Френк Слотер - Чудо пылающего креста

• Название: Чудо пылающего креста
• Автор: Френк Слотер
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0170-1

Исторический роман Френка Слотера переносит нас во времена позднего Рима — первую треть IV века. На трон восходит Флавий Валерий Константин, сконцентрировавший в своих руках единоличную и абсолютную императорскую власть. Через сражения и кровь, смерть близких шел он к своей цели, стараясь возродить былое величие и мощь Римской империи. В увлекательном, захватывающем описании жизни этого человека, основателя Нового Рима — Константинополя, автор развертывает перед нами широкое историческое полотно, в котором много страниц уделено созданию Церкви и первым христианам, которых мощно поддерживал уверовавший в Бога император. И недаром церковные историки нарекли Константина Великим и провозгласили его образцом христианского правителя.

Френк Джилл Слотер родился в Вашингтоне 25 февраля 1908 года. Окончил Оксфордскую высшую школу в Северной Каролине и университет в Дархеме. Врач. Служил в армии США в медицинском корпусе. Женился на Джейн Манди в 1933 году. Два сына. Свою литературную деятельность начал в 1941 году романами «That None Should Die» и «In a Dark Garden». Френк Слотер разносторонний автор, пишущий и о медицине, и исторические произведения, но более всего ему удаются сочинения на библейские темы или смешанной формы. В 1959 году Слотер выпускает один за другим два романа: «Крест и корона, или Жизнь Христа» и «Иосиф Аримафейский», а через год роман о римском императоре Константине Великом «Чудо пылающего креста», который мы и предлагаем нашему читателю.

Слотер трудится в литературе почти 40 лет. За это время общий тираж его книг составил более 60 миллионов экземпляров. Один из последних романов 1987 года снова на медицинскую тему — «Transplant».

Текст печатается по изданию: Constantine: The miracle of the flaming cross, by Frank G. Sloughter. Doubleday and Company, Inc. New York, 1965.

---

Крок смачно выругался.

— Так ты, значит, вовремя убрался с Востока. Этому скоту Дайе уж очень бы хотелось покомандовать тобой. Но тебе понравится воевать с пиктами, — продолжал он. — Это здоровенные грубые парни с тяжелыми широкими мечами, а язык у них звучит как пила, которая врезается в дубовое бревно. Когда великан, которого зовут Бонар, ведет их в сражение, они своими воплями могут нагнать страху на всех, кроме обученных воинов. Вот уж жаль, что их вождям не хватает здравого смысла, чтобы подписать мирный договор и стать римскими гражданами, как поступила остальная Британия.

— Так ты думаешь, что все-таки можно умиротворить весь этот остров?

— Почему бы и нет, если можно было бы договориться с Бонаром? Ведь удалось же там править Караузию. Если бы он не пошел на Галлию и не захватил бы Гезориак, он бы, возможно, все еще оставался августом Британии.

Мнение Крока удивительно совпадало с тем, что сказала Фауста. А изучив карту Британии из драгоценного рулона Дация на пути из Неаполя в Галлию, Константин был склонен к тому, чтобы с ним согласиться. Если он отличится в предстоящей кампании, Констанций, весьма возможно, назначит его как старшего сына цезарем этого региона, когда закончится перенос столицы из Треверов в Медиолан, и отправит Севера в отставку. И тогда для осуществления всего плана, казавшегося в устах Фаусты столь фантастическим, понадобятся всего лишь считанные годы.

— А что там германские племена к северу от Рейна? — спросил он Крока.

— Твой отец сперва обеспечил крепость этой границы, подписав договоры с Аскариком и Регаисом — двумя самыми сильными германскими вождями. Думаю, ты знаешь, почему мы идем на пиктов именно сейчас, хотя до этого болезнь твоего отца заставляла нас откладывать кампанию, и вот уже почти упущено лучшее время для переправы через пролив в Британию.

— Могу догадаться, — сказал Константин. — Если Галерий попытается прибрать к рукам Италию, мы с тыла и флангов будем уже обеспечены, так что сможем пойти войной на Восток.

— Ты прошел долгий путь от мальчишки, который больше десяти лет назад приехал учиться в Никомедию, — восхищенно сказал его друг.

— Ты тоже.

— Я… нет, — с сомнением возразил Крок. — Я ведь был уже царским сыночком, так что вряд ли Галерий мог бы сделать мне очень уж плохо, боясь всколыхнуть всю Галлию. Но хотя ты и был в Никомедии заложником, чтобы твой отец здесь, на Западе, вел себя паинькой, тебе все же удалось стать героем легионов и сделать огромный шаг к завоеванию для себя порфиры цезаря.

— Кто же из нас теперь предается мечтаниям? — усмехнулся Константин.

— Бьюсь об заклад своим царством, — Крок говорил абсолютно серьезно, — что так оно и будет и что в недалеком будущем ты станешь августом Запада.

— Ты немного запоздал с этими двумя ставками, вождь, — сухо сказал Даций. — В тот день, когда он приехал в Никомедию, он уже решил, что будет править империей — и причем единовластно.

Крок испуганно взглянул на Константина.

— Это правда?

— Я был мальчишкой — искал в темноте луну.

— Как же так? Ведь ты уже выбрал себе императрицу, — едко заметил Даций. — Или, может, правильней сказать, что это она выбрала тебя?

