Иосиф Кулишер - История русской торговли и промышленности

• Название: История русской торговли и промышленности
• Автор: Иосиф Кулишер
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-901901-12-6

В сборнике опубликованы две работы российского экономиста-историка с мировым именем И.М. Кулишера (1878—1833) «Очерк истории русской торговли» (1923) и «Очерк истории русской промышленности» (1922), в которых подробно исследуется развитие торговли и промышленности в нашей стране с древнейших времен до XIX в.

---

Савари указывает на то, что эти 25 — 30 кораблей, отправляемых голландцами ежегодно в Россию, нагружены главным образом французскими товарами. И вывозимые из России товары они сбывают преимущественно во Франции, за исключением двух-трех судов, которые они нагружают русской икрой и юфтью и отправляют в Геную и Ливорно.

Таким образом, оказывается, что торговля с Московским государством производится, в сущности, в широких размерах не Голландией, а Францией. Последняя является страной происхождения и страной назначения: привозимые в Россию товары производятся во Франции, вывозимые оттуда предназначены для французского рынка, для французского потребителя. Голландцы являются лишь посредниками между Россией и Францией.

Чем же объясняется такая роль их? Почему французы не могли самостоятельно привозить свои товары в Архангельск и вывозить оттуда нужные им русские продукты? Иначе говоря, чем обусловливалось важное значение Нидерландов в этой торговле?

Савари насчитывает целый ряд причин, вызывающих преобладание голландцев по сравнению с французами. Голландцы имеют много судов, французы мало. Стоимость судов первых на 25% ниже стоимости последних, ибо лес и рабочие руки им обходятся дешевле. Голландские матросы опытнее французских, и там, где на французском судне необходимо 12 матросов, голландское ограничивается восемью. Голландские матросы довольствуются камбалой и сыром, водой, пивом и небольшим количеством хлебного спирта, тогда как французам нужен свежий хлеб, свежее мясо, а не только солонина, хорошие сухари, вино и разные водки. К этому присоединяются и другие моменты — свойства нидерландских купцов. Они более знакомы с мореплаванием, чем французы, купцы могут заменить моряков, ибо с юных лет они служат на судах дальнего плавания. Голландские купцы богаты и потому в состоянии вынести значительные потери. Они давно уже поселились в Москве, Архангельске и других больших городах Московии и знакомы со всеми обычаями страны. Они в состоянии сбывать товары русским в кредит на год и даже на два и закупать товары на наличный расчет, причем они знают хорошо свою клиентуру и умеют различать среди русских купцов добросовестных плательщиков от недобросовестных и в случае банкротства, умеют избежать неприятных последствий. Наконец, торговля Нидерландов сопряжена с меньшим риском, ибо в Амстердаме учреждено общество морского страхования, имеющее 60 военных кораблей, которые сопровождают торговые суда и охраняют их от нападения пиратов.

Однако Савари находит, что если до недавнего времени голландцы действительно имели такие преимущества, то в настоящее время положение изменилось и французы могли бы производить с таким же успехом торговлю с Московией.

Недавно, говорит он, образовалась северная компания, которая посылает свои суда в Балтийское море и вывозит французские товары в прилежащие к нему страны, в последних же закупает корабельный лес; так что постройка французских судов теперь стоит не дороже, чем голландских. Если голландцам дешевле обходится содержание экипажа, то эта выгода вполне компенсируется тем, что им приходится закупать экспортируемые в Россию товары во Франции и до отправки их выгружать в Амстердаме, а затем из складов снова нагружать на суда. Вследствие этого они вынуждены уплачивать дополнительные пошлины в Нидерландах при ввозе и вывозе, от которых французы свободны, не говоря уже об утечке при этом вина, спирта и других жидкостей.

И в Париже недавно образовалось страховое общество, в котором даже голландцы страхуют свои суда. Оно не имеет, правда, конвойных судов, но последние нужны главным образом лишь во время войн.

Но одно соображение, говорящее в пользу нидерландской торговли, Савари во всяком случае признает. Голландцы имеют много опыта в торговле с Московским государством и помещают в ней значительные капиталы, ибо сыновья купцов становятся также купцами, при вступлении в брак детям даются крупные капиталы, так что они начинают дело с большими суммами, чем имеет самый богатый купец во Франции, который направляет своих детей в другие профессии. В то время как во Франции они покидают промысел отца, в Нидерландах капитал не уходит из торговли, остается в семье и возрастает благодаря бракам между купеческими семьями. По этой причине французы в состоянии успешно развивать свою торговлю лишь при помощи крупных компаний{245}.

