Мери Каммингс - Девушка с обложки

• Название: Девушка с обложки
• Автор: Мери Каммингс
• Издательство: Современная школа
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-985-539-161-7

Обыкновенная девушка оказывается втянутой в сложную детективно-шпионскую историю. Кто сказал, что такая девушка, как Клодин Бейкер, не справится с любой сложной ситуацией? Конечно, женская логика многим непонятна, но она же приводит героиню к разгадке! Ей помогает природный ум, помощь друзей, доблестная полиция, а также собственная непосредственность, которая просто обезоруживает злоумышленников.

---

Он продолжал обнимать ее, но теплая тяжелая рука, лежавшая у нее на боку, казалась Клодин теперь чем-то чужеродным и неподходящим к их разговору. Возможно, Томми тоже это почувствовал, потому что убрал ее, откинул одеяло и сел; подытожил, не оборачиваясь:

— Я не имел права вмешиваться и рисковать собой и другими — даже ради тебя.

Сейчас он скажет что-нибудь вроде «Извини»… Хотя на самом деле — за что извиняться?! Она сама виновата, не надо было спрашивать… И обижаться нельзя, потому что он такой, какой есть, офицер до мозга костей, и слова «долг», «дисциплина», «приказ» — это основа его жизни.

— Я чуть не сдох, когда увидел, как он тянет к тебе руки, — сказал он вместо этого. — Я не знаю, честно, не знаю, что бы я сделал, Клодин. Я лежал там, меня трясло, и я готов был выстрелить… Я знал, что нельзя себя выдавать, нельзя стрелять — и до сих пор не знаю, как бы на самом деле поступил, если бы шейх не вмешался. Потому что если бы… если бы они что-то сделали с тобой, то мне лучше было бы умереть, чем жить потом с этим!

Все полтора года, что они были вместе, Клодин казалось, что ничто не может поколебать его уверенность в себе — и сейчас ей было странно слышать в его голосе нотки чуть ли не отчаяния.

— Я не знаю, — повторил Томми тише, — не знаю… — Как всегда, когда он волновался, в его речи появился уэльский акцент. — Сегодня я мог придти к тебе раньше — и не шел… лежал, думал. Потому что знал, что ты можешь меня об этом спросить — и не знал, что ответить.

— Ну что ты! — Клодин привстала на колени, обняла его сзади и прижалась щекой к широкой голой спине. — Все в порядке. Я понимаю…

Она и правда понимала — понимала куда больше, чем он хотел сказать: и что эти сбивчивые слова, которые дались ему так нелегко, на самом деле равносильны признанию в любви, и что пусть Томми даже не сказал об этом напрямую — но он сделает все, чтобы спасти ее.

Он снова лег и потянул ее за собой; укрыл их обоих одеялом, сказал, согревая ухо теплым дыханием:

— Когда это все закончится, я попрошу отпуск дней на десять, и мы с тобой съездим куда-нибудь в тихое-тихое место, где тепло, где растут пальмы и светит солнце, и можно полдня лежать на пляже — а полдня плавать под водой и смотреть на пестрых рыбок…

— Да…

Когда это все закончится.

Когда это все закончится…

Встали они через полчаса. Выйдя из душа, Томми собрал раскиданную по полу одежду, взглянул на нее с сомнением.

— У тебя не найдется, во что мне переодеться? А то я уже больше суток белье не менял, скоро свое присутствие запахом начну выдавать.

Единственное, что могла предложить ему Клодин — это трикотажную пижаму, состоящую из шортиков и свободной майки. Впрочем, свободной — это для нее, на него майка налезла впритирку.

— Поприличнее цвета, конечно, не нашлось? — взглянув на себя в зеркало, скривился он при виде жизнерадостных желтеньких ромашек на голубом фоне, украсивших его торс. — Спасибо, что хоть без рюшечек! — Клодин хихикнула.

Зато синяя водолазка с высоким воротом, обтянувшая его, будто вторая кожа, пришлась ему явно по душе. Прежнее белье и рубашку он, свернув в тугой узел, вышвырнул в иллюминатор.

Клодин хвостиком ходила за ним, смотрела, как он одевается, как бреется, как застегивает на запястье браслет часов… Выло невыносимо думать, что он сейчас уйдет и она снова останется одна.

Она полагала, что, когда Томми сказал «я готов был выстрелить», это была лишь фигура речи, но, к ее удивлению, в кармане брюк у него и впрямь обнаружился пистолет — плоский, черный.

— Откуда это? — спросила она, когда, повертев пистолет в руках, он сунул его за пояс сзади.

— Украл, — коротко ответил он, и было непохоже, что пошутил.

Сел на кровать, махнул рукой, показывая на кресло — Клодин тоже села.

— Теперь слушай… Если что — если меня спросят об этих вещах, я скажу, что я их у тебя украл из чемодана, когда тебя не было в каюте. И, Клодин, что бы ни случилось — ты меня не знаешь. Даже если тебе скажут, что я сознался, что мы с тобой знакомы — все равно, ты меня не знаешь. Не знаешь, понимаешь?! Пожалуйста, я тебя очень прошу… Я надеюсь, что до этого не дойдет, но если что… пожалуйста, не узнай меня…

— Да, — сказала она тускло, понимая, что значит это его «если что».

