Мефодий Громов - Душегуб

• Название: Душегуб
• Автор: Мефодий Громов
• Жанр: Фэнтези

Продолжение культовой саги Мефодия Громова Летопись Зарефа. новый герой, новые приключения… И новые враги…

---

Медленно подойдя в середину небольшой круглой площадке, которую акробаты использовали как взлетку, на меня обратили заинтересованные взгляды как Даня с Мишкой, так и два других парня.

Ровная и амортизирующая площадка — идеально место для акробатов-самоучек, имевшая недалеко искусственную горку, с которой, в основном, и прыгали с разбегу ребята.

Начал я с простого переднего сальто с места, после без остановки твист, и закончил все задним сальто, приземлившись примерно в изначальную точку. Два парня справа похлопали: привычка местных самоучек, показывающая, что все выполнено классно. Впрочем, делал я это не из-за красоты: мне просто нравилось это чувство в воздухе, создается искусственное ощущение Букуджутсу. Взяв небольшой разбег в три шага, я выпрыгнул далеко вперед, а где-то в середине полета от горизонтального положения перешел в обычное сальто. Это движение имело немного глуповатое название «суперчеловек», выполнить которое не составляет труда, лишь бы не бояться.

— Все поняли, какой ты крутой, — резковато, но без обиды произнес Даня, — пойдем новый элемент покажем.

Даня и Миша повели меня дальше от площадки, на которой остались два парня, и остановились у толстого дерева.

Примерно объяснив мне суть сальто, он попросил Михаила показать, что тот и сделал с уверенностью: взяв разбег в два длинных шага, он коснулся дерева одной ногой, а второй махнул так, что его тело само крутануло заднее сальто, с хлопком приземлившись на ноги.

Оценив поверхность вокруг, я выполнил немного другое: сначала я сделал шаг по дереву, потом оттолкнулся вверх, сделал еще два шага, держа тело близко к стволу и помогая руками, а под конец уже оттолкнулся. В общем, сделав порядка четырех шагов, поднялся я на высоту трех метров и, в мгновение сделав заднее сальто, раскрылся и так пролетел еще с секунду до земли, на которой кувыркнулся назад по инерции.

— Так, — устало обратился Джуниор к своему другу, — скажешь моей маме, что ее супчик был вкусный, и что ее сын умер в мучениях.

— Да, это что-то… — не остался в долгу Михаил.

— Хех, — улыбнулся я. Мне иногда нравилось удивлять своих близких.

— Знаешь, — серьезно начал Даня, — иногда я чувствую себя не трейсером с пятилетним стажем, а двухнедельным нубом, которому показали б-твист и он удивленно спрашивает: «Дяденька, а как это де-е-елать?».

Вот так весело закончив, он показал еще пару движений из акробатики и мы вместе последовали на площадку, где вовсю пыхтели парни, отрабатывая до красноты различные элементы. Прозанимавшись еще полтора часика, я попрощался с Даниилом и Мишкой, который, по большей части, постоянно молчал.

А потом начались утомительные будни: подняться рано утром, отсидеть три-четыре пары, иногда наводя порядок в туалетах на совсем уж непонятливых, которые стали приводить себе на защиту знакомых со всяких там клубов дзюдо, бокса и карате, а иногда и просто старшекурсников без какой-либо подготовки; а после пар три раза в неделю я тащился на нудные тренировки, желая всем сердцем найти хоть кого-нибудь посильнее. Однако не жалел я об одном: время, потраченное мной в новом для меня виде тренировок. С того момента, когда Данил рассказал мне о Джуниоре, у которого сила рук равна силе ног, я призадумался и решил усовершенствовать свое тело, поэтому каждый день уделял большую часть времени горизонту и другим силовым упражнениям, направленным именно на силу рук, помогая себе Ки. Без внимания не остались и ноги, которые я тренировал в точности. А через какое-то время я стал называть это так: руки сильны как ноги, ноги точны как руки.

Благих вестей от Маши не было, кроме, разве что, каких-то там важных сведений… Спустя две недели необычного для меня расписания дня, я едва не выл, моля старого (хотя уже скорее древнейшего) Катарсиса о помощи. И, черт возьми, он услышал меня! А может, услышал даже сам Зареф — уж очень громко и часто я просил…

Началось все с четверга, когда я, освободившись от нуднейших (без сомнения) пар, сидел в раздевалке и навязывал бинты неизвестно зачем — все равно мои руки закалены практически до совершенства и мне эти бинтики только мешают циркуляции крови. В очередной раз томно вздохнув, я вполуха слушал жалобную мольбу Темы, моего одногруппника, который второй год ходил на эту секцию по блату, и с которым у меня и был первый спарринг. А парень был немного надоедлив вечным нытьем, типа «я тоже хочу, мне охота», подогревая своим жалобным голоском… Верно подмечают: есть те, кто хочет, а есть те, кто делает. Тема все время ленился, однако исправно ходил на тренировки и не пропускал ни одного спарринга, даже если противник был явно сильнее. Странно, но ежедневно тренируясь, его лишь с натяжкой можно было привязать к роду спортсменов: не шибко широк в плечах, жирок на брюхе, однако его спасением были ноги, которые он качал и развивал почти без остановки. Сами догадаетесь, или подсказать, какой любимый удар был у Темы?

