Том Нокс - Метка Каина

• Название: Метка Каина
• Автор: Том Нокс
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Триллер
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-69141-8

Молодой английский юрист Дэвид Мартинес в полном недоумении. Его только что умерший дед, оказывается, оставил завещание, в котором оставил внуку непонятно откуда взявшиеся у него большие деньги — два миллиона долларов. Но с одним условием: Дэвид должен поехать в Испанию, в Басконию, и найти там некоего Хуана Гаровильо, чтобы тот объяснил значение символов на старой карте, которую Дэвид получил по тому же завещанию. Заинтригованный Мартинес едет в Страну Басков. Если бы он знал, какая страшная тайна скрыта в этих символах и какие опасности ожидают его на пути к ее разгадке, то, скорее всего, остался бы дома, наплевав на наследство. Но у него нет другого пути: ведь Дэвид, как и весь его род, неразрывно связан с этой тайной древним проклятием, имя которому — метка Каина…

---

«Я сделал собаку. Надеюсь, она тебе понравится…»

41

Утро было ярким, неописуемо ярким. Дэвида разбудил стук в дверь. Вошел какой-то служащий и сообщил:

— Мистер Келлерман хочет, чтобы вы вышли к нему на террасу.

Дэвид посмотрел на окно. Конечно, он снова заснул после того пробуждения, и спал долго и крепко; они с Эми даже не заметили, как за прозрачными занавесками поднялось солнце.

Он старался не думать о кошмарном сне, не вспоминать его. Но Эми что-то почувствовала.

— Ты как, в порядке?

— Да. Да, конечно… Слава богу, мы выбрались.

Эми посмотрела на него:

— Идем искать Элоизу.

Они переоделись в чистую одежду, которую нашли в шкафу, а потом вышли в коридор. Тут же появился служащий и проводил их наружу, на залитую солнцем террасу, выходившую на море.

Ветер утих. Пейзаж был суровым и первозданным: совершенно пустой песчаный берег, пара маленьких каменистых островков в заливе… Далекие крики чаек. Направо и налево тянулась каменистая пустошь, повторяющийся рисунок пещер и утесов. И только неуклюжая металлическая громада алмазного рудника вдали нарушала эту картину.

На террасе был накрыт стол. За ним уже сидел Ангус, попивая кофе. Рядом с ним находился Келлерман. На этот раз на нем был кремовый льняной костюм со сдержанным шелковым галстуком.

А напротив них за этим же столом сидела Элоиза.

Эми бросилась к ней и обняла молодую каготку.

Натан жестом пригласил Дэвида к столу, тут же добавив:

— Прошу, садитесь!

Они с Эми сели и оживленно заговорили с Элоизой. Девушка выглядела спокойной, даже счастливой. Или, по крайней мере, не испуганной.

Кто-то принес им корзинку булочек и печений, еще кофе, свежевыжатого сока и холодного мяса с хлебом. Роскошь стола просто ошеломляла: как будто они въехали в пятизвездочный отель, находившийся в аду.

Дэвид и Эми набросились на еду, внезапно осознав, насколько голодны. Но потом Дэвид вдруг перестал жевать, замер и вздрогнул… и сбросил кусок розового окорока со своей тарелки на сервировочное блюдо. И взял себе фруктов и хлеба. Не мяса. Мяса ему совсем не хотелось.

Келлерман наблюдал за ними, не спеша попивая кофе из фарфоровой чашки. Молчаливый, отчужденный. Рядом с ним на столе лежал очень плоский сотовый телефон. Дэвид никогда не видел таких тонких трубок.

Ангус заговорил первым:

— Ребята, пока что мы в полной безопасности. Я уже переговорил с Натаном. Бандиты не осмелятся сунуться в Шперргебит. Только не мимо охраны.

— Ты уверен?

Ангус бросил быстрый взгляд на Натана. Тот кивнул, рассеянно, что-то проверяя в своем телефоне.

Ангус снова повернулся к Дэвиду и Эми.

— Так что можете расслабиться. На денек-другой.

Дэвид чуть не рассмеялся — открыто, зло. Расслабиться?

Образ Альфонса не покидал его мысли, он как будто врезался в подкорку. Человек, сгорающий в огне, превращающийся в уголь, отчаянно кричащий в смертельной агонии… Мигель, вдыхающий запах человеческого мяса… Кагот-каннибал…

Но Дэвид, сгорбившись над тарелкой, все же закончил завтрак. Хлеб, фрукты, сыр. Никакого мяса. Они говорили о пингвинах и чайках, живущих на островах в открытом море. Элоиза сказала, что накануне нашла на пляже янтарь, прекрасный янтарь.

— И там полно агатов!

Ее энтузиазм трогал, ее детская непосредственность очаровывала, но Мартинес не мог справиться с собой. Слишком многое произошло, и он не мог просто болтать о пустяках. Не мог, и всё. Он отодвинул стул, встал и извинился, сказав, что ему нужно побыть в одиночестве. Эми посмотрела на него, Дэвид попытался улыбнуться, но это ему не удалось. И он не произнес ни слова — не хотел говорить о чем попало.

Мартинес пересек террасу и спустился по бетонным ступеням на пустой пляж. Большое промысловое судно стояло на якоре в заливе, за островами. Песок здесь был серым, он сверкал в горячих лучах солнца. Береговая линия, насколько мог видеть Дэвид, была пустынной, как лунный пейзаж. Берег запретных территорий. Последнее убежище каготов.

