Вадим Телицын - Маршал Говоров

• Название: Маршал Говоров
• Автор: Вадим Телицын
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-1418-7

Маршал Говоров был одним из видных военачальников Советского Союза. Судьба маршала была яркой и удивительной. Недолгая служба в белой армии и затем блестящая карьера в Красной армии, преподавательская деятельность и, наконец, успешное командование в годы Великой Отечественной войны армией и фронтами принесли Л. А. Говорову звание Маршала Советского Союза.

Войска под командованием Л.А. Говорова отличились при обороне Москвы, деблокаде Ленинграда, освобождении Эстонии и принудили Финляндию к выходу из войны.

Книга В.Л. Телицына рассказывает о судьбе маршала, о его взлетах и неудачах, о том, как он жил и сражался в годы войны.

---

Немцы называли оборону на полуострове Сырве «Ирбенским щитом», он прикрывал вход в Ирбенский пролив.

Попытки прорвать «Ирбенский щит», предпринятые 10—14 октября, провалились{235}.

* * *

Параллельно с боями на островах Моонзундского архипелага шли ожесточенные бои в районе Риги, где держали оборону свыше 30 дивизий вермахта, в том числе четыре танковые{236}, за счет отвода 18-й армии и оперативной группы «Нарва». Войска 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов были остановлены противником на рубеже «Сигулда» (в 60—80 км вокруг Риги). На мемельском направлении на участке от Ауце до Немана в это время находилось не более 8 дивизий 3-й танковой армии, вошедшей 21 сентября в состав группы армий «Север».

Советским войскам не удалось отсечь группу армий «Север» от Восточной Пруссии.

Исходя из изменившейся обстановки, Ставка Верховного Главнокомандования 24 сентября приняла решение о переносе направления главного удара на мемельское направление, с тем чтобы отсечь группу армий «Север». Началась перегруппировка войск 1-го Прибалтийского фронта в район Шяуляя, соединения 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов также перегруппировывались для нового наступления на Ригу.

5 октября 1-й Прибалтийский фронт и 39-я армия 3-го Белорусского фронта начали Мемельскую операцию. Оборона противника была прорвана. Развивая наступление, 10 октября ударные группировки фронта вышли на побережье Балтийского моря севернее и южнее города-порта Мемеля (Клайпеды) и блокировали его с суши; другая группировка войск 1-го Прибалтийского фронта вышла на границу с Восточной Пруссией у Таурагс{237}.

* * *

Из воспоминаний командующего 2-м Прибалтийским фронтом А.И. Еременко:

«В это время перед войсками 2-го Прибалтийского фронта Ставка поставила задачу перевести на левый берег Даугавы 42 и 10-ю гвардейскую армии, не прекращая преследования врага, и наметила фронту измененную полосу наступления.

Эту задачу перед войсками фронта поставил Маршал Советского Союза Леонид Александрович Говоров, на которого Ставкой в тот период была возложена задача по координации боевых действий фронтов, участвовавших в Рижской операции. Это была исключительно трудная задача — армии втянулись в преследование, нанося по арьергардам противника глубокие удары; впереди была Рига, которую требовалось освободить в возможно более короткий срок, что диктовалось как военно-стратегической, так и политической обстановкой.

Хорошо запомнилась мне беседа 8 октября с глазу на глаз с Леонидом Александровичем, когда он откровенно сказал, что, по его мнению, перед фронтом ставится редкостная по сложности задача — овладеть Задвиньем в течение двух-трех дней и одновременно произвести смену полос действий фактически всех объединений, входивших в состав фронта, при условии преодоления крупной водной преграды, почти лишенной мостов и других стационарных переправ.

Хочется подчеркнуть также, что маршала Л.А. Говорова я уважал не только как старшего по званию и в этот момент по должности военачальника, но и как высокоодаренного полководца и человека большого ума и силы воли, прошедшего большой и сложный путь от командира батареи до командующего фронтом, с 1920 г. самоотверженно служившего делу революции и укрепления наших Вооруженных сил.

Подчеркну, что для меня как командующего фронтом исключалась возможность давать повод для критики моими подчиненными приказов Ставки и директив Генерального штаба»{238}.

Из воспоминаний начальника штаба 2-го Прибалтийского фронта Л.М. Сандалова:

«А.И. Еременко детализировал задачу войск фронта в духе директивы Ставки и советов маршала Говорова: в ночь на 10 октября через Даугаву должна была переправиться почти вся 10-я гвардейская армия; она оттесняла войска 22-й армии влево. Совместно со 130-м латышским корпусом гвардейцам предстояло наступать на южную часть Риги; танковый корпус Сахно сосредоточивался вместе с 42-й армией в районе Добеле, где ожидал получить пополнение.

— Итак, — подытожил Еременко, — на десятое октября севернее Даугавы у нас останутся лишь девятнадцатый гвардейский стрелковый корпус, несколько авиационных частей да тыловые учреждения. Пора уходить за реку и нам. Готовьте командный пункт в новой полосе, чтобы завтра к вечеру можно было и переехать.

Я кивнул в знак того, что мне все ясно, однако уходить медлил; надеялся, что командующий как-то выскажется о проводимой перегруппировке войск. Но он встал, давая понять, что разговор окончен.

Едва переступил порог своей землянки, как на столе заверещал телефон. В трубке послышался глуховатый, с хрипотцой голос генерал-лейтенанта А.В. Гвоздкова. Он проинформировал меня, как обстоят дела северо-восточнее Риги. 61-я армия и левофланговый корпус 67-й армии прошли за день 10—12 километров, а соединение генерал-майора Б.А. Рождественского, наступающее вдоль побережья Рижского залива, — лишь 5—8 километров.

Об успехах нашего левого соседа я услышал по радио. В тот вечер был передан приказ Верховного Главнокомандующего генералу армии Баграмяну. В нем говорилось, что войска 1-го Прибалтийского фронта при содействии 3-го Белорусского преодолели сильно укрепленную оборону противника и за четыре дня наступательных боев продвинулись на 100 километров, расширив прорыв до 280 километров. В ходе наступления освободили свыше двух тысяч населенных пунктов. В ознаменование одержанной победы Москва салютовала 20 залпами из 224 орудий.

У нас в это время многие соединения совершали марши к Даугаве. Переправа 42-й и 10-й гвардейских армий производилась сразу в пяти пунктах. Войска преодолевали реку на понтонах, паромах и иных подручных средствах. Танки и тяжелая артиллерия пошли по постоянному яунелгавскому мосту.

В тот день вечером к нам приехал Л.А. Говоров. После беседы с А.И. Еременко, на которой я не присутствовал, он вызвал меня.

Осунувшийся, угрюмый, с нездоровым видом, Говоров сидел на табурете и раздраженно говорил:

— В сто раз лучше командовать фронтом, чем быть представителем Ставки! И Верховный недоволен и командования фронтов тоже… Я даже заболел. Замучили головные боли.

Он потер ладонью виски, вынул из нагрудного кармана коробочку с таблетками, кинул одну в рот, запил водой.

Я повел речь о последнем решении Ставки:

— Перебрасывать нас влево надо было раньше, а не теперь, когда мы уже у Риги. Тогда не было бы такой нервной обстановки.

Говоров тяжело вздохнул, проговорил устало:

— Эх, Леонид Михайлович! Будь моя воля, то все ваши армии, включая первую ударную и танковый корпус соседей, были бы сосредоточены юго-западнее Елгавы уже к шестому — седьмому октября. Конечно, вам досадно, что 2-й Прибалтийский фронт, нацеленный на Ригу и прошедший с боями несколько сот километров, вдруг должен свернуть в сторону. И уж еще обиднее бойцам латышского корпуса уходить от своей столицы. Но это в общих интересах.

Он помолчал, что-то обдумывая, потом сказал:

— Конечно, можно бы вашу двадцать вторую армию с латышским корпусом оставить на месте, чтобы наступали на Ригу с востока вместе с 3-м Прибалтийским. Я так и предлагал. И Антонов согласился вначале со мной.

— Так в чем же дело? Говоров усмехнулся:

— Все зависит от Сталина. А он, к сожалению, совсем перестал считаться с чьим бы то ни было мнением. Ну а если неудача — виноват исполнитель. Значит, бездарен, ни к чему не способен, и его заменяют.

Я смотрел на усталое лицо Говорова и, признаться, немного удивился откровенности, с которой он высказывался. В ту пору если кто и думал так, то предпочитал об этом не говорить вслух. А Леонид Александрович говорил.

Ординарец принес маршалу стакан чаю. Говоров отпил несколько глотков, присел к столу, застегнул верхние пуговицы кителя и перешел на официальный тон.

— Надо, чтобы уже завтра к вечеру десятая гвардейская армия развернула наступление вдоль левого берега Даугавы.

— А кто сменит еще не вышедшие из боя войска?

— Сорок вторую армию девятого утром — корпус пятьдесят четвертой, а полосу десятой гвардейской примет 122-й стрелковый корпус. Он теперь будет входить в состав первой ударной.

— А не возвратят ли эту армию опять нам?

— Нет, — разочаровал меня Говоров. — До освобождения Риги она остается в 3-м Прибалтийском…»{239}

Удивительное признание Говорова. Что это — усталость, «декабристские» настроения, бунт против Верховного — правда, еще скрытый, или что-то еще? Думается, к концу войны генералитет Советской армии понимал и особо не скрывал свое отношение к полководческим способностям Верховного. Конечно, все недовольства не выходили далее землянок, узкого круга близких по службе людей, причем — круга старших офицеров. Говоров, при всей своей лояльности не выделялся среди остальных, его профессионализм явно превалировал над сталинскими амбициями. Был ли он прав? Несомненно! Но стоило ли быть столь откровенным? Это на совести и силе духа самого Говорова.