Натали Митчелл - Жаркие ночи

• Название: Жаркие ночи
• Автор: Натали Митчелл
• Издательство: Гелеос: Клеопатра
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8189-1323-0

Его шепот скользил по моим губам, я втягивала его дыхание, мы дышали одним воздухом... И все же я не могла не помнить о том, что не имею на это права. Все, что представлял собой Кевин, принадлежало другой девушке. Той, легконогой, похожей на богиню...

---

Это уже и меня задело за живое:

— Ах, вот как?!

— Это была последняя попытка, — жестко проговорил Кевин, сжав переплетенные пальцы. — Больше я не хочу иметь с ним никаких отношений. Не приеду, не напишу. До этого мама не раз писала ему, но он… Да ладно! Какое тебе дело до всего этого!

— Какое мне дело? Да я…

Вскочив, я схватила Кевина за руку:

— Пошли отсюда, пока он не выбрался из своих джунглей.

Мне вдруг представилось, как звери бросаются врассыпную, едва заслышав шаги Роберта Райта: «Могучий белый человек идет!» А он шагает себе, сшибая пальмы, жизнерадостный и беззаботный, с легкостью бросивший троих детей ради…

Впрочем, тут же устыдилась я, если б у меня обнаружился талант, о котором мне только мечтается, разве я не поступила бы точно так же? Судить поступки художника имеет право лишь такой же художник. А может, только Бог.

И, словно услышав мои мысли, Роберт вдруг ворвался к нам в комнату, забыв о своем обещании предварительно позвонить. Нас с Кевином одновременно бросило в жар, будто нас застали за чем-то постыдным. А ведь, если кому из нас троих и следовало стыдиться своих поступков, это были явно не мы.

— Я решил писать ваш портрет! — громогласно провозгласил Роберт, ткнув в меня пальцем. — Алисия, вас надо писать на фоне волн. В вас чувствуется похожая неуспокоенность. Идемте! Я знаю тут роскошную бухточку. Немедленно, скоро начнет смеркаться!

— Мой портрет…

До сих пор никому из моих знакомых, хоть и начинающих, но все же художников, я не казалась подходящей моделью. То, что моим лицом заинтересовался настоящий художник, мгновенно приподняло меня в собственных глазах. Мне вдруг почудилось, что мое лицо, мои руки, волосы и впрямь хороши так, что их следует немедленно запечатлеть на холсте. Если не для потомков, то хотя бы для современников.

Я покосилась на Кевина: почувствовал ли он то же самое? Он утверждал, что сам не умеет рисовать, но и не заговаривал о том, чтобы писать меня. Он мечтал запечатлеть тайских детишек. Они были ему интереснее, чем я со своим прекрасным лицом…

— Я согласна, — сказала я с излишней торопливостью, в которой тут же покаялась.

Взгляд Кевина прошелся по мне острым лезвием, но когда я повернулась, чтобы глазами спросить: «Ты против?», — он уже смотрел под ноги.

— Ты против? — проговорила я вслух.

— Я? С чего бы мне быть против? Это твоя сестра пропала, не моя.

«Господи, я кажусь ему бесчувственной скотиной!» — ужаснулась я.

— Мы собирались поужинать, — сообщила я Роберту, чтобы как-то завуалировать отказ.

Не следовало церемониться с таким человеком, но все же я не могла хамить ему в лицо. Никому не могла. Роберт поморщился:

— Вечная дилемма: дух и плоть. Так и быть, отведу вас в ресторан, а потом…

— Мы и сами прекрасно найдем дорогу, — холодно заверил Кевин.

Его отец опять сник:

— Ну конечно. Я ведь недавно обедал.

— Ты обедаешь каждый день, верно?

Теперь пришел черед Роберта побагроветь:

— Ты намекаешь, что вы с сестрами голодаете?

— Нет, не голодаем! — язвительно отозвался Кевин. — Потому что мама не дает нам голодать. И я тоже теперь подрабатываю.

Это было открытием для меня. Как же я до сих пор не разнюхала, где можно найти его вечером?

— Но мы уже обсудили это. — Кевин явно не хотел продолжать этот разговор при мне. — Не стоит начинать все с начала. Все равно кончится тем же. Пойдем, Алисия.

— Что за чудное имя — Алисия! — крикнул мистер Райт нам вслед.

Я не оглянулась.

— Я должна была отказаться? — спросила я, когда мы вышли на воздух. — Тебе неприятно, что он будет меня рисовать?

Кевин помолчал:

— Мы с ним не враги, если ты это имеешь в виду. Все-таки он — мой отец.

Вообще-то я имела в виду совсем другое, но допытываться не стала.

— Понимаешь, Кевин, у меня еще никогда не было настоящего портрета…

Его лицо приняло неприятное выражение:

— Не надо оправдываться! Это твое дело, чем ты собираешься здесь заниматься. А я, в общем-то, сделал все, что собирался.

— Что именно? — встревожилась я.

