Е. Шульга - Выданная замуж насильно

• Название: Выданная замуж насильно
• Автор: Е. Шульга
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-03394-1

Ее зовут Лейла. Ей 21 год. Родилась и живет во Франции. Она марокканка, старшая дочь в традиционной марокканской семье. А это значит, что она — никто. Только отец знает, как ее воспитывать, что она должна делать, во что одеваться, как себя вести, где и с кем встречаться, когда и за кого выйти замуж. Все решено. Она станет женой человека, которого не любит, не хочет и даже почти не знает. Так распорядилась судьба. Так захотел Аллах. Так решил отец. Ее никто ни о чем не спросил. То, что было до этого, только казалось адом. Настоящий ад начнется завтра...

---

Пока этот мезальянс грозил обернуться гражданской войной в арабской деревушке, такие же бои кипели на берберской стороне. Будущая свекровь моей матери зашла довольно далеко, чтобы не дать браку состояться. Она даже заплатила кому- то, чтобы тот поухаживал за невестой в отсутствие моего отца, тем самым скомпрометировав ее. Попытка провалилась.

Уже после празднования свадьбы мужчины из арабской деревни даже послали к новобрачной шпиона, ее собственного младшего брата, с таким сообщением: "Если ты оставишь бербера и выйдешь за такого-то, он купит тебе все, что только пожелаешь. Он шлет тебе этот серебряный пояс".

К счастью, новобрачные уже переехали в другую деревню. Мать, как мне кажется, просто приучила себя любить моего отца. Будучи подростком, я никак не могла понять, как могла она быть счастлива с ним.

Отец мой никогда особенно не распространялся по поводу своего прошлого. Все, что я знаю о его детстве, открылось мне слишком поздно для того, чтобы хоть как-то помочь понять его поступки. Сам он никогда не получал той любви, которой я требовала от него, как должного. Его отец умер, когда ему было всего несколько месяцев от роду, мать его бросила, и воспитала отца женщина, которая превратила его жизнь в пытку. Старшего брата, который был ответственным за него, к сожалению, почти никогда не было рядом. Отец самозабвенно вгрызался в гранит науки, но по вечерам, когда он собирался заниматься, она выключала свет со словами: "В этом доме не ты оплачиваешь счета за свет!" И он сидел при свете свечей. Отец не любил рассказывать об этом времени в своей жизни, но говорил нам ещё в детстве, что эта женщина заставляла его спать в какой-то каморке. Его брат, единственный человек, способный тогда прийти к нему на помощь, был далеко. Так мальчик выучил суровые уроки неласкового детства и, став отцом сам, начал, в свою очередь, требовать беспрекословного подчинения. Через одного из своих родственников он нашел работу и обрел пристанище во Франции. Думаю, ему непросто было покидать пост государственного служащего. Здесь ему пришлось поступить рабочим на завод, однако так он мог обеспечить всем нам лучшую жизнь, нежели в родной стране.

Если бы родители раньше рассказали мне о своей прежней жизни, я могла бы лучше понять их нынешних, но, к сожалению, и тогда это вряд ли сказалось бы на моем будущем. Я волокла на себе бремя двух разных культур, каждая из которых защищала традицию подчинения женщины. Мое знакомство с родиной отца и матери происходило только во время каникул, под жарким летним солнцем. Я люблю Марокко. Я не поворачиваюсь спиной к своим корням. Я верующая. У меня никогда и в мыслях не было заигрывать с мальчиками - они меня даже не интересовали, - но мне лишь хотелось, чтобы это решала я, а не они. Я слышала немало рассказов о договорных браках, но рассказы эти никоим образом не затрагивали меня. Я жила не в далекой горной деревне и не испытывала особого желания прислуживать мужчине. Для меня было совершенно очевидно, что братья могут накрыть на стол и убрать за собой ничуть не хуже, чем я, могут что-нибудь делать сами, а не слоняться по дому, обвиняя меня во всех грехах, стоит сделать им малейшее замечание. Не все они были жестоки и агрессивны - некоторые вели себя мягче других, - но меня всегда подавляли, потому что отец был неизменно на их стороне. Он поощрял этот мужской шовинизм, вместо того чтобы отсечь его и адаптироваться к новой культуре. Среди моих друзей было несколько парней родом из Северной Африки, и далеко не все они вели себя подобным образом. Да и не каждый отец походил на моего: не все избивали своих дочерей.

И все же, несмотря на мое бунтарство, на отказы подчиняться, так называемым правилам, у меня не было иного выхода, кроме как мириться с этим или обходить острые углы, чувствуя себя преступницей. И я была не единственная такая.

Моя лучшая подруга Сурия была настоящей красавицей, и, как ни удивительно, ей всегда удавалось выглядеть одетой как с иголочки, по ее выражению. Она изворачивалась, как могла и врала, чтобы получить возможность жить по-своему. Сурия прятала одежду, красилась на лестничной клетке и смывала макияж, перед тем как вернуться домой, устраивала хитрые

свидания со своим бойфрендом, о котором не знали ни ее братья, ни соседи, и по непонятным причинам имела дурную репутацию.

