Марлена де Блази - Амандина

• Название: Амандина
• Автор: Марлена де Блази
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50560-9

Новый роман Марлены де Блази посвящен истории жизни трех поколений семьи графов Чарторыйских. Краковские дворцы и соборы, парижские отели, католический монастырь на юге Франции и скромная нормандская деревушка — вот фон, на котором разворачиваются события жизни главных героев. Отданная на воспитание в монастырь незаконнорожденная девочка, отпрыск аристократической семьи, отправляется в путешествие по оккупированной Франции в поисках своей матери, сталкиваясь в пути как с человеческой низостью, так и с примерами подлинного благородства и высокого духа.

---

— Мы не будем сейчас об этом говорить. Не теперь. Когда сможем, тогда и сможем. Жан-Батист сказал тебе, что мы уезжаем, не так ли? Он хотел сказать об этом сам, и я согласилась. Он думал, что с ним ты будешь более откровенна. Скажешь ему, если не хочешь ехать.

— Он спросил меня, и я сказала, что хочу.

— Хорошо. Тогда все улажено.

— И я даже не волнуюсь по поводу моей матери, что она не сможет найти меня. Я оставила ей письмо.

— Кому ты оставила письмо?

— Моей матери.

— И, конечно, ты передала его через Деву Марию?

— Да. Она не слишком мне помогла, но тем не менее я доверяю ей.

— И что ты написала в письме?

— Я написала, что твоя фамилия — Жоффруа и что мы едем в Авизе. И что я научусь доить коз. Я ведь научусь?

— Конечно.

— Жан-Батист дал мне листок бумаги, на которой он пишет рецепты. Я знаю, что Дева Мария не доставляет почту. Но я чувствую себя лучше от того, что написала записку и оставила ей. Мне так спокойнее. Я не рассказала матери о Жозетт.

— Нет. Нет, я и не думала, что ты расскажешь. Так, ты готова ехать?

— Готова. И я даже рада, что никого из девочек нет сейчас. Или еще не все уехали?

— Нет. Всех отправили на лето в разные места. По крайней мере, я так думаю. Как они удивятся, когда вернутся и узнают, что ты уехала! Но ты сможешь написать им, а они тебе.

— Надеюсь. Я буду скучать без Марии-Альберты, Жозефины и других сестер. И без Батиста. Почему ты не вышла за него замуж, тогда мы бы смогли забрать его с собой. Я спросила его об этом, и знаешь, что он ответил?

— Не уверена, что хотела бы услышать…

— Он сказал: «Наступит и наше время». Что это точно значит?

— Это другой способ сказать: «Возможно, когда-нибудь».

— Так, возможно, когда-нибудь ты выйдешь замуж за Батиста?

— Хватит.

— Я не уверена, буду ли я скучать по матушке. А ты будешь?

— Возможно, буду. Но я думаю, что скучать — неправильное слово. Слишком много она оставила мне поводов подумать, слишком много.

— Я немного побаиваюсь ехать в поезде. Совсем чуть-чуть.

— Это лучшая часть путешествия, трусишка.

— Я думаю, немножко волноваться не вредно?

— Немножко можно. Мы уедем в субботу утром. В восемь сорок девять поезд от Монпелье до Нима. Там пересадка. Если все пойдет по плану, мы прибудем в Реймс где-то в понедельник утром. Возможно немного позже.

— На скольких поездах мы поедем?

— На четырех.

— А я хотела бы на десяти, двадцати…

— Я обещаю, что в будущем мы будем много путешествовать, а пока ограничимся четырьмя.

— Ладно.

— У нас два дня, чтобы собраться. Два дня плюс остаток этого. Ты должна отдохнуть…

— Тебе это тоже необходимо. Давайте отдыхать вместе.

— Вместе.

Амандина легла, положив голову Соланж на колени, и закрыла глаза. Соланж гладила девочку по волосам, тихо напевала, пока сама не задремала.

— Где Жозетта?

— Я думала, что ты спишь.

Не открывая глаз, Амандина сказала:

— Я притворилась. Я всегда думаю о Жозетте прежде, чем заснуть, но Батист говорит, что это пройдет. Я сказала ему, что никогда не забуду того, что произошло, а он ответил, что помнить и думать постоянно — это не одно и то же. Он считает, что даже если я не забуду, я скоро прекращу думать о Жозетте. Как ты думаешь, он прав?

— Я уверена, что он прав. И отвечу на твой вопрос: Жозетту увезли в специализированную клинику. Такая больница — та же тюрьма.

— Как долго она там пробудет?

— Она останется там навсегда.

— С ней будут жестоки?

— Нет. Но и любить ее там будет некому.

— Почему она это сделала?

Соланж ласково погладила девочку по голове, помолчала, затем взяла ее личико в руки, чтобы видеть глаза.

— Я не знаю. Этого никто не знает. Даже сама Жозетта.

Это был все тот же день, когда раздался стук в дверь. Соланж встала, чтобы открыть.

— Думаю, это Мария-Альберта с нашим обедом. Она проведет день с нами. Bonjour, Мар… Матушка. Я ждала…

— Да, знаю, но я сказала Мари, что сама отнесу еду. Вы дремали? Я надеюсь, что не пришла слишком рано.

