Людмила Леонидова - Часовые любви

• Название: Часовые любви
• Автор: Людмила Леонидова
• Издательство: ACT, ACT Москва
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-055052-4

Не смог забыть немецкий предприниматель Людвиг Штайн свою единственную любовь, веселую и открытую девушку Машу, которая много лет назад предпочла ему своего одноклассника, знаменитого спортсмена.

Чувства ожили, когда он с деловым визитом вновь приехал в Москву, где встретил и потерял возлюбленную. В юной зеленоглазой переводчице, заказанной им в агентстве, он находит черты той, которая покинула его. Штайн готов сделать для красавицы все, что она пожелает...

Но судьба подкидывает ему сюрприз: возвращает к прошлому. Перстень счастья, фамильная драгоценность семьи Штайнов, подаренный им когда-то Маше, выполняет свое предназначение и круто меняет его жизнь.

---

— Кто ты? — не понарошку удивился великий спортсмен.

— Ну я, Маша, не узнал?

— Узнал, — безразлично отозвался Владимир.

— Ты как?

— Нормально.

— Вов, у меня есть билеты в театр на воскресенье, — заискивающе проговорила Маша.

Катя, сидевшая с ней рядом, состроив жуткую гримасу, замахала руками.

— Потом могли бы пойти к тебе, — поправилась, глядя на подругу, Маша и добавила: — «Отдохнуть». — Она вспомнила слово, которое спортсмен применил, когда уговаривал Машу остаться с ним.

Катя, продолжая изображать влюбленную, интенсивно и звонко целовала воздух и обнимала себя за шею.

— А-а, — догадавшись, о чем это она, вслух произнесла Маша. — Я так соскучилась и хочу…

Катя интенсивно закивала.

— И хочу тебя… — Дальше Маше не хватило слов.

— В воскресенье я не могу, — равнодушно отказался Владимир.

— Не можешь? — Маша вопросительно посмотрела на Катю.

Та, жестикулируя изо всех сил, показывала на часы.

— А-а, — опять вслух повторила Маша, — может, тогда сегодня, вечером… просто так без театра встретимся и отдохнем?

Катя обрадованно, что подруга ее поняла, закивала головой.

— Сегодня?

— Да.

В трубке неожиданно раздался женский визг.

— Не может он сегодня, понимаешь, он за-нят! — закричал почему-то показавшийся ей знакомым девичий голос. — И вообще отвали от него!

Маша огорченно посмотрела на Катю и, не произнеся ни слова, повесила трубку.

— Вот и все, — сказала она. — Ему не до меня. А вообще-то, Катька, я после этого свина Афанасьева… — Маша передернулась, — я чувствую себя испорченной, знаешь, почти падшей женщиной. И мне за это, наверное, ниспослано наказание свыше!

— Почему?

— Не говоря уже о том, что он такой мерзкий и вообще… — У Маши не хватало слов, чтобы выразить свое отвращение. — Представляешь, мне кажется, я никогда не смогу от него отмыться! Захожу в ванную, смотрю на себя голую, и как только вспоминаю, что он дотрагивался до моего тела своими лапами… Фу, — еще раз передернулась Маша. — Так вот, не говоря уж об этом, я чувствую себя развратной, потому что за месяц у меня целых два мужчины!

Маша так расстроилась, что готова была расплакаться.

— Это же не твоя вина, глупая! — утешила ее рассудительная Катя. — Ты же с Афанасьевым вынужденно. — Она прижала к себе подругу. — Ты умеешь нравиться, поэтому ты обязательно найдешь того, кто тебя полюбит по-настоящему.

— Одно дело полюбит меня, другое — я.

— Женщины — существа отзывчивые, если кто-то тебя полюбит и подарит настоящие ласки, такие… — Катя закрыла глаза, представляя настоящего возлюбленного.

— Это ты тоже в книжке прочла?

— Нет, я просто внутри себя чувствую: если тебя ласкают, обнимают, а не просто как твой шеф…

Лишний раз напоминание о шефе вызвало в Маше неслыханное отвращение.

Свин, как его прозвали в отделе, был особой болью Маши. Его потное лицо с заплывшими маленькими глазками снилось ей по ночам, отбивая всякое желания «личной жизни».

— Когда тебя полюбит настоящий мужчина, ты сможешь послать этого Афанасьева куда подальше, а заодно и Вовку, — закончила свою мысль Катя.

Про Вову Маша согласиться никак не могла.

Первую любовь из сердца просто так не выкинешь! Он и есть, наверное, ее «личная жизнь», о которой пытает этот отглаженный, пахнущий дорогой туалетной водой, аккуратный немец.

— Давайте, выпьем за любовь! — с оптимизмом произнесла Маша, вспомнив рассуждения подруги о том, что она обязательно встретит достойного мужчину, который подарит ей настоящие ласки, и опрокинула рюмочку.

Хмель помогал Маше избавиться от грустных мыслей.

— О-о! — удивился Людвиг, последовав ее примеру. — Это очень-очень хороший тост. Тем более из уст такой… такой…

Ее ладонь оказалась в его руке. Он нежно поднес тоненькие пальцы девушки к лицу и поцеловал каждый поочередно, вернее, только дотронулся губами до их кончиков, со значением глядя ей в глаза, от чего по спине у Маши поползли мурашки.