2

Вечерняя трапеза, на которую пригласил Константина отец, оказалась заседанием штаба главных военачальников, посвященным предстоящему походу на Британию. Был там Крок как командир всех конных ал, приданных нескольким легионам, возглавляющим весь экспедиционный корпус; был и Эвмений, который, как теперь уже сообразил Константин, служил его отцу не только как просто секретарь, но фактически как доверенный советник по вопросам управления и политики. Константин внимательно выслушал планы кампании и вместе с другими просмотрел карты. При этом он говорил совсем мало, предпочитая сначала как можно лучше ознакомиться с ситуацией. Когда ужин приближался к концу, Констанций повернулся к нему и сказал:

— Ты что-то сегодня совсем немногословен, Флавий. Не помню, чтоб это было одно из твоих достоинств.

Константин улыбнулся и объяснил:

— Даций учил меня держать язык за зубами, если мне нечего сказать.

— Ты одобряешь планы кампании?

— В общем да. Как я понимаю, ваша главная цель — починить и перестроить Стену, возведенную императором Адрианом поперек Северной Британии. Но почему тогда не Стену Антонина Пия, что к северу от нее?

— Стена Адриана всегда была прочнее, но в последнее время она пришла в ветхое состояние, — объяснил Констанций. — Мы намерены сначала починить ее, а затем использовать как базу для продвижения на север, ко второй стене.

— Вы и впрямь считаете, что эти преграды сдержат пиктов, хотя прежде и не могли? — спросил Константин.

— Прежде они ни разу не обеспечивались крепкими гарнизонами.

— И все же их можно было бы без труда обойти с моря, — заметил Константин — И тогда те, кто будет в тепле и уюте сидеть под защитою стен, даже не узнают, что враг уж в тылу, пока пикты не приставят к их глоткам мечи.

Когда Константин принялся подвергать сомнению ценность стены, щеки Констанция порозовели от сдерживаемого раздражения; но прежде чем он успел что-то сказать, вмешался Эвмений:

— Есть прецедент, говорящий в пользу выдвигаемого трибуном Константином возражения, август.

— Ты, наверное, помнишь, как несколько лет назад, когда мы впервые вторглись в Британию, Асклепиодат заблудился в тумане и, дрейфуя, оказался в устье реки Темзы. Он смог захватить Лондиний и обойти с фланга Аллекта, который после этого сдался, позволив тебе высадиться на берег у подножия утесов, не встретив никакого сопротивления.

— Похоже, этот фланговый маневр — твой излюбленный конек, Флавий. — К Констанцию вернулось доброе расположение духа. — Что ты предлагаешь сделать? Восстановить Стену Антонина как нашу предельную линию обороны на севере?

— А почему бы не пойти за ее пределы? — Константин склонился над картой. — Прямо к северу от линии укреплений Антонина, протянувшейся на восток от северной оконечности острова Гиберния, кажется, есть узкий морской залив, глубоко вдающийся в побережье Британии. Если карта не врет, он сужает здесь местность в коридор не шире того, где находится Стена Антонина.

Остальные тоже склонились над картой, глядя туда, куда он указывал пальцем: в этом месте зубчатая береговая линия прерывалась множеством глубоких узких заливов и рек.

— Почему бы нам в первую очередь не высадиться здесь? — спросил один из легионных командиров, мускулистый воин по имени Корнелий Делла.

— В проливе между Британией и Гибернией часто бывают штормы, — возразил Констанций. — Нам повезет, если выдадутся два дня хорошей погоды один за другим — то, что нам нужно, чтобы переправить через пролив лошадей. Кроме того, мы без труда сможем перемещать войска по суше, поскольку все главные города Британии связаны прекрасными дорогами. Мы строим их со времен Юлия Цезаря.

— Но не на дальнем Севере, где, как рассказал мне Крок, находится оплот вождя пиктов Бонара, — возразил Константин.

Эвмений снова подставил себя под удар.

— Ты мог бы воспользоваться береговой флотилией, что охраняет Британию и пролив от пиратов, для вторжения по воде, которое, кажется, предлагает Константин. Помнишь патрульные галеры, которые ты приказал построить, август? Солдаты прозвали их «пиктами», потому что их борта окрашены в зеленоватый морской цвет и матросы носят зеленую одежду. Они отлично подходят для плавания вдоль берега ночью — их трудно заметить.

— Молнии Юпитера! — воскликнул Констанций. — О них-то я совсем забыл!

— А можно на этих судах перевозить войска? — поинтересовался Константин.

— Не в очень больших количествах, — признался Эвмений. — Но их экипажи знакомы с побережьем, поэтому они могли бы провести флотилию из более крупных судов для высадки войск севернее Стены Антонина, около того места, где находится поселение Бонара. Мы знаем, что здесь пикты обычно сплачиваются в войско, и, напав внезапно, мы можем нанести им смертельный удар.

— Дерзкий замысел, — согласился Констанций. — А поскольку надвигается зима, нам необходимо провести эту кампанию как можно скорей. Все это дело мы доверим тебе, Флавий.

— Я сделаю все, что от меня зависит.

— Ты будешь командовать разнородными войсками, включая военно-морской флот, поэтому мало тебе быть просто командиром легиона. Чтобы требовать подчинения всех элементов армии, тебя нужно назначить моим заместителем.

— Лично я готов провозгласить его цезарем, — сказал Корнелий Целла.

— Я тоже, — согласился с ним Крок.

Однако Константин опередил своего отца и заговорил первым:

— Я все же настаиваю на том, что я должен заслужить любую честь, которой меня удостоит судьба. Назначь меня пока своим заместителем, отец, а будущее мы предоставим самому себе.