Соланж подумала и ответила:

— Боюсь, матушка, что скорее уже поздно.

Паула смотрела на Соланж, пытаясь проникнуть в суть ее слов.

— Согласна. Слишком поздно.

— Прошу вас, матушка, позвольте мне взять поднос.

— Здесь вам собрали холодных закусок, чтобы всякий раз, когда захочется перекусить… Амандина.

Паула протянула девочке руку, та теперь стояла позади Соланж.

— Добрый день, матушка.

Амандина взяла руку Паулы, сделала вид, что поздоровалась.

— Прекрасно, должна сказать, что вы обе выглядите хорошо.

— Спасибо, матушка. Вы присядете? — пригласила Соланж.

Они втроем сели на диван, Амандина в середине. Они улыбались друг другу, откинувшись на подушки. Смотря прямо перед собой, они с увлечением разглядывали потухший очаг.

— Давно я здесь не была. У вас очень уютно, прямо как дома.

— Возможно вы захотите переехать сюда жить, матушка, теперь, когда мы уезжаем. Вы могли бы спать на кровати Соланж, она побольше, и приглашать к себе кого-нибудь из сестер переночевать. Девочки часто рассказывали, как бегают по ночам в гости друг к другу, но я никогда не была у них, хотя Сидо приглашала меня много раз и…

— Это не слишком удачная идея. Спасибо.

Соланж дернула Амандину за волосы, состроив гримасу.

— Так значит, это правда? То, что вы уезжаете, — спросила Паула.

— В субботу, — кивнула Соланж.

— Столько перемен, — Паула повернулась так, чтобы видеть Соланж.

Все еще сидя между ними и ощущая рост напряжения, Амандина спросила Паулу:

— Хотите, мы возьмемся за руки?

Она протянула руку Пауле, та взяла ее, разглядывая свою старую коричневую руку в крошечной белой ладошке Амандины.

— Иногда лучше просто держаться за руки, чем разговаривать, — объяснила она матушке.

Амандина протянула другую руку Соланж и начала раскачивать их, пока женщины пристально смотрели друг на друга. Паула рассмеялась, потом спохватилась, мягко положила ручку Амандины на диван, встала:

— Я вас оставлю. Обедайте и отдыхайте.

— Благодарю за заботу, матушка.

— Если бы я позаботилась раньше.

Глава 31

22 июня, в субботу утром, едва только солнце взошло, Соланж и Амандина отправились прощаться с Филиппом. Соланж застелила старым пледом для пикников дно тачки и усадила туда девочку. Клеопатра в собственной лодке. Путь к могиле Филиппа не был короток, и Амандина то шла пешком, собирая по дороге полевые цветы, то исчезала время от времени между шпалерами винограда, чтобы прилечь на секунду на мягкий чернозем.

— Что ты делаешь? Земля еще влажная. Мне не во что тебя переодеть, вся наша одежда упакована.

— Я говорю «до свидания» виноградным лозам.

— В Шампани полно винограда.

— Знаю, но это другой виноград.

Когда они дошли, то сначала привели могилу в порядок. Амандина очищала надгробный камень стеблями молочая и сухими листьями. С собой они принесли маленький совок и горшок базилика и посадили его у основания памятника. Полили водой из захваченного с собой кувшина.

— Надеюсь, он по-прежнему любит базилик.

— Не сомневаюсь в этом.

— Мария-Альберта будет его навещать. Она обещала.

— Да, она сказала, что ты с ней договорилась.

— Мы когда-нибудь вернемся?

— Думаю, да. Когда-нибудь. Но когда мы вернемся, все не будет таким как прежде, и мы сами не будем, и люди, живущие здесь, даже монастырь и земля вокруг изменятся. Будет интересно увидеть все после долгого отсутствия, понимаешь?

— Понимаю. Поэтому Филипп уходит с нами.

— Я тоже так думаю. Пора возвращаться. Через час автомобиль епископа заберет нас.

Сестры упаковали хлеб и сыр, утиный паштет, вяленые колбаски, цукаты, соты с медом, имбирные пряники, шоколад, шарики сливочного масла — каждое блюдо было тщательно завернуто или в промасленную коричневую бумагу, или в свежие белые салфетки и упаковано в плетеную корзину. Достаточно вместительную для нескольких дней и ночей.

Туалет Амандины, для нее почти сдержанный, включал в себя красные сапожки; кружевную юбочку, когда-то презираемую, а теперь любимую; недавно расставленный корсаж, очень удобный; клетчатую рубашку и розовый свитер, вышитый ирисами более темного оттенка. Волосы были распущены по плечам в буйном беспорядке. На Соланж — мягкий желтый жакет, застегнутый до подбородка маленькими жемчужными пуговками в атласных петельках. Он принадлежал ее матери и очутился в ее чемодане перед отъездом из Авизе в Монпелье, его принесла Магда, аккуратно упаковала в бумагу и положила поверх других вещей, улыбнувшись, ну, почти улыбнувшись, затем она повернулась и вышла. Это было девять лет назад, но Соланж ни разу его не надевала. С узкой темно-синей юбкой, которую Янка заказала ей в Реймсе у портного к шестнадцатому дню рождения и отлично на ней сидящую, жакет бледно-желтого цвета отлично гармонировал.