Однако же и вправду все говорят, что она умеет нравиться. Окончательно захмелев и прогнав ненужные мысли из головы, утвердилась Маша в своих чарах. Умеет она подать такой знак, от чего даже мимолетные знакомые сходят с ума!

Она чувствует, как этот немец тоже запал на нее, да и она не прочь. Зачем ей эти свинские сношения на рабочем столе с Афанасьевым или эта небрежная любовь, походя знаменитого чемпиона Вовы? Вот он ее настоящий обожатель, сидит напротив, опрятный, одетый в красивый костюм, хорошо пахнущий иностранец. И ее тоже тянет к нему.

Она дарит ему одну из самых своих многообещающих улыбок, которая таит в себе откровенный призыв к близости.

Он не может выдержать ни ее взгляда, ни многообещающей улыбки и нервно закуривает.

— Может быть, закажем еще? — Людвиг показывает на пустой графинчик.

Официант тут как тут.

— Только не напивайся, — наставлял ее Афанасьев. — Напившаяся баба лишнего болтанет, а потом… сама понимаешь.

— Что лишнего? Я ведь никаких тайн не знаю, — возражала Маша.

— Ну о том, например, что тебе денег не хватает. Они, — начальник многозначительно показал на потолок, — знаешь, потом суммируют и про то, что нам плохо живется, и про все такое.

— Мне хорошо, всего хватает, — рассудительно произносит подчиненная.

— Вот поэтому я тебе его и доверил. Этого Людвига, как его там, Бетховен хренов. Ты за ним присмотри.

— Не умею я присматривать, он ведь взрослый… — подозревая, что шеф хочет ее во что-то втянуть, слабо сопротивляется Маша.

— И в болтовню про пакости всякие с ним не вступай, — не обращая внимания на ее отказ, продолжал начальник.

— Про какие пакости?

— Про разврат. Слышала о таком? У них он пышным цветом на Западе. Нам такого не надо! Ты хоть и совершеннолетняя, но еще мала! — Степан Степанович игриво пролез рукой под юбку, пробуя ущипнуть за ягодицы.

— Да зачем он мне? — уворачивается от постылых ласк Маша. Как и подобает комсомолке, она гордо поднимает голову. — Я… — ей хотелось произнести: не такая. А то, что с ним, толстым, безобразным, липучим, соглашается, так потому, что деться некуда.

Об Афанасьеве ходили легенды как об известном бабнике. Ни одну сотрудницу не пропустил. А друг Машиного отца так долго устраивал ее в эту организацию. С немецким теперь никуда! Теперь только английский в почете!

— Э-э, — понял ее шеф, — я не об этом. Ты, наоборот, если чего, то не отказывайся.

— Чего, если чего? — совсем запуталась Маша.

— Не маленькая, соображай. Страсть у тебя на морде написана. Через край бьет. Мужики таких любят. Если бы не это, сама подумай, зачем бы я на тебя… польстился? Ни кожи ни рожи! Худая, не за что ущипнуть.

Рассердившись сам на себя, что не смог подчиненной правильно объяснить задачу, шеф умолк.

Мария и вправду была худой и не очень-то заметной. Вещи не купишь, все висит как на вешалке. Но было в ней что-то такое, во взгляде что ли, ни один мужчина не пропустит. Потому что у нее эмоции через край бьют. А это мужики чувствуют. И этот Людвиг тоже чувствует. Да и она, как назло, запала на него. Понятное дело, она ведь не кукла какая-нибудь деревянная, и ей человеческие отношения нужны. А он, этот иностранец, такой ласковый, такой нежный, на пальцы ее дышит, припал к ладошке, так что внизу живота захолодело и она не может справиться со своим желанием. Приятно, когда тебя так ласкают. Останавливает одно, укатит он в свою Германию, а ей опять… анализы «на мышку» сдавать.

— Ну так что? — подняв рюмку, налитую из только что принесенного запотевшего графинчика, произнес немец. — Теперь я предлагаю выпить за нас!

— За меня и за вас вместе, — сказала Маша, осушив рюмку до дна.

Громко заигравший оркестр поднял ее с кресла.

— Мне хочется с вами потанцевать, — потянула она Людвига на площадку к оркестру.

Он поддался. Маша двумя руками обняла его за шею и, прилипнув всем телом, повисла, уткнувшись в мягкую шерсть пиджака. Ей было приятно и хорошо, она чувствовала его всего-всего. И ни какой он не враг! Доверяет она ему. Гори огнем этот ее похотливый, лживый шеф!

Людвиг, осторожно отодвинув от себя девушку, напрягся, ощущая, что так долго не выдержит. Однако оркестр распалял с неистовой силой. Саксофонист виртуозно солировал. Душещипательная мелодия пробирала до костей. Вступивший за саксофоном пианист, глядя на худенькую девушку с длинными, до плеч, распущенными волосами и элегантного иностранца, запел что-то о портовой девочке из Нагасаки.

— «У не-ей-ей такая маленькая грудь, — гудел он в микрофон, — А губы, губы алые, как маки. Уехал капитан в далекий путь, Оставив девушку из На-а-га-а-саки!»

— Пойдем ко мне наверх, — зашептал ей в ухо Людвиг.

Оторвавшись от грез, она подняла на него глаза и на секунду очнулась.