Мы вошли в зал, в котором нас не встретил тренер, и провели быстренькую разминку. Когда старший паренек, возомнивший себя заменой тренеру, объявил пятиминутный отдых, после которого начнется избиение снарядов, которое они, почему-то, называют отрабатыванием ударов, вышел чем-то обеспокоенный Георгиевич из тренерской:

— Чего расселись, а ну-ка, к снарядам!

Послышались уставшие голоса тех, кто не успел отдохнуть, хотя чего тут уставать, это же разминка?

— Ну, так как, покажешь? — спросил, шумно дышащий через нос Тема, подсев рядом со мной, когда я уже одевал вторую новенькую тонкую перчатку, купленную уже ко второй тренировке.

— Пойдем, — устало ответил я, встав со скамейки и направился к двухсоткилограммовому снаряду.

— Опять Щелкунчик будет крушить и ломать, словно Халк? — послышалось немного насмешливые, с пригоршней недовольства и тревоги шепотки.

Щелкунчиком меня стали называть уже на второй день как в группе, так и в местных сортирах. Курильщики между собой даже сплетничают, что если ты куришь в туалете и вдруг слышишь резкие приближающиеся щелчки — либо прыгай в окно, либо жди своей участи. На тренировках отношения с ребятами у меня было не то, что бы не ахти, их просто не было: так, привет-пока. После второго спарринга с более сильным парнем, со мной уже никто не хотел вставать на отработку техники: он, как и Тема, свалился после первого же простейшего хука. Нет, безусловно, для обычных людей эти ребята были действительно нечто, особенно если делать скидку на возраст — всем было от 18 до 22 лет.

Я подошел к груше; левая нога впереди, а кончиком среднего пальца левой руки я касаюсь снаряда.

— Главное — скорость, — как настоящий учитель ввел в курс дела я, сопроводив совет мгновенным ударом рукой, сжав ее в кулак и тотчас протаранив грушу, которая подлетела на метр ввысь.

С этим ударом, называемый «ударом в один дюйм» меня познакомил Тема, пытаясь повторить его после выложенной кем-то в сети методике тренировок самого Брюса, являвшегося чуть ли не сильнейшим бойцом всех времен этого мира. К сожалению, я не мог оценить его силы, как бы не хотел…

— Понял?

Кивнув, он встал напротив груши его веса и с энтузиазмом пытался повторить, но ошибок было… На самом деле я всего лишь хотел узнать, обучаемы эти ребята, или нет. Оказывается, вполне, вон, даже ленивая задница Тема пытается что-то делать, а остальные парни, видевшие мои спарринги, сейчас усиленно занимались, пытаясь достигнуть моих высот. Естественно, это тщетно, ведь меня тренировали величайшие мастера, хоть и весьма молодые (исключая Дарвина).

Стоя в идеальном горизонте, я вслух отжимался, изучая карму ребят. Скривив губы в разочаровании, я вздохнул: попав в будущее, мне еще не повстречалось ни одного кира. Правда, их и раньше было не сыскать в других странах и империях, однако, прошло много тысяч лет, авось, что изменилось?

— Двести.

Насчитал я вслух вторую сотню отжиманий в горизонте, когда у меня уже начали побаливать пальцы, на которых я и стоял, растопырив, в то время, как за мной наблюдал как Георгиевич, так и несколько спортсменов. Я их понимал: для обычного человека, хоть и подготовленного физически, трудновато, если не невозможно стоять в горизонте, а уж отжиматься, тем более такое количество раз…

— Давыдов, Серебренников, зайдите ко мне, — крикнул тренер, когда я сидел на скамейке и вытирал со лба пот рукой.

Не став ждать, он захлопнул дверь, давая тем самым понять, что ждет нас. Николай (его, вроде, так зовут) Серебренников поспешил за Георгиевичем и его запах уже исчезал за дверью. Я нахмурился: не люблю, когда мне что-либо приказывают, поэтому, посидев на скамейке еще с минуту, намеренно медленным шагом подошел к двери, зевнул, и только тогда открыл ее и ступил внутрь. В кабинете тренера, в котором я ни разу не был, слева стояли заполненные доверху ряды с перчатками, капами и другими приспособлениями на «крайняк». Шагнув вперед и налево, упрешься в стол, за которым и сидел наш тренер в ворохе бумажек и недопитого чая. Справа от него на небольшой тумбочке негромко что-то бубнил с помехами старенький зомбоящик.