Лестер Дель Рей - Атака из Атлантиды [сборник]

• Название: Атака из Атлантиды [сборник]
• Автор: Лестер Дель Рей
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-017289-3

Это — Лестер Дель Рей. Один из классиков «золотой эры» американской научной фантастики. Один из талантливейших «птенцов гнезда юмпбеллова». Писатель, удостоенный в 1990 году звания «Великий мастер», присуждаемого Ассоциацией американских писателей-фантастов. Автор уникальной «истории американской научной фантастики» — «Мир научной фантастики: 1926–1976». Писатель, способный поставить самый увлекательный, самый приключенческий сюжет на службу не только МЫСЛИ, но и ЭТИКЕ.

---

Сказать надо, идея Диксона о координаторстве сразу пришлась по душе доктору Брафу.

— Работать с нами уже через несколько лет! Для науки это будет иметь огромное значение! Совет директоров не сможет отказать в приеме на работу, если ты внушишь этим пустоголовым хоть немного здравых мыслей.

Гермес обдумал услышанное, и перспектива показалась ему весьма привлекательной. Вот только Тане это, возможно, не понравится. Прежде, чем принимать какое-либо глобальное решение, ему придется увидеться с ней. Разумеется, теперь, когда он стал настоящим, из резиновой фигурки смешного бога превратился в человека с возможностями богов, она не сможет отвергнуть его.

В этот момент его размышления были прерваны раздавшимся от дверей детским голоском.

— Папулькин, ты здесь?

Дверь распахнулась и в лабораторию козликом вбежала Китти Браф. В кудряшках, воланчиках и бантах, нежная, сладкая, воздушная, вроде кукольной феи.

— Китти, что ты здесь делаешь? — раздраженно спросил Браф. — Я занят.

— Но меня послала мама, — жалобно ответила малышка. — Она велела передать тебе вот эту телеграмму.

Браф взял телеграмму и прочитал. Лицо его несколько просветлело.

— Какая удача, — сказал он, передавая листок Гермесу. Никогда бы не подумал, что Таня сделает удачный выбор.

Телеграмма была очень простой, как и большинство телеграмм. Она гласила:

ВЫШЛА ЗАМУЖ УИЛЛА ЯНГА УЕХАЛИ МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ МИЛЛСБУРГ ТЧК ОЧЕНЬ СЧАСТЛИВА ТЧК ЛЮБОВЬЮ ТАНЯ

В этот-то миг радужные надежды только что созданного человека кувырком полетели в пропасть. Он погиб. Едва родившись. Точно изо рта у него вынули воздух, самою судьбой определенный для жизненно важного, самого лучшего, благотворного вздоха. Убили. Подставили.

Тем не менее, он почему-то почувствовал себя гораздо лучше, чем должен бы. Судя по обстоятельствам. Он стал человеком. Он теперь был. Есть. Гермес вернул телеграмму Брафу с тяжелым вздохом, который был искренним лишь отчасти. И тут Китти в первый раз заметила его. Ахнула, округлив глаза. Потом поправила гольфик и восторженно пискнула:

— Какой вы красивый! Папулькин, как здорово, что я зашла! Как вас зовут, скажите на милость?

Сердце Гермеса, как яблоко с ветки потянулось к ней, подпрыгивая и дрожа. Странная нежность к волшебному созданию овладела им. Вот как был новосозданный человек еще неопытен, как незащищен и как падок на неизвестные для него, чистые, незапятнанные впечатления. Он нагнулся, поднял девчушку с пола своими сильными молодыми руками и погладил по шелковистой головке.

— Маленький бог, Китти. Я твой маленький бог. Гермес в новом облике. Твой папулькин дал мне большое тело. Ну как, нравится?

Она прильнула к нему и прошептала:

— М-м-м…Пожалуй, да. — С ее точки зрения — для папулькина не было ничего невозможного.

Гермес повернулся к трем наблюдавшим за ними ученым.

— Доктор Браф, я решил все же принять ваше предложение. Вначале как-то не понял. Теперь разобрался с эмоциями. Невероятное везение. Мне страшно, страшно повезло оказаться здесь в нужное время. Я просто мечтаю работать со всеми вами здесь, в Кортоне.

— Отлично, мой мальчик. Верно, Хайрам?

Они обступили его, тряся его и ощупывая. А он, как полный идиот, буквально купался в лести их уважительного отношения, в водовороте восторгов. Но в основном — его мысли были почему-то сосредоточены на девочке с каштановыми кудряшками. И этими умными темными глазками, в которых мерцали знакомые, как у Тани, искорки. Китти. Китти Браф.

А ведь кроме всего прочего, она была единственным чуществом, проявившим к нему и нежность, и участие. Ее маленький ум был открыт, добр и честен. А через каких-нибудь десять лет… О, она станет очаровательной женщиной, сможет понять и почувствовать то, что сейчас видится, вроде как через стекло.

