Чарльз Тодд - Крылья огня

• Название: Крылья огня
• Автор: Чарльз Тодд
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-04986-5

В состоятельной и уважаемой корнуолльской семье Тревельян произошла трагедия: Николас и Оливия, единоутробные брат и сестра, покончили с собой, а вскоре в результате несчастного случая погибает их брат Стивен. Дальняя родственница Тревельянов не верит в то, что Николас ушел из жизни добровольно, и обратилась в Скотленд-Ярд с просьбой о тщательном расследовании. Дело поручено инспектору Иену Ратлиджу. Инспектор узнает, что Оливия под мужским псевдонимом писала стихи, которыми он зачитывался на фронте, и что на протяжении многих лет ее близкие умирают при странных обстоятельствах. Ратлидж догадывается, что в стихах Оливии зашифрована семейная тайна, и во что бы то ни стало решает до нее докопаться…

---

– В чем дело? Что вас тревожит?

– Не знаю, – откровенно признался он. – По-моему, я приехал в Корнуолл совершенно без толку. – Уж лучше Лондон и скука, чем такое!

– Вы пробыли здесь всего день, – мрачно возразила она. – Откуда вам знать? Разве вас прислали сюда не для того, чтобы докопаться до истины?

Ратлидж вспомнил пословицу о том, как опасно будить спящую собаку. Сам не зная почему, он вдруг спросил – разве что вспомнил, что короткая дорога в Боркум все же существует:

– Кто та старуха, которую я встретил сегодня утром в деревне? На вид ей можно дать лет восемьдесят. Горбатая. Но глаза у нее необычайно ясные. – Он не добавил, а про себя подумал: «И своеобразное чувство юмора».

Рейчел нахмурилась:

– А, вы, должно быть, имеете в виду Сейди. Я даже не знаю ее фамилию. Она живет здесь так давно, что стала для всех просто… Сейди. Прежний священник, мистер Нельсон, – он уже умер – говорил, что во время Крымской войны она была сестрой милосердия. На войне у нее помутился рассудок. Но она обладает даром целительства. Она повитуха, исповедница, ветеринар, утешительница, травница. Кажется, деревенские обращаются к ней чаще, чем к доктору Хокинзу.

– Ведьма?

Рейчел широко улыбнулась и рассмеялась низким, грудным смехом, который, как показалось Ратлиджу, не сочетался с ее внешностью. Она смеялась чувственно и вместе с тем снисходительно.

– Да, наверное, ее и так называют! Нет, если Сейди и колдунья, то добрая, а не злая. Никогда не слышала, чтобы она насылала на кого-то порчу или что после ее лечения люди умирали. Ну да, люди умирают, но от болезней.

– А приворотные зелья она не варит?

– К сожалению, нет, – ответила Рейчел с неожиданной горечью. Как будто угадав, что он ее расслышал, она улыбнулась и пояснила: – Однажды и я пришла к ней, прося о зелье. Я была безумно влюблена и не знала, как справиться с собой. Я думала, что она даст мне что-нибудь, что можно было бы подлить ему в суп или подмешать в кашу, которую он ест на завтрак, – мы тогда были совсем молодыми и вина не пили, но я выросла на историях о Тристане и Изольде. Я знала – то есть мне тогда казалось, – что такие зелья действуют. Сейди посочувствовала мне, но сказала, что любовь не купишь.

Ратлидж подумал, что его собеседница неверно судит и о себе, и о том, что произошло в Тревельян-Холле, но вслух ничего не сказал. Хотелось расспросить ее об Анне, но время было неподходящее. Как вдруг Рейчел сама заговорила о ней.

– Старинные корнуолльские легенды мне читала Анна. Ее дедушка Тревельян – отец Розамунды – собрал целую коллекцию; она в свое время даже прославилась. В доме хранится письмо от Теннисона; он пишет, что легенды питали его воображение, когда он писал поэму «Королевские идиллии» о короле Артуре. Я знаю из нее наизусть длинные отрывки… Как и все остальные в семье. Особенно Николас. Если бы вы были на наших любительских спектаклях, вы бы подумали, что поэт – он, а не Оливия. Он так хорошо читал!

– Расскажите об Анне.

– Об Анне? Да о ней и рассказывать почти нечего! Анна умерла в восемь или девять лет. Они с Оливией близнецы и были так похожи, что просто невероятно. Как ни странно, характеры у них были совсем разные. Анна была из тех детей, которым невозможно было отказать. Она могла любого подбить на что угодно. Кроме Ливии, конечно! Стивен напоминает… то есть напоминал… мне Анну – он… обладал таким же обаянием. А Ливия… даже не знаю, как сказать… жила в мире своих грез, а фантазия у нее была такая богатая, что ей почти ничего и не требовалось от окружающего мира. Она была тихая, задумчивая и очень скрытная – даже в детстве.

– Отчего умерла Анна?

– Упала с яблони в старом саду. Теперь его уже нет, Розамунда распорядилась выкорчевать его, но раньше он был за огородом, отделенный кирпичными стенами. Мы все там играли: Николас, Оливия, Анна и я. Анна потянулась за яблоком, которое висело слишком далеко, потеряла равновесие, упала и ударилась головой о толстый корень. До тех пор я ни разу не видела мертвецов. Я страшно перепугалась, просто… до смерти. Думала, она нас дразнит, хочет напугать.

– А Кормак тоже был с вами?