— Держись поближе к шейху — похоже, он к тебе благоволит.

— Да… Ты сейчас пойдешь и попытаешься сообщить, что яхта захвачена?

— Да.

— Они все сотовые телефоны отобрали…

— Телефон не проблема достать. Но это бесполезно — у них стоит глушилка.

— А как?..

— Клодин, поверь мне — я знаю, что делать. — Беглой улыбкой Томми смягчил безапелляционный тон, в котором так и слышалось «хватит вопросов!».

— Их там человек десять — а ты один…

— Зато они дилетанты — а я профессионал. И кроме того — это, кажется, у вас, американцев, говорят: «Нам не дано рассуждать — но сделать или умереть»?!

Клодин никогда раньше не видела его таким — странно, как-то жестко веселым, словно перспектива «сделать или умереть» вызывала у него радость.

Он встал, передернул плечами, словно проверяя, не тянет ли одежда — высокий, весь в темном; ворот водолазки тесно обтягивал шею, рукава были ему чуть ниже локтей. Взглянул на отодвинутую решетку воздуховода и снова обернулся к Клодин.

— Сделай мне напоследок кофе, а?

— Да, конечно! — обрадовалась она — хотелось еще хоть ненадолго отсрочить его уход; казалось, пока он рядом, все страшное, что окружает их, отступает. — Только у меня еды почти нет — плавленые сырки, крекеры и джем…

— Ничего не надо — просто кофе.

За стол он садиться не стал, выпил кофе стоя, пристально глядя на нее.

— Чего ты так смотришь? — не выдержав, спросила Клодин.

— Ничего… — Поставив кружку, Томми коснулся пальцами ее щеки. — Все-таки ты очень красивая. Ну что — давай прощаться?

Она шагнула к нему, скрылась в его объятиях — и снова на миг почувствовала себя маленькой и защищенной.

— Ты… — Не хотела говорить — и все-таки сказала: — Ты, пожалуйста, будь осторожнее, ладно?

— Клодин, — он отступил на шаг и улыбнулся, — не бойся. Я им не по зубам. — Щелкнул ее по носу — весело и беззаботно. — Выше нос, все будет путем!

И только когда ботинки Томми в Последний раз мелькнули и скрылись в тоннеле воздуховода, и Клодин полезла на стул, чтобы привинтить на место решетку, она вдруг вспомнила, что не сказала ему самое главное: что тот террорист в маске, который вчера утром убил Халида — и тот, который сегодня глумливо говорил про «две новости», а потом угрожал пассажирам, требуя выкуп — это разные люди…

Не рассказала она и еще об одной, казалось бы, мелочи, но странной; очень уж быстро человек в маске сумел раздать пассажирам конверты с написанными внутри суммами выкупа. Если бы самой Клодин пришлось раздавать письма дюжине малознакомых людей, ей потребовалось бы хоть несколько секунд, чтобы, прочитав имя, вспомнить: «Ага, это вон тот!» — и отдать письмо.

А человек в маске просто шел вдоль столов, быстро, как шулер колоду карт, перебирая пачку конвертов; доходил до следующего «адресата», отдавал письмо — и шел дальше. Ни на секунду не задумался, вспоминая имя, и ни разу не ошибся.

То есть вел себя так, будто хорошо их всех знает.

Разбудил ее взрыв — сильный, где-то совсем близко, так что вздрогнули стены каюты. Клодин вскинулась, попыталась зажечь свет, но лампочка не загорелась.

Вдалеке послышался топот, крики.

Томми… это он, наверняка он! Влажные от пота налитые плечи, по которым она водила пальцем, теплое щекотное дыхание… Он пообещал, что когда все это кончится, они вместе уедут куда-нибудь…

Клодин сидела на постели, сжавшись в комок и обхватив колени руками, вся превратившись в сплошной слух.

Еще взрыв, глуше и тише, чем первый, и тут же короткое стакатто автоматной очереди — далеко, на грани слышимости…

Пожалуйста, пожалуйста, пусть с ним все в порядке будет!

Еще выстрелы… еще… Может, это на палубе стреляют?

Подбежав к иллюминатору, Клодин распахнула его и прислушалась — ни звука, ни шороха, даже шум двигателей почти не слышен. Зато вспыхнула лампа у изголовья.

Из иллюминатора задувало холодным ветром. Подождав с минуту, она закрыла его, вернулась в постель и выключила свет — слушать можно и в темноте; обняла, прижала к себе и стиснула обеими руками подушку, которая до сих пор пахла его волосами.

Больше ни взрывов, ни выстрелов не было — только какие-то отдаленные шорохи и еле слышное урчание двигателей. Мало-помалу эти звуки убаюкивали, поначалу Клодин вскидывалась, пытаясь бороться со слипающимися глазами, пока наконец не задремала, уткнувшись лицом в подушку.

На этот раз стука не было — к ней просто с грохотом ворвались в дверь. Вспыхнул свет, и Клодин увидела трех автоматчиков. Четвертым оказался вбежавший последним Зияд.