— Познакомил вас. Он поможет тебе, не сомневайся. А я могу вернуться домой.

У меня вырвалось:

— О нет!

Кевин рассмеялся:

— Ты его боишься? Да ну, брось! Он, конечно, сволочь, но он не обидит тебя, это уж точно. Клянусь, Алисия, ты смело можешь остаться с ним наедине, жить в его домике сколько угодно, он тебя и пальцем не тронет. Если ты, конечно, не захочешь этого…

— Кевин! — возмутилась я.

— А что? Вы же взрослые люди.

Он произнес это таким неприятным тоном, словно быть взрослым человеком уже само по себе было непростительным грехом.

— Ты говоришь глупости!

Я действительно здорово разозлилась на него. И если б надо мной не висело дамокловым мечом его желание немедленно уехать отсюда, я наверняка высказалась покрепче. Но оттолкнуть Кевина сейчас, значило потерять его навсегда. И все же, он должен был понять, что несет полную чушь!

— Да ладно тебе, — заметил он уже более миролюбиво.

Наверное, поверил, что я не собираюсь вешаться на шею его отцу в благодарность за то, что тот хочет нарисовать меня.

Теперь можно было прикинуться обиженной и гордо отвернуться, что я и сделала. Быстро встав передо мной, Кевин виновато улыбнулся:

— Ну, не злись. Я ведь почти не знаю тебя, согласись. Может, ты любишь мужчин… постарше.

— Я просто хотела подольше побыть возле моря, — заметила я оскорбленным тоном.

— Оно в двух шагах. Ты можешь подойти к нему хоть сейчас…

— И ты тоже, — немедленно вставила я.

— И я.

— От твоего отца тоже никуда не деться…

— Набирается приличная компания!

— Это ужасно! Но никто другой ведь не нарисует меня, — протянула я жалобно, и Кевин расхохотался.

Я поймала его смех и вдохнула его: как хорошо он звучит! Смейся, мой любимый… Пусть ты смеешься надо мной, это ничуть не обижает меня. Пока в моей жизни звучит твой смех, она не кажется такой унылой и скучной, как обычно…

5

— Представляешь, до середины двадцатого века тайская кухня вообще не была известна за пределами Таиланда, — сообщил Кевин, когда мы уселись за столиком ресторана, слишком большого для нас двоих.

Нет, в нем, конечно, были и другие посетители, но мне хотелось почувствовать, что нас с Кевином только двое. Все-таки был рождественский вечер… Жизнерадостные тайцы отмечали его еще веселее, чем было принято у нас. По крайней мере, в нашей семье: традиционный ужин, чинная раздача подарков… Никаких сюрпризов, никакого волшебства. Почему-то я ждала его от этого вечера.

За окнами феерическими дождями рассыпались фейерверки, захлебывалась музыка, из-за которой совсем не было слышно дыхания моря. А мне хотелось слышать его постоянно. Оно напоминало мне мое собственное, такое же взволнованное и прерывистое. Конечно, когда радом был Кевин. А сейчас он сидел рядом, и это было лучшим из всего, что я могла пожелать себе на Рождество.

Внутри ресторана было немногим тише… На каждом столике, и на нашем в том числе, горели свечи, а в зале периодически появлялся пузатый, жизнерадостный Санта-Клаус, чтобы увести в игровую комнату скучающих за столиками ребятишек. Их развеселившиеся родители встречали его не менее радостно, чем дети. Предложи им Санта покувыркаться на желто-красной резиновой горке, пожалуй, не многие отказались бы.

В другое время и в иной компании, может, я тоже с радостью окунулась бы в эту веселую рождественскую кутерьму. Но сейчас, рядом с Кевином, мне только мешали все эти шумные туристы. Я не считала себя одной из них. Мне хотелось стать единственной.

Кевин уже воспрянул духом и увлекся собственным рассказом о тайской кухне, которая интересовала меня куда меньше, чем его голос и движения губ. В мыслях у меня мелькнуло, что это и называется: смотреть в рот. Но я не стеснялась этого.

Мне так нравилось смотреть на его загорелое лицо, которое было совсем другим, почти незнакомым, и вместе с тем прежним. Нравилось слушать его голос, который звучал взахлеб, когда Кевин увлекался чем-нибудь. Так хорошо было просто сидеть с ним за столом, смотреть и слушать… Чуть ли не так же хорошо, как поедать сладкие бананы, касаясь его теплого плеча.

Пока он рассказывал мне о кокосовом молоке и соевых бобах, я представляла, что мы женаты, и сидим за столом не в таиландском ресторане, а у себя дома, в Монтане (город я пока не определила, ведь мы были родом из разных). Меня так и подмывало сказать ему: «Дорогой…» Ну, например: «Дорогой, передай, пожалуйста, соль!» Что в этом особенного? Сказать так и посмотреть, как отреагирует Кевин. Услышит ли он?

И когда официант заставил наш столик тарелками с салатами и рисом, я, как бы между прочим, произнесла то, что собиралась: