меня во власти,
Нет, я не принесу вам счастья,
Нагие спутницы побед,
Ни благородства, ни участья
Не ждите — их на свете нет.
Разденьтесь, кто еще одет,
И пусть девицы встанут раком.
До матушек я также лаком —
Не шестьдесят бы только лет!
Я всех помечу адским знаком —
Купчих, мещанок, важных дам.
А после — повенчаю с мраком
И в когти чертовы отдам.
У еретичек вопль и вой
От этакой любви!
Когда ты вправду Бог живой —
Меня благослови!

А я — добытчик, то есть вор.
Названье — это дело вкуса.
Покуда вострится топор —
Снимайте кольца, брошки, бусы!
Труп храбреца, равно и труса
Я обобрать готов всегда,
Смердят они довольно гнусно,
Но это, право, не беда.
Коль в камне чистая вода,
Я это вижу без прибора,
За мой товар в любую пору
Попью я крови у жида.
Какому площадному вору
Сия задача по плечу?
Я золото от мельхиора
Во тьме, на ощупь отличу!
Благослови же и меня,
Господь иль ты, прелат, —
В твой храм, вернувшись из огня,
Я дам богатый вклад!

Свиноподобный кардинал.
Шурша шелками рясы алой,
Благословенья раздавал,
Предвидя свой барыш немалый,
Все стадо ко Христу взывало
Имея в мыслях зло одно, —
И дрожь страданья пробежала
По телу, мертвому давно
За что же горькое вино
Суда, позора, муки крестной,
Духовной пытки и телесной,
Мне выпить было суждено?
Все то осталось неизвестно,
И стона не слыхал никто:
В соборе было шумно, тесно
От копий, шлемов и щитов.
Мы жаждем славы, и казны,
И гибели врагам!
Победу, сладкий плод войны,
Даруй, о Боже, нам!

Это стихотворение называется «Ballata militara»[127]. Когда в прошлом году в лавке Адама Келекела появился томик Ланьеля с грифом «Оттиснуто соизволением Ее Величества Иоанны» — этой баллады там не было. Ее Величество Иоанна нашла стихи грубыми и даже неприличными.