Нам исполнилось семнадцать, потом восемнадцать, двадцать, но ничего не менялось ни в ее, ни в моей жизни. Постоянно преследуемая своими братьями, будто какая-то воровка, под непрестанным надзором матери - что лишь подливало масло в огонь, - Сурия мечтала только об одном: получать удовольствие от жизни, как и подобает девушкам ее возраста. Как и я, она расплачивалась за свое беспечное поведение, но с ее лица, несмотря ни на что, никогда не сходила натянутая улыбка.

Я не была так беспечна, как Сурия. Я не пользовалась косметикой, не носила короткие юбки, и у меня не было бойфренда. Моя повседневная жизнь дома была наполнена насилием. Когда мальчик впервые пригласил меня на свидание, я инстинктивно дала ему пощечину. Насилие было естественной моей реакцией.

- Да за кого ты меня принимаешь?

Подруги смотрели на меня с непониманием.

- Что с тобой? Он же ничего плохого не сделал. Он милый, симпатичный... Почему ты его ударила?

Мне было всего четырнадцать. Приглашения мальчика заставило меня почувствовать себя униженной и опороченной. Я увидела в нем лишь ловушку, потому что слишком часто мне приходилось слышать такие слова: "Где ты была? Если я хоть раз увижу тебя там... Если хоть раз услышу пересуды о тебе... Если ты потеряешь невинность..."

Эта навязчивая идея сохранить девственность удерживала меня от любых отношений с парнями, даже от дружбы, и была непонятна во Франции двадцать первого века. Если бы я только знала...

Я рождена для того, чтобы быть счастливой и получать от жизни удовольствие. Уж в этом-то я уверена. До сих пор не могу понять, почему мне не довелось урвать и клочка счастья до тех самых пор, пока однажды акушерка в больничном коридоре не объявила: "У вас девочка! " Младшая сестренка. Кто-то такой же, как и я! Я думала, меня обманывают. В голове крутились различные мысли: "Это невозможно! Они отнимут ее у меня, они одолжили ее на время. Ни в коем случае нельзя к ней привязываться - она здесь не насовсем". Мне было шестнадцать. Я немногим могла поделиться с ней, но рассказывала о своих горестях, обо всем, от чего мне было паршиво. Ей было всего несколько недель, когда я заперлась с ней в ванной и сказала:

- Сиринн, я доверяю тебе. Тебе я могу рассказать обо всем, и ты никому не выдашь мой секрет. Я не знаю, стоит ли радоваться, что ты пришла в этот мир, но я всегда буду рядом и защищу тебя. Обещаю, когда ты станешь старше, ты не повторишь мою жизнь.

Я баюкала ее и проводила с ней так много времени, что мы стали ближе, чем кто бы то ни было. Я обожала ее, и она меня тоже. Сестра взрослела и, кажется, вовсе не протестовала против подчинения отцовскому слову. Если он говорил: "Сделай", она выполняла все без малейшего возражения. Удивительно, но она добилась того от него, чего я так и не смогла добиться, - привязанности и, как результат, взаимопонимания. Из чего я сделала вывод, что это я со своим скверным характером поступала неверно. Сиринн могла иногда сказать ему "нет" не переходя на крик, что никогда не получалось у меня, и ей был предоставлен кусочек свободы, чего я не имела. Я страдала от непрекращающейся борьбы отца и дочери, неспособных признать свою схожесть в том, сто они упорно не желают отступиться от этого поединка, основанного одновременно на любви и взаимном неприятии.

Я наблюдала за отцом, когда он возвращался вечерами домой, вымотанный своей "дерьмовой" работой на "дерьмовом" заводе, которая позволяла сводить концы с концами и обеспечивать семье нормальное существование. У него это получалось - мы не были ни бедны, ни богаты, как многие другие семьи в округе. Мне так хотелось, чтобы он рассказывал мне о своих проблемах, но ни о чем таком он никогда со мной не говорил. В общем-то, отец совсем не замечал меня, особенно после того, как я попыталась свести счеты с жизнью, - ведь это грех. Самоубийство - это не халяль, оно запрещено Кораном. Иногда он все- таки обращался ко мне, но только чтобы, пригрозить избиением или избить.

А я представляла себе его другим в отношении ко мне: "Все образуется. Твои братья оставят тебя в покое. Они считают себя королями, но я всем разъясню, что в нашей большой семье все должны уважать друг друга. Они перестанут разбрасывать свои вещи, будут убирать со стола и никогда больше тебя не обидят. И я тоже не обижу. У тебя будет своя комната - только твоя, и ты сможешь приводить туда своих друзей, тебе можно будет свободно выходить из дому, в город или в кино. Ты моя дочь, я тебя люблю и доверяю тебе. После школы можешь выбрать любую профессию, которая придется тебе по сердцу, и я всегда буду гордиться тобой. А когда ты полюбишь хорошего человека и захочешь выйти за него замуж, я буду только радоваться. А если ты почувствуешь себя несчастной, то сможешь всегда поделиться со мной. Я помогу стать тебе независимой, счастливой женщиной. Мне больше ничего не надо - только чтобы тебе было хорошо".