Рейчел нахмурилась:

– Не помню. Может быть, и был. Больше всех я запомнила Николаса. Он стоял рядом с Анной на коленях и держал ее за руку. Он звал ее и плакал, потому что она не отвечала. А Оливия никак не могла слезть с дерева… из-за ноги. Конечно, это случилось еще до того, как Николас смастерил ей специальную шину.

– Анна упала сама? Никто ее не сталкивал?

Рейчел наградила его изумленным взглядом:

– Нет, зачем кому-то ее сталкивать? Она сидела на дереве и рвала яблоки, а потом потянулась слишком далеко и упала с ветки. Мы тогда все были детьми, понимаете? Такое нам даже и в голову не приходило!

Но дети убивают. Ратлидж узнал страшную истину в Лондоне, в первый год службы в Скотленд-Ярде.

Они вышли из рощи на дорожку, которая вскоре вливалась в главную деревенскую улицу, где лепились друг к другу дома под темными крышами. Крыши на солнце поблескивали, как ртуть, а при дожде походили на свинец. За каждым забором Ратлидж видел палисадники, пестреющие цветами, и огороды.

Рейчел остановилась.

– Мне сюда – я остановилась у знакомой, которая живет на окраине. – Она снова приложила ладонь козырьком ко лбу и сказала: – Вы ведь не серьезно – насчет того, что хотите вернуться в Лондон? Пожалуйста, задержитесь и попробуйте хоть что-нибудь прояснить! Мне не удастся во второй раз упросить Генри о помощи.

Ратлидж рассмеялся:

– Да, наверное… – Он вспомнил лондонскую жару, тесный кабинетик, претензии Боулса и отвратительного маньяка с ножом, который ухитрился приковать к себе внимание всей столицы. Неожиданно для себя он вдруг сказал: – По крайней мере, пока я уезжать не собираюсь. Пробуду здесь еще несколько дней.

Успокоившись, она ушла, а Ратлидж повернул к «Трем колоколам». Но, заметив по пути вывеску приемной врача, он распахнул калитку и, поднявшись на крыльцо, постучал в дверь.

Ему открыла красивая молодая блондинка.

– Если вы на прием, то успели как раз вовремя, – сказала она. – Еще пять минут – и он бы ушел обедать.

– Миссис Хокинз? – наугад спросил Ратлидж.

– Да, и если вы чуть-чуть подождете… – Она провела его в крошечную комнатку ожидания, обставленную разрозненными предметами старой мебели. Видимо, их стащили сюда со всего дома. – Я передам доктору, что вы пришли. Как ваша фамилия?

Ратлидж назвался, и миссис Хокинз скрылась за дверью. Через несколько секунд она снова появилась в гостиной.

– Доктор Хокинз вас сейчас примет. – Она распахнула дверь, готовясь закрыть ее за посетителем.

Ратлидж очутился в опрятном, на удивление светлом кабинете.

– Доктор Хокинз? – обратился он к низкорослому, коренастому человеку, сидевшему за письменным столом. Он был не так молод, как жена, но, по мнению Ратлиджа, ему вряд ли было больше тридцати пяти лет.

– Да, чем я могу вам помочь? – Доктор окинул Ратлиджа внимательным взглядом с головы до ног. Он увидел явно больше того, что хотел бы показать Ратлидж. – У вас, наверное, бессонница?

– Нет-нет, у меня нет никаких проблем, – суховато ответил Ратлидж. – Я инспектор Ратлидж из Скотленд-Ярда…

– Ах ты господи, что там еще случилось?

– Меня прислали к вам не из-за того, что случилось сейчас. Скотленд-Ярд повторно расследует обстоятельства смерти трех ваших пациентов – Стивена Фицхью, Оливии Марлоу и Николаса Чейни.

Хокинз посмотрел на него в упор и с такой силой ударил ручкой по столу, что она отскочила и чуть не упала.

– Их смерть – уже история! Дело закрыто! Коронер согласился с моими первыми впечатлениями и моим квалифицированным мнением. Несчастный случай и двойное самоубийство. Надеюсь, вы прочли мой отчет?

– Да, он очень подробный. И тем не менее я должен задать вам кое-какие вопросы, на которые вы должны ответить.

– Я и сам прекрасно знаю, что должен, – раздраженно ответил Хокинз. – Все, что требовалось, я уже сделал! – Прищурившись, он вдруг посмотрел на Ратлиджа с подозрением: – Надеюсь, вы не собираетесь эксгумировать трупы? Только этого мне сейчас и недоставало!

– В каком смысле?

– Послушайте, я служу здесь уже давно. Смею надеяться, что врач я неплохой. Практика перешла ко мне от тестя – сам он сейчас плохо соображает, его доконала война, когда работать приходилось напрягая все силы. Хотя мне здесь нравится, я подумываю перебраться в Плимут. Опыта я набирался на войне. Там приходилось делать много того, чему меня не учили в университете. Я собирал по кускам умирающих, живых отправлял обратно на передовую, не давал расстреливать контуженых за трусость… – Заметив, как вздрогнул Ратлидж, Хокинз злорадно добавил: – Я даже принял роды у сорока семи беженок, которым негде было спать и нечем кормить младенцев! Я отдал свой долг и заслужил право на нечто лучшее, и если мои будущие партнеры узнают, что по требованию Скотленд-Ярда эксгумировали трех – понимаете, трех! – моих пациентов, мне конец. Я застряну в Боркуме навсегда. Можно не мечтать о Плимуте и не надеяться в конце концов перебраться в Лондон.