Владислав Гончаров - Великая Отечественная катастрофа-3

• Название: Великая Отечественная катастрофа-3
• Автор: Владислав Гончаров
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-25256-5

Новая книга проекта "Великая Отечественная катастрофа", посвященного одной из самых спорных и загадочных страниц отечественной истории — трагедии 1941 года. Никакой цензуры и идеологических запретов! Столкновение научных теорий и политических убеждений! Самые известные исследователи и военные историки Марк Солонин, Михаил Мельтюхов, Лев Лопуховский, Дмитрий Хмельницкий и другие отвечают на самые важные и наболевшие вопросы: Почему Красная Армия не смогла удержать врага на западных границах СССР? Почему Люфтваффе удалось так быстро завоевать полное господство в воздухе? Могли ли советские танковые войска противостоять напору Панцерваффе? Каково было действительное соотношение сил на Восточном фронте 22 июня 1941 года?

---

Поскольку 120-му гап б/м РГК будет посвящено много страниц, скажем несколько слов об истории его создания. Артиллерийский полк под таким номером был сформирован в Днепропетровске в октябре 1929 года на базе дивизионов 3-й Южной группы тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН), которые принимали участие в боях на Южном фронте, в том числе на Каховском плацдарме и у Перекопа. Полк дислоцировался в городе Днепропетровск. Шефом полка был местный завод имени К. Либкнехта. В 1932 году личный состав участвовал в спасении гражданского населения при большом разливе Днепра, за что полк получил благодарность от правительства.

Полк состоял из четырех дивизионов (в дивизионе три батареи по 2 орудия в каждой) и считался полком «тройного развертывания». Для этого заблаговременно готовились соответствующие кадры. В этом полку по штату числилось почти в 1,5 раза больше младших командиров, в том числе и из числа сверхсрочников, чем в обычной линейной части. «Переменный» рядовой состав регулярно обновлялся в ходе призывов и во время различных сборов. Из числа красноармейцев 2-го и 3-го годов службы в полковой школе готовили младших командиров запаса. За счет этого удавалось создать значительный резерв подготовленных командиров и рядовых специалистов различного предназначения.

Полк неоднократно подвергался инспекциям и показывал хорошие результаты в стрельбе и других видах боевой подготовки. В августе 1939 года на базе дивизионов 120-го гап РГК Харьковского военного округа были развернуты два новых полка — 120-й и 375-й гаубичные полки большой мощности. В то же время в округе до середины 1940 года продолжал существовать 120-й артполк, командиром которого стал капитан Прибойченко (бывший начальник штаба). Этот полк использовался для подготовки кадров для других артчастей б/м РГК. Вновь сформированному 120-му гап б/м на вооружение достались 203-мм гаубицы «Мидвэйл-VI» (тип VI) образца 1916 г., состоявшие на вооружении старой русской армии и частично отбитые в свое время у «белых» [109].

Временно исполнявшим обязанности командира 120-го гап был назначен бывший командир дивизиона капитан Г. В. Воронков, военкомом — политрук Нагульнов, начальником штаба — капитан М. В. Барыбин (бывший помощник начальника штаба полка), командир батареи старший лейтенант Ф. К. Работнов стал командиром 2-го дивизиона. Позднее полк был переброшен по железной дороге в Белорусский особый военный округ, где он был придан 4-й армии Белорусского фронта. С 17 сентября полк принял участие в Польской кампании (он числился в составе действующей армии с 17 по 28 сентября 1939 года).

Наиболее боеспособные части польской армии были скованы боями с немцами. Красной Армии оказали сопротивление главным образом отдельные подразделения и части корпуса пограничной стражи. Главнокомандующий польской армии Рыдз-Смиглы отдал войскам приказ: «[…] с Советами боевых действий не вести, только в случае попытки с их стороны разоружения наших частей. […] Части, к расположению которых подошли Советы, должны вести с ними переговоры с целью выхода гарнизонов в Румынию или Венгрию». Поэтому войсковые части польской армии, дезорганизованные внезапным вторжением советских войск, сопротивления, за редким исключением, не оказывали. Тем не менее в отдельных случаях пришлось вести серьезные бои, в которых полк не участвовал.

2 ноября 1939 года состоялось официальное воссоединение Западной Белоруссии с советской Белоруссией, а Западной Украины с советской Украиной. По сравнению с жизнью трудящихся в Союзе с его карточной системой и постоянным дефицитом товаров широкого потребления положение «освобожденных» жителей было намного лучше. Это сразу отметили бойцы и командиры Красной армии и члены их семей. Землю батракам дали, но тут же стали организовывать колхозы, что не понравилось крестьянам. Многим, очень многим из них не нравилась политика, проводимая новой властью. Но особую тревогу и недовольство вызвали открытые репрессии по отношению к «чуждым и контрреволюционным»«элементам. Зачистка «освобожденной» территории началась в конце 1939 года. Она проводилась в несколько этапов. Сначала арестовали и изолировали почти поголовно сотрудников польского государственного аппарата. С 10 февраля 1940 года началась массовая депортация основной массы осадников [110], польских госслужащих и их семей. Для осуществления столь масштабной акции, помимо органов и оперативных частей НКВД, привлекался и личный состав армии. Например, лейтенант Кондрашин из 120-го гап с группой солдат своей батареи в количестве шести человек был направлен 10 января 1940 года на станцию Горынь (город Речица). Согласно предписанию, он ровно в 24 часа вскрыл секретный пакет, в котором было сказано, что его группа поступает в распоряжение военного коменданта города Речица. Несколько дней они вывозили семьи осадников, полицейских и офицеров к эшелонам на станцию, откуда их отправляли на север, Урал и в Сибирь.

