Е. Шульга - Выданная замуж насильно

• Название: Выданная замуж насильно
• Автор: Е. Шульга
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-03394-1

Ее зовут Лейла. Ей 21 год. Родилась и живет во Франции. Она марокканка, старшая дочь в традиционной марокканской семье. А это значит, что она — никто. Только отец знает, как ее воспитывать, что она должна делать, во что одеваться, как себя вести, где и с кем встречаться, когда и за кого выйти замуж. Все решено. Она станет женой человека, которого не любит, не хочет и даже почти не знает. Так распорядилась судьба. Так захотел Аллах. Так решил отец. Ее никто ни о чем не спросил. То, что было до этого, только казалось адом. Настоящий ад начнется завтра...

---

Я хотела обратно в больницу. Мне было намного лучше вдали от дома, даже если доктора лезли от злости на стенку. Просто я искала внимания, надеялась, вдруг кто-нибудь заметит и поймет, что дома мне угрожает опасность.

Поскольку обследования ничего не показали, у меня заподозрили аппендицит. Меня отправили в операционную и вырезали аппендикс, но с ник как раз все было в порядке. У меня была небольшая киста яичника - ничего серьезного, но раз уж я все равно в больнице...

Мне нравилось быть пациенткой. Как ребенок, отказывающийся идти в школу, я пускалась в самые невероятные ухищрения, чтобы оставаться в центре внимания. Например, один раз синькой нарисовала на ноге жуткий синяк. Отец отвел меня в больницу, но рентген ничего не показал, и врачи решили, что это растяжение. Три недели я провела в гипсе и была очень счастлива, потому что братья приходили навещать меня и поневоле вели себя прилично. Теперь я могла сказать им: "Я ничего не могу, и вам придется делать все самим". К уловке с растяжением я прибегала три раза.

Больной живот также многое позволял мне - до тех пор, пока удавалось убеждать всех, что у меня ещё и температура. Они снова заботились обо мне. Об экзаменах, которые мне предстояло сдавать по возвращению в колледж, я беспокоилась меньше всего: нужно было всего ничего, чтобы сдать их. Да и вообще, это выбор моего отца, а не мой.

Я всегда боролась с отцом. Он управлял моей жизнью, моим будущим. Эта мысль изводила меня даже в ночных кошмарах. Мне хотелось бежать... Но куда? У меня не было сил на это. Однако именно отец однажды помог мне обрести силы.

Родителей не было дома. Мне поручили следить за приготовлением таджина, но я была погружена в свои мысли и смотрела кино по телевизору. Естественно, я забыла о горшке, и кухня наполнилась дымом. Я выбросила все и на скорую руку переделала таджин, но запах гари стоял повсюду. В отчаянии я взглянула на часы. Отец меня убьет! Перед уходом он трижды повторил: "Предупреждаю тебя: если что-нибудь случится с обедом..."

Услышав шаги на лестнице, я решила соврать. В конце концов, я приготовила новый таджин, более-менее похожий на прежний, с теми же овощами и мясом...

- То есть ты глаз с плиты не сводила?

- Да.

- Ты уверена, что ничего не случилось?

- Конечно, что могло случиться?

- Определенно ничего?

- Конечно, да.

Он вцепился в мою руку и сунул её в горшок.

- Понюхай только! Ты принимаешь меня за идиота?

отец схватил метлу и бил меня ею, пока она не сломалась. Он повредил мне предплечье.

Я не жаловалась. Вывихнутая рука болела и была покрыта лиловыми отметинами. Так я легла спать.

На следующий день я отправилась в колледж, по-прежнему не говоря ни слова. Учительница заметила, что написание слов дается мне с трудом.

- Что с тобой?

- Ничего, просто повредила руку.

Она захотела взглянуть. Рука распухла, став втрое больше обычного.

В комнате для больных повторила все ту же официальную версию: я упала...

Медсестра позвонила отцу и попросила приехать его в колледж. При ней он ничего не сказал мне. Он даже не беспокоился, зная, что я все равно промолчу. Однако по пути в больницу он предупредил:

- Если на самом деле с тобой все в порядке, я переломаю тебе обе руки, и на сей раз по-настоящему.

В машине я молилась: "Господи, пожалуйста, пусть медсестра не ошибется... Пусть у меня действительно будет сломана рука!"

У меня оказалось смещенным локтевой сустав, и мне загипсовали руку. Тогда я и решила убежать из дома совсем. Еще когда он бил меня, я думала: "Давай, продолжай, бей меня, потому что это в последний раз!"

Приготовления заняли два-три дня. Я сходила к Мартине, знакомой социальной работнице, и рассказала ей, почему хочу уйти из дома, по-прежнему не вдаваясь в подробности. Несмотря на то, что она была единственным человеком, кому я безоговорочно доверяла, я не могла сказать её даже того, что отец меня бьет. Я просто выпалила в слезах: " Я устала до смерти от всего этого, я больше не выдержу!...Я должна уйти! Я уже взрослая! В этот раз я так просто не отступлюсь, иначе сойду с ума!"

