Огюстен Кальме - Трактат о Явлениях Ангелов, Демонов и Духов

• Название: Трактат о Явлениях Ангелов, Демонов и Духов
• Автор: Огюстен Кальме
• Жанр: Культурология

Трактат о Явлениях Ангелов, Демонов и Духов, а также о Привидениях и Вампирах в Венгрии, Моравии, Богемии и Силезии. С приложением оригинальных документов первых вампирических расследований. Сост. и послесл. С. Шаргородского. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2013. - 338 c., илл. — (Gemma magica: Материалы и исследования по истории магии и оккультизма: Новая серия, вып. I.) — PDF.

Впервые почти за 150 лет к читателю возвращается легендарная книга. Это трактат ученого аббата-бенедиктинца О. Кальме, посвященный явлениям ангелов, демонов и духов, привидениям и вампирам. Со страниц сочинения Кальме, написанного в первой половине XVIII в., встают призраки и демоны, визионеры и колдуны, вампиры и ревенанты.

Книга аббата Кальме стала наиболее известным в Европе XVIII–XIX вв. вампирологическим трактатом и неиссякаемым источником литературных воплощений вампиров.

В послесловии раскрываются взгляды Кальме-вампиролога на фоне вампирологических дебатов эпохи и вампирской эпидемии в Западной Европе, а также история книги в Европе и России.

К трактату приложены впервые переведенные на русский язык оригинальные протоколы и другие документы, связанные с расследованиями случаев вампиризма в первые десятилетия XVIII в., которые породили и вампирскую лихорадку, и отразившиеся в высокой и массовой культуре представления о вампирах.

---

После сделанных нами замечаний не может быть сомнения в том, что статуя Мемнона не была изобретением черной магии, как некоторые думали, а еще более не изрекала изречений семистишных. Ювеналу, думавшему, что Мемнонова статуя звучит волшебными струнами, может быть прощена его ошибка только как поэтическая вольность. В статуе Мемноновой, при нашем объяснении, ничего волшебного не могло быть потому уже, что волшебство, не говоря о его недействительности, в звуках статуи совершенно было неуместно. В звуках подобного рода действует или природа одна, без всяких посторонних участий, или при содействии искусства.

В первом случае, звуки зависят от случайного расположения частей отдельных, образовавших целое: напр., расположение камней, образовавших скалы на берегах Ориноко (в Америке); во втором случае звуки зависят от намеренного сопоставления частей данного тела, созданного искусством, которое для своих целей с умением воспользовалось знанием законов природы, напр. в статуе Мемнона и в Карнакском гранитном памятнике, а также в упомянутых истуканах языческих богов.

Кроме храмов и статуй, у Египтян были и другие достопримечательности, которые доказывали, что Египетские жрецы хорошо знакомы были с законами архитектуры и физики. Об этом знакомстве жрецов особенно свидетельствует устройство знаменитейшего из дворцов Египетских, «Лабиринта».