Всего десять лет подождать. И ведь он, бог великих удач в человеческом теле, сам еще не больно и стар. Значит, все так. Значит, теперь ему, потерявшему было, и свет, и направление, и вообще, переставшему видеть дорогу, есть теперь на что надеяться и во что, сокровенное, верить. И он обойдется без Тани Браф.

ИБО Я НАРОД РЕВНОСТНЫЙ И РЕВНУЮЩИЙ

…задрожат стерегущие дом и согнутся мужи силы… и запираться будут двери на улицу, когда замолкнет звук жерновов…и высоты будут им страшны и на дороге ужасы; и зацветет миндаль… ибо отходит человек в вечный дом свой и готовы окружить его по улице плакальщицы.

Екклесиаст, XII, 3–5

Под непрерывный оглушительный грохот инопланетной ракеты Его Преподобие Амос Стронг вернулся на кафедру.

Он слегка распрямил свои угловатые, худые плечи; и складки на его щеках стали резче. На мгновение он почувствовал, что колеблется, и замер, взгляд его темных глаз из-под кустистых бровей был обращен вверх. Затем он двинулся вперед и бросил распечатанный конверт, телеграмму и записи на кафедру. Его жилистые руки с узловатыми запястьями сильно дрожали. Его взгляд невольно устремился к скамье. Обычно там сидела его жена, но он вспомнил, что в этот раз Руфи там нет. Она задержалась, чтобы получить письмо и прочесть его, прежде чем отдать Амосу — и теперь не успела приехать.

Это показалось ему странным: вот уже почти тридцать лет — с тех пор, как родился Ричард — она ни разу не пропустила службы. Грохот сменился свистом, и ракета исчезла за горизонтом. Амос шагнул вперед, держась обеими руками за пыльную поверхность неустойчивой кафедры, и откашлялся, придавая голосу нужное звучание.

— Только что я получил окончательное подтверждение того, что мой сын был убит в битве за Луну, — сообщил он своей растерянной пастве.

Впервые его речь нарушил глухой ропот присутствующих.

Он возвысил голос, и слова разнеслись по всему залу:

— И попросил я, возможно ли, чтобы меня миновала чаша сия. Тем не менее, не по моей воле, о Господи, а по твоей воле.

Он отвернулся, стараясь не видеть их скорбных лиц, не слушать сочувственные возгласы людей, искренне сострадавших ему. Храм был построен еще в те времена, когда городок Уесли был в два раза больше. Но беды, постигающие жителей, все так же приводили их в тесную и обветшавшую старую церковь. Амос придвинул свои записи и заставил себя отвлечься от мыслей о потере.

— Следующий текст взят из Зарождения, — сказал он, — глава семнадцатая, стих седьмой, и глава двадцать вторая, стих четвертый. Обещание, которое Господь дал Аврааму и еще Исааку.

Он читал прямо из Библии, лежавшей перед ним, сразу же безошибочно открывая нужную страницу.

— «И установлю я соглашение между Мною и тобой, и твое семя за тобой, в твоих поколениях, согласно вечному соглашению, и Господь в тебе, и твое семя после тебя».

«И я сделаю твое семя для умножения числа звезд на небе, и отдам его во все эти страны, и в твоем семени будут благословлены…»

Большую часть своей проповеди он подготовил заранее и заучил наизусть. Он уже не полагался, как прежде, на вдохновение. Он начал проповедь мягко, и его слова звучали очевидной попыткой дать утешение. Когда-то Господь обещал человеку землю по вечному соглашению. Почему люди должны бояться или терять веру из-за чудовищ-инопланетян? Их полчища, что валом валят из межзвездной пустоты — это еще одно испытание человеческой Веры в Господа.

Так было в дни казней Египетских и рабства Вавилонского.

Всегда будут испытания, всегда будут времена, когда слабые духом дрогнут. Но итог ясно предсказан. По этому же тексту он произносил проповедь в клайдском приходе, когда правительство начинало постройку базы на Луне. Тогда после обращения к звездам небесным он успокоил тех прихожан, которые считали, что человеку в космосе нечего делать. Этими же самыми словами его сын Ричард обосновал свое решение работать в колонии на Луне и отказ принять сан. Тогда он видел сына в последний раз.

Этот же текст Амос использовал еще раз около сорока лет назад, но забыл, по какому поводу. Он забыл и то, что именно тогда юный проповедник впервые получил известность. Единственное, почему он запомнил ту проповедь — это из-за гнева его отца; он был поражен, что Амос исказил цитату из Библии. Это было одно из немногих четких воспоминаний того периода — до того, как вместе с ломкой голоса закончились и его проповеди Евангелия.

Это было время, когда Амос, только что посвященный в сан, еще пытался поддерживать в себе вдохновение, не позволяя женитьбе, а затем отцовству отнимать у него духовные силы. Но в конце концов он осознал, что Господь более не намерен сделать его Петром Отшельником, и обратился к той работе, которую он был способен выполнять.

Он вернулся в церковный приход, где он когда-то начинал свой путь. Если уж ему было не дано воспламенять души прихожан, он, по крайней мере, мог теперь помочь им разумным и запоминающимся объяснением ужасов инопланетного вторжения.