Мартина понимала меня. Это была ее работа - решать проблемы девушек, не задавая лишних вопросов, чтобы не настраивать их против себя. Она наблюдала за мной, пыталась защитить меня от суицидальных наклонностей. В тот день она просто спросила, точно ли я готова, и есть ли у меня деньги.

- У меня нет вообще ничего, но я скорее буду спать на улице, чем останусь там.

- Но куда ты собираешься направиться?

На юге Франции жила моя приятельница, которая как-то на каникулах сказала, что я могу приезжать и оставаться у нее в любое время. У нее была квартира-студия, парень, работа, и только она могла меня приютить.

Первую ночь я провела в хостеле на окраине города, где меня взяла под свое крыло другая женщина-соцработник. Она долго беседовала со мной, пытаясь разобраться, чем плох дом моих родителей и действительно ли я уверена в правильности своего решения. Я отвечала неясно. У меня не доставало смелости сказать больше, а рука была в гипсе. Женщина понимала, что я убегу, если она станет копать слишком глубоко. Побои - это очень унизительно. И все же я должна была рассказать обо всем, а не замыкаться в себе.

Оглядываясь назад, сегодня я понимаю, как глупо, по-детски вела себя тогда, несмотря на свои восемнадцать лет. Единственно правильное решение было - согласиться на разговор. Мой разум твердил: "Я несчастна" Я никого не слышала, не пыталась ухватиться ни за ниточку, брошенную мне, и предпочитала одиноко скитаться, веря, что справлюсь сама. На самом деле это было мне абсолютно не под силу.

Позднее мне пришлось связаться ещё с одной знакомой, чтобы одолжить немного денег и заплатить за перелет. Третья встречала меня в аэропорту. Я три дня не ела и  почти не спала; при мне была лишь небольшая сумка с двумя свитерами, сменные джинсы и удостоверение личности, которые я выкрала у отца.

За всю свою жизнь я впервые летела на самолете - в Марокко мы обычно добирались на машине. Я была вымотана, чувствовала себя так, словно только что преодолела штурмовую полосу. Я не строила никаких серьезных планов, а просто хотела приземлиться дома у своей подруги, как уставшая бабочка.

Последний раз мы виделись с ней летом. Неподалеку от нее жили и другие мои знакомые, так что мне не грозило затеряться в огромном чужом городе, как молоденькой девочке из Северной Африки. По крайней мере, один ориентир у меня был: Мина. Это девушка двадцати лет, родом из Алжира. Она свободно жила со своим парнем - я видела их вместе на каникулах в Марокко. Казалось, что на юге Франции девушки храбрее наших.

Я не имела ни малейшего представления, что будет потом. Прежде всего, мне нужен был отдых. Я должна была обрести волю к жизни, убедить себя, что все будет в порядке, хоть пока и неизвестно, каким образом.

Я была слишком наивной, никогда не выезжала одна за пределы своего района, не путешествовала (за исключением Марокко) и не видела ничего, кроме соседей и колледжа. Я даже не представляла, как живут другие люди. Я не осознавала, насколько оберегали меня родители. Они отгородили свою дочь от внешнего мира, чтобы держать ее около себя. Тогда я ещё не понимала, что невозможно устроить жизнь проще. Сейчас я не совершила бы такой ошибки, бесцельно сбежав и доверившись посторонним людям. Незнакомая с внешним миром, я оказалась в ещё большой опасности, в чем скоро и смогла убедиться.

Я была уверена, что обратный путь мне заказан.

Мине, которая приютила меня, я сказала лишь, что приехала на каникулы, а моя загипсованная рука - результат несчастного случая. Я лгала себе и всем вокруг. Иногда мне казалось, что я раздваиваюсь. В большинстве случаев возникало глубокое презрение к себе за трусость не нежелание принимать действительность. Я завидовала Мине, которая не была замужем и жила с мужчиной, могла свободно позволить мне жить у неё, ни перед кем не оправдываясь. Что было у нее и чего не было у меня? Сила характера - вот чего мне катастрофически не хватало. Она была из тех девушек, которые в глазах моего отца были девицами с дурной славы. Однако она жила независимо, и я завидовала ей, хотя и понимала, что неспособна вести себя так же. Впрочем, позже оказалось, что это только к счастью для меня, и все мои иллюзии вскоре разбились вдребезги.

В день моего приезда в ее квартире неожиданно появились незнакомые ребята. Одного из них, с которым я уже сталкивалась на каникулах, Мина представила как своего приятеля. С ним было ещё трое молодых людей, вид которых меня несколько настораживал. Следом пошли ещё две девушки и трое парней.

С самого начала я чувствовала себя неуютно, однако, желая произвести хорошее впечатление, отвечала на их вопросы как нельзя более вежливо, но уклончиво, врала из предосторожности. Чтобы никакие сведения обо мне не достигли родителей, я сказала, что живу в Париже, хотя фактически знала в этом городе лишь Лионский вокзал и теперь ещё аэропорт.