Можно было бы указать на многие дворцы, которые вполне достойны удивления, но для нашей цели достаточно сказать здесь несколько слов о лабиринте, в устройстве которого жрецы высказались, как отличные знатоки своего дела. Лабиринт, по описанию очевидцев, греческих и римских писателей, есть самое замечательное произведение искусства. «Все это, говорит о лабиринте Геродот, я видел сам и нахожу выше всякого описания. Если бы кто-нибудь собрал все произведения Эллинов по каменной работе и строительному искусству, тот бы сознался, что они в труде и издержках далеко уступают лабиринту, а храмы в Ефесе и Самосе все-таки достойны замечания. Было уже много прекрасных пирамид выше всякого описания, из коих каждая равнялась множеству наибольших греческих произведений, но лабиринт превосходит даже и все эти пирамиды». Лабиринт состоял из 12 дворцов, по числу прежних номов (округов), как замечает Страбон[315]. «Ворота дворов, говорит Геродот, находятся одни против других: шесть дворцов к северу, шесть к югу один подле другого. Их окружает одна общая стена. Покоев числом три тысячи, они двух родов: одни из них подземные, другие надземные, того и другого рода по тысяче пятисот. Верхние покои я сам видел и сам ходил по ним; следовательно, говорю, как очевидец; о находящихся же под землею я говорю только по слухам. Египтяне, смотрители лабиринта, не хотели мне ни за что показать их, потому что, как они говорили, в них находились могилы царей, современников основания лабиринта, и священных крокодилов. Верхние покои, которые я видел, мне кажутся сверхчеловеческими произведениями, потому что бесчисленные выходы через ряды комнат и змееобразные ходы через дворы представляют тысячи чудес». «Перед входами в дворы или галереи, говорит Страбон (сар. VI), находится много длинных запутанных ходов, которые до того между собою запутаны, что без путеводителя ни один посетитель не может найти входа во дворец или выхода из него. Потолки каждого покоя состоят из одного цельного камня, нигде не было употреблено дерева или другого какого-нибудь материала, кроме камня». «Кроме покоев в лабиринте, по словам Плиния[316], находятся храмы всех богов Египта и заключается более пятнадцати тысяч переносных часовен. В нем находились также картины, статуи богов, портреты царей и изображения разных чудовищ». «В углу лабиринта, говорит Геродот, стоит пирамида в 280 Ф., на которой высечены большие изображения животных». «В отношении к скульптурной работе и прочим украшениям, говорит Диодор[317], нельзя было ожидать от позднейших художников ничего лучшего». Всего этого мало. В известных местах этого лабиринта своды и стены были так искусно и с таким пониманием законов природы устроены, что даже самые слабые звуки раздавались внутри покоев страшным гулом, громоподобным грохотом. Во время Плиния, как видно из его естественной истории, нельзя было отворить некоторых дверей покоев без того, чтобы внутри их не раздались перекаты грома. «Некоторые покои расположены так, говорит он, что тот, кто отворит дверь, вызывает тем как бы раскат грома»[318]. Как производились эти раскаты грома в лабиринте, об этом писатели-очевидцы не оставили никаких сведений. Несомненно, однако ж, то, что в этих раскатах грома не было ничего чудесного или волшебного. При искусном устройстве сводов нетрудно усиливать и видоизменять звуки для подражания громовым раскатам. В лабиринте, кроме искусного устройства сводов, которые в каждом покое состояли из цельного камня, расположение покоев, галерей и ходов также могло благоприятствовать громоподобному грохоту. «Со двора входят в покои, из покоев в галереи, из них опять в те же покои и в те же ряды комнат; бесчисленные выходы через ряды комнат и змееобразные ходы чрез дворы», — говорит Геродот. То же подтверждает и Страбон (с. 17). Несомненно, что такое расположение покоев, галерей и ходов вполне благоприятствовало сильному грохоту, который еще более усиливался от того, что лабиринт не был жилищем живых, движущихся существ, которые могли бы своим шумом, говором и движением ослаблять грохот в лабиринте. Пусть читатель припомнит, какой грохот раздается в большом нежилом здании с длинными коридорами, если только ему приходилось быть в таком здании. По крайней мере мне очень памятен грохот, гул, раздававшийся по длинным коридорам огромного, в течение тридцати лет необитаемого, после изгнания из России иезуитов, здания, в которое переведено было училище. В первые три дня нельзя было сделать по коридору двух шагов без того, чтобы от этого слабого стука сапогов не раздавался по всем углам смежных коридоров сильный гул. Скрип туго затворенной и отворяемой двери производил в самой комнате какой-то визг, а в огромной — звон, смешанный с шумом. Все это в высшей степени неприятно действовало на барабанную перепонку непривычного уха. Этот шум происходил от длины соединенных коридоров и от аркообразных сводов, а также от необитаемости. Конечно, гул в здании иезуитов, которые не имели в виду фокусов лабиринта при устройстве корпуса, далеко был не то, что грохот лабиринта, но ведь самое здание в сравнении с лабиринтом было ничтожно. Говоря, впрочем, это, мы вовсе не имеем в виду сказать, что мы решили вопрос о грохоте лабиринта. Для верного решения вопроса необходимо иметь более точные сведения об устройстве лабиринта, чем какие дошли до нас.

Из сделанных нами замечаний о науках и искусствах Египта видно, что Египетские жрецы обладали многими сведениями по астрономии, физике, механике, медицине, архитектуре, живописи, скульптуре, что они серьезно, внимательно изучали природу и хорошо знакомы были с ее законами, и что они с умением прилагали к практике свои познания.

Чтобы их познаниями и изобретениями не воспользовался народ, который оставлять в неведении для жрецов было выгодно, жрецы прибегли к самым хитрым средствам. Все свои сведения по естественным наукам они отнесли к знаниям божественным и включили эти сведения в священные книги. Эти священные книги, в которых заключалась мудрость жрецов, назывались герметическими, потому что они приписывались Гермесу или Таате, который, по уверению Египтян (которых убедили в этом жрецы), написал их еще до появления рода человеческого. Книг этих было 42: они разделялись на шесть отделов: первый отдел, состоящий из десяти книг, собственно так называемых иератических, заключал в себе юриспруденцию и учение о богах, или теологию; второй отдел — из десяти книг, содержал законы о богослужении; третий — опять десять книг, содержал в себе круг наук, каковы: геометрия, астрономия, география, космография и иероглифика; четвертый — из четырех книг, содержал в себе низшую часть астрономии, календарную науку и астрологию; пятый — две книги молитв богослужебных; шестой отдел, состоящий из шести книг, содержал в себе медицину.

Таким образом, чисто естественные и гражданские науки поставлены были наряду с богослужебными и священными (напр., юриспруденция и теология) и так искусно перемешаны (наприм., второй отдел — законы о богослужении, третий — естественные науки, в четвертом — астрономия, а в пятом — богослужебные молитвы), что неопытный читатель не знал, чему отдать предпочтение: юриспруденции или законам о богослужении, астрономии или богослужебным молитвам. Заподозревать в таком распределении книг уловку жрецов Египтяне не могли, потому что, по уверению жрецов, такое распределение принадлежит автору.