Надо сказать, что к весне 1941 года у определенной части населения западных областей Украины и Белоруссии антисоветские настроения еще больше усилились. Это способствовало потом успешной деятельности разведывательных и диверсионных групп противника в нашем тылу.

Необычно рано — в конце ноября 1939 года — наступили морозы, выпал снег. Для большой массы войск, скопившихся на захваченной территории, не хватало казарменных помещений. Было принято решение рассредоточить войска, вышедшие к демаркационной линии. При этом руководствовались в первую очередь не оперативными соображениями, а наличием возможных мест размещения личного состава. 33-я стрелковая дивизия, расположившаяся первоначально в Брестской крепости, была передислоцирована в город Березу-Картузскую. Здесь находилась громадная тюрьма для политических заключенных, переоборудованная поляками из бывших казарм царской армии, известная чрезвычайно жестоким режимом. Ее вновь приспособили под казарменные помещения.

120-му гап в этом отношении повело — его перебросили из района Бреста в город Пинск. Полк разместился в казармах бывшего польского уланского полка в 3 км западнее города. Расположение подразделений в специально построенном поляками прекрасном военном городке не требовало от командования особых забот. Помнится, всех восхищала полковая баня для личного состава. Она представляла собой большое помещение, в котором на потолке были смонтированы в несколько рядов 50 душевых установок, на каждой из них имелся простейший рычаг, позволявший регулировать температуру воды.

Исполнявший обязанности командира бывший командир дивизиона капитан Воронков по своим деловым и моральным качествам не был способен командовать полком в составе четырех дивизионов, численностью более 2,5 тыс. человек. Обстановка легкой прогулки вместо боевых действий и возможность бесконтрольно распоряжаться огромными трофеями способствовала его разложению. Комиссар полка Нагульнов пьянствовал вместе с командиром и во всем потакал ему. Глядя на руководство, пустились во все тяжкие и другие начальники. Многие наиболее подготовленные командиры и специалисты полка были отправлены на Карельский перешеек. Остальные, жившие до этого в Союзе от получки до получки, в условиях «загнившего капитализма» и искусственно завышенного курса рубля к польскому злотому, не упускали возможности лишний раз посетить многочисленные кафе и рестораны города. Напившись, они устраивали гонки на приз на извозчиках — кто быстрее домчит их до полка.

Попойки часто заканчивались драками и даже стрельбой. Командир батареи Н. И. Кондрашин рассказывал мне, как его взводный лейтенант Исаченко в январе 1940 года с пьяных глаз открыл огонь из нагана в командирском общежитии. При этом пуля рикошетом попала ему в бедро. Его чуть не засудили за самострел с целью избежать отправки на фронт в Финляндию [111].

Надо сказать, что пьянство в рядах Красной Армии в этот период представляло для командования серьезную проблему. Об этом свидетельствуют неоднократные приказы наркома обороны по этому поводу. Здесь, на мой взгляд, прослеживается явная связь с репрессиями, проводившимися на протяжении многих лет, в том числе и в вооруженных силах. Уклонение от исполнения служебных обязанностей и от проведения решительных мер по наведению порядка стало повсеместным, так как командиры просто боялись доносов со стороны «обиженных» подчиненных. Многие пустились во все тяжкие, справедливо рассудив, что пьяница не может быть шпионом немецкой, японской и прочих разведок.

Единственный, кто пытался поддерживать хоть какой-то порядок в полку, был начальник штаба капитан М. В. Барыбин. Он мешал командиру и комиссару утаивать безобразия и докладывал в штаб округа обо всех происшествиях в полку. Видимо, противоречивые доклады по командной и политической линии затянули решение о смене командования полка с целью нормализации обстановки и укрепления порядка. В январе 1940 года командиром 120-го гап был назначен командир 92-го гап 33-й сд майор Н. И. Лопуховский, который в это время занимался подготовкой и отправкой артбатарей на финский фронт для восполнения больших потерь наших войск, не сумевших быстро преодолеть линию Маннергейма. Мы в это время жили в добротном кирпичном доме польского осадника, который был арестован органами НКВД, а его семья была депортирована. Моя мать после всех мытарств жизни на частных квартирах и в общежитиях была в восторге от самого дома, к которому примыкал большой ухоженный сад (примерно 6–7 рядов по 5 яблонь, не считая ягодника). На участке имелся большой крытый хозяйственный двор. Семья стала готовиться к переезду. Но приказ вдруг отменили, и мы надолго застряли в Березе.