— Эй…

Мартинес обернулся. К нему подходил Ангус.

— Дэвид… с тобой все в порядке?

Последовала короткая болезненная пауза.

— Да, все хорошо.

Ответная улыбка шотландца была и грустной, и скептической. Он ничего не сказал. А Дэвид уже не в силах был терпеть. Он должен был признаться; ему необходимо было высказаться.

— Ангус… как ты думаешь, возможно ли… — Он с трудом выдавливал из себя слова. — Могу ли я оказаться каготом? Или потомком каготов, по меньшей мере. Я просто думаю о своем дедушке… о том, что он постоянно чего-то стыдился, чувствовал себя виноватым. Единственное, что приходит мне в голову, — он тоже был каготом. Может, узнал об этом в Гюрсе, как и Хосе Гаровильо.

Ученый вскинул голову, и его бледное, белое лицо в резком солнце Шперргебита показалось Дэвиду еще бледнее.

— А я все думал, когда ты доберешься до этой мысли.

— Ну, и?.. Что ты думаешь?

— На мой взгляд, у тебя нет никаких внешних признаков синдрома кагота, кроме разве что цвета кожи и волос.

— Я так и думал. Боже…

— Но это совсем не значит, что ты сойдешь с ума. Не наверняка. Ты можешь оказаться совершенно здоровым и нормальным, как Элоиза. А может быть, и нет.

— Боже…

— Единственный способ узнать все наверняка — генетический тест. Если хочешь, я могу это сделать прямо здесь, в лаборатории. Ты действительно хочешь знать?

Правда подступила совсем близко, и она была абсолютно невыносимой. Вроде анализа на СПИД, только бесконечно хуже. Мартинес уставился на море. На воде появилось небольшое судно, ближе, чем большое промысловое. Может, это был какой-нибудь ялик, принадлежавший местному рыбаку.

Дэвид глубоко вздохнул.

— Я сам не знаю, Ангус. Это… черт побери, это так трудно. Если честно, я жутко боюсь. Мне не хочется узнать, что я… такой же, как Мигель. Я боюсь, что не смогу вынести это.

— Само собой.

Мужчины пошли по пляжу, поддавая ногами камешки, тихо разговаривая. Ангус пребывал в меланхоличном, рассеянном настроении; он говорил о Семени Змея, о библейских сказках, о другой, специфической человеческой расе. Потом ученый вдруг остановился и уставился на грозное синее море, на маленькие островки вдали; он заговорил о ранних видах гоминидов — Homo antecessor, Homo habilis, потом о Homo floresiensis, карликовых родственниках современного человека.

— Знаешь, они могли дожить и до того времени, когда возникла письменная история. — Нэрн окинул взглядом каменистые островки. — В дрожь бросает, правда? Они могли затеряться где-нибудь на островах Индонезии — эльфы, хоббиты, гоблины…

Дэвид почти не слушал. Он молчал, погрузившись в размышления.

Ангус показал на волны:

— Морская крапива. Медузы.

В нескольких метрах от них в прибрежной воде роилось множество полупрозрачных красных существ, желеобразных, мелких и крупных; иные достигали почти метра в диаметре, их тела и щупальца пульсировали. Они были прекрасны, но вызывали отвращение. Ангус пустился в подробные объяснения:

— Chrysaora Hysoscella. Намибийские медузы. Они всегда напоминают мне вагины. Цветом и ритмом движения. Перистальтика женского оргазма. — Он присмотрелся к медузам. — Но вот сейчас они кажутся мне похожими на… плавающие раны. Большие плывущие красные раны.

Ученый посмотрел на Дэвида, а потом сказал со сдавленной яростью:

— Я ведь просто позволил ему умереть. Разве не так?

— Прости?..

— Альфи. Мой малыш Альфи. Я позволил им убить его… позволил этому долбаному Мигелю…

— Нет, Ангус. Ты пытался его спасти.

— Но мне это не удалось. Мне не удалось…

Шотландец в этот момент выглядел таким беззащитным, ранимым… вся его дерзость исчезла, и вечная улыбочка, и болтливая самоуверенность — тоже. Лицо ученого искривилось, он едва сдерживал слезы.

— Я пытался найти какой-то способ! Я действительно искал! Искал! И я нашел. Молочай. Но было уже слишком поздно.

Шотландец наклонился и поднял прекрасную морскую раковину, нежный завиток кремового фарфора, переливавшегося розовым и желтым, пронизанного тончайшими красными нитями. Нежный и хрупкий.

Раковина лежала на его ладони. Ангус смотрел на нее, задыхаясь, почти рыдая.

— Вот почему я верю в Бога, Дэвид. Я вот о чем. Посмотри на эту раковину. Почему она так прекрасна? Зачем? Это же совершенно бесполезная красота, разве не так? Но если ее красота бесполезна, почему она возникла? Кому от этого польза? В чем тут смысл? Это излишество. Эволюция сама по себе чрезмерна, в ней бесконечно много излишеств. Именно за это цепляются креационисты, отрицая эволюцию. Они говорят, что Вселенная не развивается по некоему сухому плану, что она возникла в результате творческого акта, она вдохновенна.