Джон Катценбах - Фатальная ошибка

• Название: Фатальная ошибка
• Автор: Джон Катценбах
• Издательство: Азбука-Аттикус, Иностранка
• Жанр: Триллер
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-04422-7

Джон Катценбах — американский писатель, сценарист, дважды номинант премии «Эдгар», которой отмечаются лучшие авторы детективного жанра; в прошлом — судебный репортер в Майами. Сейчас на его счету 12 романов, пять из них экранизированы.

Что бы вы сделали, если бы ваша дочь стала объектом домогательств опасного психопата? Как далеко способны вы сами зайти, чтобы уберечь ее от беды?.. Университетский профессор Скотт Фримен случайно находит у дочери записку от неизвестного поклонника — пылкое признание, заверения в вечной любви… чересчур настойчивые, пожалуй. Человек уравновешенный, рациональный, к тому же отнюдь не рохля, профессор не склонен делать из мухи слона и все же не находит себе места от беспокойства. Как вскоре выясняется, не зря… Страшная в своей обыденности история об одной-единственной, но фатальной ошибке. История любви и смерти.

---

— Ах Эшли, — покачала головой Кэтрин. — Это, конечно, очень благородно с твоей стороны, но мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что ты надежно заперлась наверху. Кроме того, скоро сюда прибудут представители власти, так что давай вести себя как можно осторожнее и разумнее. А самое разумное — сделать то, о чем я прошу тебя.

Девушка начала было возражать, но Кэтрин замахала на нее руками:

— Эшли, позволь мне защитить собственный дом так, как я считаю нужным.

Ее твердый тон сломил сопротивление девушки. Она кивнула:

— Ну хорошо. Я иду наверх. Но если я услышу что-нибудь, что мне не понравится, я тут же спущусь.

Правда, она смутно представляла себе, что именно могло бы ей настолько «не понравиться».

Кэтрин подождала, пока Эшли не поднимется по единственной лестнице в центре дома. Когда сверху донесся явственный скрежет старинного ключа, поворачивающегося в замке, она подошла к шкафчику, встроенному в стену рядом с разинутой пастью большого камина. Там, позади приготовленных для топки поленьев, стоял в старом кожаном чехле дробовик ее бывшего мужа. Она не вытаскивала его уже много лет и не чистила, так что не была уверена, сможет ли он выстрелить хотя бы одной из шести пуль, катавшихся на дне чехла. Старый дробовик вполне мог взорваться в ее руках при нажатии курка. Тем не менее это был крупный экземпляр и выглядел устрашающе — особенно отверстие на конце ствола. Женщина надеялась, что этого будет достаточно.

Она достала дробовик и заняла позицию около камина в кресле с подголовником. Заправив все шесть патронов в обойму, она взвела курок и стала ждать, положив оружие на колени. Дробовик был в смазке, запачкавшей ее руки. Она вытерла пальцы о брюки, оставив на них темные полосы. Кэтрин не очень хорошо разбиралась в стрелковом оружии, но знала, как снять курок с предохранителя.

Услышав за окном какой-то шум, она положила руку на ложе дробовика.

* * *

Она долго глядела из окна, по-видимому погрузившись в размышления, затем резко повернулась ко мне и спросила:

— Вы когда-нибудь чувствовали, что можете убить человека?

Я задумался над вопросом, и она сказала:

— Наверное, это и есть ответ. Возможно, вам вместо этого имеет смысл подумать над тем, как мы романтизируем насильственную смерть.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — отозвался я.

— Подумайте, как часто мы выражаем себя через насилие. В кино, по телевидению, в детских видеоиграх. Проводились специальные исследования, и результаты показали, что к тому моменту, когда ребенок вырастет, он успевает увидеть насильственную смерть много тысяч раз. Однако, несмотря на подобное образование, столкнувшись с чьей-то яростью, которая может плохо для нас кончиться, мы обычно не знаем, как на нее реагировать.

Я ничего не ответил, и она, отойдя от окна, села в свое кресло.

— Нам вечно кажется, — продолжила она холодно, — что мы знаем, как поступить в критической ситуации. А на деле оказывается, что не знаем и поступаем неправильно — из-за того, что неправильно оцениваем самих себя. Все наши слабости сразу дают о себе знать. И часто мы бываем не способны сделать то, что, как нам кажется, можем сделать. Но это не в наших силах.

— Вы думаете об Эшли?

Она покачала головой:

— Наверное, страх лишает нас сил.

30 Беседа о любви

Кэтрин глубоко вздохнула и подняла дробовик к плечу, прислушиваясь к звукам, доносящимся снаружи. Про себя она считала шаги. От окна к углу дома, мимо цветочных горшков, с такой аккуратностью выстроенных в ряд, и до входных дверей. Сначала он попробует войти через переднюю дверь, подумала она. Язык ее, казалось, присох к нёбу, тем не менее она резко крикнула:

— Входите, входите, мистер О’Коннел!

«Я жду вас» можно было не добавлять.