Таким образом, голландцы заняли в XVII ст. первое место в торговле с Московским государством по тем же причинам, в силу которых они стали вообще первым торговым народом в эту эпоху, признанными всеми фрахтовщиками, мореплавателями и купцами, посредниками между самыми различными странами{246}. Это положение Нидерландов создалось прежде всего благодаря обилию привозимых ими материалов для постройки судов и приспособленности их, как приморских жителей, к мореплаванию. Оба эти момента дали им возможность создать большой торговый флот, флаг которого развевался на всех морях, как и обеспечить дешевизну фрахтов. С другой стороны, наличность значительного, вполне сформировавшегося и опытного торгового класса, в пределах которого предприятия переходили от отца к сыну, составляла характерную особенность голландцев, а знакомство их с обычаями тех стран, с которыми они торговали, в данном случае с купечеством Московского государства, с его привычкой закупать товары в кредит, с кредитоспособностью отдельных лиц, доставляло им преимущество перед купцами других национальностей.

В то время как торговля Нидерландов с заокеанскими странами находилась в большинстве случаев в руках привилегированных акционерных компаний, существование которых исключало возможность торговли отдельных купцов с этими областями, Россия являлась одним из тех государств, где всякий голландец мог свободно торговать. Для нидерландского купечества именно здесь открывался широкий простор для применения своих капиталов и своего опыта.

Савари исходит из того, что торговля совершается на Архангельск, и торговлю в этом городе он находит для иностранцев наиболее выгодной: «Для того чтобы торговля с Московским государством шла успешно, желательно, чтобы она сосредоточивалась целиком в Архангельске»{247}. Это соответствовало действительности: во второй половине XVI и XVII ст. Архангельск являлся центральным пунктом торговли с Западом. «История Архангельска, — справедливо замечает Б. Г. Курц, — есть не что иное, как история русской внешней торговли с Западной Европой со времени Иоанна Грозного до преобладания петроградской торговли». Значение его было столь велико, что, как указывает тот же автор в другом месте, во время Архангельской ярмарки торговая жизнь самой Москвы ослабевала вследствие выезда купцов в Архангельск{248}. Не только частные купцы, но и сам царь отправлял в Архангельск, по словам англичанина Коллинса, огромное количество мехов, мыла, пеньки, льна, которые там обменивались на шелковые ткани, меха, бархаты, парчи, атласы, сукна и другие товары{249}.

Шведский комиссар де Родес в своем донесении о русской торговле производит подсчет расходов по перевозке товаров из-за границы в Москву или из Москвы за границу на Архангельск и сопоставляет их с расходами по перевозке через Балтийское море на Новгород, Нарву, Ревель. Оказывается, что в последнем случае, вследствие уплаты пошлин в Лифляндии и при проходе судов через Зунд, издержки выше, чем при провозе на Архангельск. Но помимо этого купцы придавали, по словам де Родеса, значение еще и другому моменту, говорившему в пользу Архангельска, — тому, что не приходилось «проезжать земель какого-нибудь другого государя, хотя бы они должны были из-за этого плыть кругом 50 или гораздо больше миль»{250}. При проезде же по Балтийскому морю приходилось провозить товары через владения Швеции, которой принадлежала до Петра Ингерманландия. Автор другого шведского сочинения, относящегося к тому же времени, сообщает, что действительно с появлением архангельской торговли балтийская торговля пала, тогда как до этого времени в балтийские порты приходило 200 — 300 судов. Шведы пытались бороться с этим, но безрезультатно{251}.

Кильбургер рассказывает, что «к половине июля все купцы уезжают из Москвы на Архангельскую ярмарку и находятся в дороге на почтовых лошадях 14 дней… В июле приходят корабли, и тогда ярмарка продолжается до сентября месяца, так что корабли идут опять отсюда иногда только в октябре, из чего можно заключить, что купцы из Голландии, Гамбурга и Бремена совершают торговлю с Россией в течение 5 месяцев»{252}.

Однако ярмарочное время не всегда было одинаково. До 1663 г. ярмарка начиналась и оканчивалась в течение августа, но с этого года, по челобитью иностранцев, что ярмарка бывает поздно и только месяц, а корабельный ход от города бывает за морозами опасен, велено продолжить ярмарочное время на 3 месяца, с 1 июня до Семена дня, до 1 сентября. Однако выгоды для русских купцов от этого удлинения срока ярмарки не получилось, ибо с тех пор иноземные корабли стали приходить только к августу, так что русским купцам в ожидании их приходилось напрасно проживать в порту, а иностранцы закупали у них товары перед самым закрытием ярмарки. Вся торговля сводилась к одной неделе, в течение которой наше купечество торговало с ними «свальным торгом поневоле, с великим накладом». Поэтому оно просило позволения торговать и за Семенов день. Действительно, правительство находило, что ограничивать ярмарку началом сентября, как домогались голландцы, невозможно, ибо «торговые промыслы имеют свободу», и в 1679 г. указано быть Архангельской ярмарке без определенного срока{253}.