Михаил Азаров - Зазнобы августейшего маньяка. Мемуары Фанни Лир

• Название: Зазнобы августейшего маньяка. Мемуары Фанни Лир
• Автор: Михаил Азаров
• Издательство: СИ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013

«Самый загадочный человек из династии Романовых» — так говорят историки о великом князе Николае Константиновиче. Он был племянником Александра II, кузеном Александра III и двоюродном дядей императора Николая II. Несмотря на такое родство правящая династия от него отреклась. Она считала Николая Константиновича своим позором, преследовала его и замалчивала.

Не писали о великом князе и при советской власти. А потом о нём забыли. Лишь в последние годы покров тайны был приподнят.

Книга рассказывает об этом незаурядном человеке, прожившем бурную, полную приключений жизнь.

Одной из литературных сенсаций судьбоносного 1917 года стала публикация «Главы «Августейшего» романа» в петроградском журнале «Аргус». Достоянием общества стала скандальная страница истории только что свергнутой династии. Россия узнала о «железной маске» Романовых.

Вот что писала редакция «Аргуса»:

«О нем мало, кто помнит. Имя его давно не упоминалось в хронике придворной жизни. Только после событий 27 февраля он напомнил о себе телеграммой, о подчинении власти нового правительства.

А между тем его характер, положение в августейшей семье, его отношение к ней и придворным кругам были исключительны.

И раньше многим были известны некоторые обстоятельства из жизни великого князя: фантастическая история похищения драгоценных камней, признание князя сумасшедшим, жизнь его в Туркестане под надзором жандармских генералов…

Известная в свое время американская авантюристка Фанни Лир, кружившая головы многих высокопоставленных особ в Европе, приехав в Россию, увлеклась старшим сыном великого князя, генерала-адмирала Константина Николаевича. Роман этот для молодого великого князя окончился трагически — ссылкой в Туркестан, где он находится и поныне, а, изгнанная из России, Фанни Лир, желая реабилитировать себя от нелепых обвинений и слухов, подробно описала свою жизнь с августейшим покровителем.

И личность героя всех этих приключений, и обстановка, в которой они протекали, изображенные одним из действующих лиц, должны заинтересовать каждого, кто захотел бы взглянуть на жизнь двора, лишенную густого лака официальности.

Некоторые из рассказанных эпизодов кажутся фантастическими, но не следует забывать, что истина часто бывает невероятнее выдумки».

А теперь предоставим слово женщине, которую он любил и помнил всю жизнь.

---

Адъютант отрицал все обвинения. А собранные Треповым факты юридически уликами назвать было нельзя. Поэтому Ворповского отпустили.

Отец и градоначальник устроили перекрёстный допрос Ники. Их интересовало: порядочный ли человек его адъютант, способен ли он на воровство, имеет ли долги и т. д.

Великий князь Николай Константинович защищал подчинённого, как лев. Его аргументы сводились к тезису: в капитане Ворповском он уверен как в самом себе.

Ники тоже отпустили. Адъютант его поджидал и наедине сообщил версию преступления. В изложении князя Михаила Греческого она выглядит следующим образом.

«…утром во дворец на Почтамтскую явилась старая нищенка. За убогой наружностью угадывалась, однако ж, порода. Чувствовалось, что знавала старуха лучшие дни, что некогда принадлежала к приличному, даже и высшему обществу. Она желала видеть его императорское высочество великого князя Николая.

Ворповский, привыкший давать докучливым пришельцам от ворот поворот, сказал ей, что его императорское высочество занят и что он, Ворповский, теперь за него. Старуха показала ему мешочек и сказала, что хочет продать его высочеству три брильянта, зная, что его высочество — собиратель ценностей.

Ворповский решил, что старухины «ценности» его высочеству не нужны. Но старуху ему было жаль. Из жалости он дал ей несколько денег и забрал у неё мешочек с брильянтами. Сам он при всём том, был без средств да и с камнями не знал, что делать. Пошёл он к ближайшему жиду и за ту же сумму оставил у него приобретение».

На резонный вопрос Николая Константиновича, почему же он не рассказал это в присутствии Константина Николаевича и Трепова, поступил ответ: «Я боялся».

Ники вернулся к отцу и Трепову. Он передал им рассказ адъютанта. Те поблагодарили и обрадовались, что теперь всё стало ясным.

В Зимнем дворце градоначальник доложил императору о завершении следствия по хищению бриллиантов. Они найдены и возвращены в Мраморный дворец. Ростовщику сдал их адъютант великого князя Николая Константиновича капитан Ворповский. Который похитителем, однако, не является. В спальню Александры Иосифовны могли войти лишь ближайшие родственники, врачи и проверенные слуги.

— Как и в будуар её величества, из которого похищены две печатки, — вставил Александр II.

Выслушав доклад, император поблагодарил Трепова за работу и сказал, что от дальнейшего расследования он освобождается.

Такое решение государь принял по понятным соображениям. Улики вели к кому-то из членов царствующего дома. Не в интересах Романовых было, чтобы об этом узнало общество. Дальнейший розыск следовало поручить той службе, которая умеет держать язык за зубами — III отделению, жандармерии. Она, тайная полиция, была подотчётна только императору.

Александр II отдал соответствующее распоряжение её шефу графу Петру Андреевичу Шувалову. Государь его уважал, но проблема была в том, что Шувалов и великий князь Константин Николаевич не выносили друг друга. Графиня Клейнмихель свидетельствует:

«Во главе департамента полиции была тогда одна из выдающихся личностей России: граф Пётр Шувалов, принимавший участие в Берлинском конгрессе. Это был приятный человек, чрезвычайно зоркий, притом очень благожелательный и справедливый. Я никогда не слыхала, чтобы он к кому-нибудь был несправедлив. Но, вследствие разногласий на политической почве, между ним и великим князем Константином Николаевичем установились неблагожелательные отношения.

Граф Шувалов был за необходимость союза с Германией, великий князь, будучи славянофилом, ненавидел высшие слои общества, был демократом, как это часто бывает с принцами, желающими равенства для всех, под условием, чтобы за ними всё-таки оставались данные им преимущества.

Я вспоминаю об одном столкновении этих двух государственных деятелей в государственном совете. Речь шла о балтийских провинциях. Великий князь поддерживал руссификацию их до крайности. Шувалов придерживался противоположного мнения. По окончании заседания великий князь ядовито сказал: «До свидания, господин барон». Граф Шувалов низко поклонился и ответил, не менее ядовито, по-польски: «До свидания, ясновельможный пан», что служило намёком на ту политическую роль, которую молва несправедливо приписывала великому князю в 1862 году, в бытность его в Польше.

После кражи в Мраморном дворце Шувалов прибыл к великому князю. Как он мне лично передавал, его намерения были самые благожелательные. Он хорошо знал, что ему придётся разбить сердце отца, и душа его была исполнена сочувствия. Весьма бережно сообщил он великому князю, что полиция уверена в том, что бриллианты похищены Николаем Константиновичем. Он прибавил, что это обстоятельство должно во что бы то ни стало быть заглажено и что он нашёл лицо, согласившееся за большую сумму денег взять на себя вину. Он умолял великого князя исполниться к нему доверия и содействовать ему для избежания скандала.

Великий князь не понял добрых намерений Шувалова и, обругав его, сказал: «Вы всё это изобрели лишь для того, чтобы распространять клевету о моём сыне, ваша жажда мести хочет его обезчестить. Я позову Николая и посмейте в его присутствии повторить ваши обвинения». Шувалов стал тоже резок и повторил перед великим князем Николаем свои обвинения. Последний разыграл роль возмущённого, стал очень дерзким с графом Шуваловым, и этот покинул кабинет великого князя, чтобы никогда уже туда не возвращаться».

Интрига осложнялась также традиционным вечным соперничеством между ведомствами внутренних дел и государственной безопасности. Трепов и Шувалов недолюбливали друг друга.

Император всё же предупредил брата, что он решил передать расследование о похищении брильянтов тайной полиции. При этом за Константином Николаевичем оставалось решающее мнение: давать ли делу дальнейший ход или положить его под сукно.

Последний вариант являлся прекрасным шансом спасти лицо. Однако Константин Николаевич захотел посоветоваться с сыном. Великий князь передал ему слова императора и прямо спросил: хочет ли он найти вора? Ники ответил, что очень желает этого. Только, по его мнению, не следовало подключать к розыску жандармерию. Его могла бы провести и обыкновенная полиция.

От отца Николай Константинович направился к Фанни. Ей передал содержание разговора с отцом. Любимая выразила недовольство тем, что он тоже хочет найти вора. В ответ Ники высказал предположение, что им мог быть Савин. Тем более, что после той сцены в матушкиной спальне корнет, как сквозь землю провалился. Его нет ни дома, ни во всех злачных местах. В заключение сказал, что она наверняка знает, кто украл брильянты.

Фанни бросилась к нему на шею и с рыданиями стала умолять поскорее отсюда уехать…

Так выглядит этот эпизод в версии Михаила Греческого.

Не пойман — не вор, но…

В те годы Петропавловская крепость считалась одной из самых страшных тюрем в России. В её тёмных, сырых, холодных, заливаемых во время наводнений подвальных камерах томились княжна Тараканова, декабристы, Чернышевский, соратники Софьи Перовской и некоторые таинственные узники.

Жандармы привезли в крепость арестованного капитана Ворповского. Здесь ему устроили допрос. На вопрос, как к нему попали брильянты, адъютант стал говорить о нищей старухе. Повторяясь, он путался в деталях. Тогда ему к голому животу приложили раскалённый уголёк. После этого Ворповский рассказал другое…

В дополнение к воспоминаниям графини Клейнмихель по версии биографа великого князя Николая Константиновича дальнейшие события происходили в Мраморном дворце. Тогда в кабинете великого князя Константина Николаевича кроме него самого находились Ники и граф Шувалов.

«— Ваше императорское высочество, — сказал великому князю Николаю граф сокрушённо-вежливо, — я вынужден предъявить вам обвинение в похищении брильянтов её императорского высочества великой княгини.

— И кто же вам дал подобные показания? — просил с улыбкой великий князь Николай.

— Адъютант вашего императорского высочества, капитан Ворповский. Он показал, что вы сами передали ему брильянты для продажи процентщику.

— Это неправда.

— Это правда-с.

— Этой правды вы добились, по-видимому, правдами и неправдами. Скорее всего неправдами.

— Оставьте зубоскальство, ваше высочество. Преступление совершили вы.

— Ложь! Обвинение без доказательств есть ещё большее преступление!

— Я устрою вам очную ставку с Ворповским.

— Устройте! Ворповский, впрочем, и под пытками не солжёт.

Великий князь Константин Николаевич всё более верил в невиновность сына. На Шувалова отец и сын смотрели с презрением, отец притом ещё и с ненавистью.

Но граф стоял на своём. Он задавал Ники вопросы, пытаясь сбить его с толку, запутать и заставить признаться. Но не тут-то было. Ники тоже упорствовал, повторяя рассказ адъютанта про старуху-нищенку.