На миг наступила полная тишина, и единственное, что она слышала, — это свое затрудненное дыхание, да и то плохо, потому что его заглушал стук сердца. Глядя на мушку, Кэтрин пыталась успокоиться. Ей ни разу в жизни не приходилось стрелять ни в кого и ни во что, даже для практики. Ее отец был доктором. Отец Хоуп вырос на ферме и в пятидесятом году был призван рядовым на корейскую войну. Уже не в первый раз она пожалела, что его нет рядом. Секунду-другую спустя дверь открылась и шаги послышались в коридоре.

— Сюда-сюда, мистер О’Коннел, — бросила Кэтрин охрипшим голосом.

Парень, не проявляя ни малейшей нерешительности, проследовал в гостиную и встал на пороге. Кэтрин тут же направила ружье ему в грудь.

— Руки вверх! — скомандовала она. Ничего более оригинального в этот момент не пришло ей в голову. — Оставайтесь там, где стоите.

Майкл О’Коннел не сделал ни того ни другого. Вместо этого он шагнул вперед и, указав на дробовик, спросил:

— Вы хотите застрелить меня?

— Если понадобится.

— Интересно, — сказал он, внимательно посмотрев на нее, затем обвел взглядом комнату, словно запоминая каждую мелочь, — и в каком же случае это понадобится? — Он произнес это насмешливым тоном, словно подхватив ее шутку.

— Не думаю, что вам будет так уж интересно, если я отвечу, — так же насмешливо отозвалась Кэтрин.

О’Коннел помотал головой, не соглашаясь.

— Да нет же, — медленно сказал он, потихоньку продвигаясь вперед, — согласитесь, это как раз должно меня интересовать. — Он улыбнулся. — Вы что, будете стрелять, если я скажу что-нибудь, с чем вы не согласны? Если я сойду с места и приближусь к вам? Или отступлю назад? В каком случае вы нажмете на курок?

— Если вам так нужен ответ, вы можете его получить. Но он вам не понравится.

О’Коннел сделал еще шаг вперед.

— Не приближайтесь! И мне все же хотелось бы, чтобы вы подняли руки. — Кэтрин произнесла эти слова спокойно, надеясь, что тон у нее достаточно решительный. Однако прозвучали они не очень убедительно. И чувствовалось — возможно, впервые, — что это голос старого человека.

О’Коннел, казалось, прикидывал расстояние между ними:

— Вы ведь Кэтрин? Кэтрин Фрейзир. Мать Хоуп, да?

Она кивнула.

— Можно называть вас Кэтрин? Или вы предпочитаете более формальное «миссис Фрейзир»? Я не хочу быть невежливым.

— Мне все равно, как вы будете меня называть, потому что вы не задержитесь здесь надолго.

— Но, Кэтрин…

— Нет, я передумала. Называйте меня «миссис Фрейзир».

Он кивнул и опять улыбнулся, словно она пошутила.

— Миссис Фрейзир, я не собираюсь задерживаться надолго. Я только хочу поговорить с Эшли.

— Ее здесь нет.

Он покачал головой и усмехнулся:

— Я уверен, миссис Фрейзир, что вы выросли в приличной семье, да и сами вы наверняка внушали своей дочери, что врать нехорошо, особенно прямо в лицо человеку. Когда людям врут в лицо, это их сердит. А рассерженный человек может сделать что-нибудь очень нехорошее, правда ведь?

Женщина не отводила ружья от своей мишени. Она проглотила комок в горле, стараясь дышать ровно.

— А вы способны сделать что-нибудь очень нехорошее, мистер О’Коннел? Если так, то, может быть, мне лучше пристрелить вас прямо сейчас и закончить вечер на этой грустной ноте? Грустной в основном для вас.

Кэтрин и сама толком не знала, блефует она или говорит всерьез. Она сконцентрировала все внимание на стоящем перед ней молодом человеке. Она вся взмокла, и ее удивляло, что О’Коннел держится так спокойно. Было такое впечатление, что вид нацеленного на него оружия его нисколько не волнует. У нее мелькнула неприятная мысль, что он даже получает от этого удовольствие.

— На что я способен, на что вы способны — это серьезные вопросы, не правда ли, миссис Фрейзир?

Кэтрин сделала глубокий вдох и прищурилась, словно прицеливаясь. О’Коннел продолжал потихоньку перемещаться по комнате, знакомясь с обстановкой и по-прежнему игнорируя хозяйку дома с ее дробовиком.

— Да, очень любопытные вопросы, мистер О’Коннел. А теперь вам пора уходить. Пока вы еще живы. Уходите и не появляйтесь здесь больше. И главное, оставьте в покое Эшли.

На губах О’Коннела застыла улыбка, но глаза его внимательно осматривали комнату, и под улыбкой чувствовалось что-то гораздо более темное и тревожное, чем ей до сих пор казалось.

— Она ведь здесь, рядом, да? — тихо проговорил он. — Я чувствую, что она здесь.

Кэтрин ничего не ответила.

— Я думаю, вы кое-чего недопонимаете, миссис Фрейзир.

— И что же это?

— Я люблю Эшли. Мы предназначены друг для друга.

— Вы ошибаетесь, мистер О’Коннел.