Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 03

• Название: Сверхновая американская фантастика, 1994 № 03
• Автор: Лариса Михайлова
• Издательство: Издательство «Ладомир»
• Жанр: Периодические издания
• Год: 1994
• ISBN: ISSN 1029-2675

---

Дорогие друзья!

Вы получили первые номера «Сверхновой», к сожалению, не в срок — слишком долговременным и трудоемким оказался этап нашего становления. По-видимому, нам не удалось избежать и некоторых ошибок, связанных с подготовкой журнала.

Мы приложим все усилия для улучшения «Сверхновой» от номера к номеру и надеемся, что чтение опубликованных материалов доставит удовольствие всем нашим читателям.

Редакция

Колонка редактора

Лариса Михайлова Хьюга Уэллс

Никакой опечатки. Именно так звали писательницу-фантаста в пародийных «Привилегированных нахлебниках» (1967) Филипа Ж. Фармера. Точнее, Хьюга Уэллс Эрб Хайнстербери. Думаю, любители фантастики без труда различат здесь имена шести известных мэтров. Значит ли это, что писательницам на фантастическом поприще заведомо уготован путь копиистов?

Если еще лет десять назад могло показаться, что фантастика — дело по преимуществу «настоящих мужчин», то к началу 90-х годов нашего многострадального столетия подобная аберрация восприятия ничем, кроме неведения, уже не объяснима. С ростом неофеминизма в Америке и Европе женское присутствие в фантастике делается настолько заметным, что критики начинают поговаривать чуть ли не о перерождении НФ.

Действительно, если просмотреть списки призеров «Небьюла», «Хьюго», премий Кемпбелла, Филипа Дика, Типтри-младшего, Кроуфорда и других крупных премий в области НФ и фэнтези за последние пять-шесть лет, они преимущественно состоят из женских имен.

Нашим читателям удалось пока познакомиться лишь с творчеством Эндрю Нортон, Ли Брэкет, Мэри Стюарт, отчасти Урсулы Ле Гуин, Энн Маккефри, Кэролайн Черри… Все еще пальцев хватает, чтобы счесть. Можно только пожелать издателям продолжать их благородный труд. Хотелось бы при этом, правда, уделить больше внимания одной особенности женского творчества, что как-то не находит адекватного выражения в переводах, отчего я и употребила слово «отчасти» по отношению к знакомству русского читателя с книгами Урсулы Ле Гуин, довольно уже многочисленными. Я имею в виду особую роль многозначности ключевых слов-образов. Сложно передать их игру, не спорю, но в противном случае теряется то дополнительное качество, что делает произведения «фантасток» столь привлекательными по-английски, венчает их усилия множеством премий.

Кропотливая работа по обновлению ассоциативных связей, утраченных при расхожем употреблении слов, скрыта от взгляда, что следит лишь за интригой, но истинным переводом на русский язык станет только то сотворчество-переложение, что выявит ускользающие связи. Поэтому настоящее знакомство с писательницами-фантастами, будем надеяться, еще впереди.

Отличает феминисток в фантастике активная героиня, острый конфликт в душе которой подчас не дает ей принять быстро нужное решение, не поступаясь собой или счастьем тех, кто дорог ей. Но может быть, и не нужно спешить принимать «трудное решение»?

В третьем номере «Сверхновой» мы познакомим вас с Линдой Нагатой и Джудит Дюбуа, чьи героини как раз мучимы такой «двойной ответственностью». А героини Голдман, Раш и Дженсен движимы жгучим желанием устоять перед давлением извне, их стремление проявить себя в любви и творчестве внушает уважение и сочувствие. Метерлинка, одного из наиболее «феминистских» драматургов XX века, напоминает по стилю неоромантический колорит «Мостов» Чарлза де Линта, с Ньюфордом которого вы уже познакомились в «Бумажном Деде».

Именуя и переименовывая все сущее, авторы этого номера дали нам повод поместить эссе Ольги Воздвиженской о таинстве взаимосвязи имен богинь из пантеонов народов мира в рубрике «Опус №…» И, конечно, повесть замечательной писательницы Кейт Вильхельм, которая пока известна у нас лишь как автор давнего, но крепко врезавшегося в память «Клона» (в соавторстве с Томасом), «Планирующих» в «Фата-Моргане» и нескольких рассказов. А фигура это вполне сопоставимая по силе таланта с Урсулой Ле Гуин. Передаю слово для вступления переводчице повести Вильхельм «Цветам давая имена» Ольге Фединой.

Проза

Кейт Вильхельм

В научно-фантастических произведениях героям часто приходится адаптироваться к новой реальности. Обычно проблема адаптации встает перед людьми, попадающими в другие миры, сталкивающимися с неземными цивилизациями, временно живущими среди необыкновенных существ.

В повести Кейт Вильхельм, наоборот, феноменальное существо должно адаптироваться к земной, такой обычной и будничной для всех землян реальности. Эта девочка — существо, брошенное в мир, где все держится на взаимных связях, течет по прокопанным каналам, — словно бы человек «в чистом виде». Вспомним, что при рождении человек попадает в определенную «ячейку» — за его спиной стоят его родители, семейные предания, дом, люди любимые, люди, которых он терпеть не может. Первые слова младенца — «мама» и «папа», а вскоре после он узнает свое имя. Под этим именем ему уготовано место в мире.

А девочка в повести Кейт Вильхельм попадает в наш мир как бы «пришельцем», вне этих ячеек, вне связей — никто ничему не учит ее, никто до поры до времени о ней не заботится. Она сама сознательно должна открыть для себя то, что дети обычно усваивают «мимоходом»: имена людей, цветов и остальных живых существ и предметов.

Биологическая аномалия, вообще-то, одна из излюбленных тем научной фантастики. До последнего времени, однако, писатели не давали этим необычным существам — творениям собственной фантазии — шанса выжить в реальной действительности. Кейт Вильхельм, напротив, выпускает в мир феноменальную девочку, которая прекрасно приспосабливается к окружающей среде и способна выжить, даже преследуемая целой силовой структурой — ФБР. Ее потомки имеют реальную возможность выжить на этой Земле — и кто знает, возможно, они и будут представлять собой человечество в будущем, а нынешние люди как биологический вид исчезнут, словно динозавры.

Возможно, Кейт Вильхельм так уверенно дает место в мире новому необыкновенному существу, потому что ей и самой приходилось чувствовать себя в какой-то мере «пришельцем»?

Родившись в 1928 году, она, подобно своей героине, долгое время не знала, как ее зовут. В метрике ее записали как Кэти Гертруд, фамилия родителей — Мередит. В семье, где она была четвертой из шестерых детей, ее называли всевозможными уменьшительными именами от Трудди до Кейт. К тому времени, как она окончила школу, все уже забыли, какое имя было дано ей при рождении, и на работу оператором на телефонной станции она устроилась как Кэтрин Мередит.

Однажды ее вызвали к начальнице, пишет она в автобиографии, и будущая известная писательница, которой работа давалась с трудом, пришла в полной уверенности, что ее хотят уволить.

— Как вас зовут? — спросила начальница.

— Кэтрин Мередит, — ответила девушка, подумав, хоть на этот вопрос я могу дать определенный ответ.

— Ничего подобного, — возразила та. И пояснила, что по документам ее официальное имя — Кейт.

Кейт вышла замуж и взяла фамилию мужа — Вильхельм, родила двух сыновей, успела прославиться как писательница, когда, опять-таки при какой-то проверке документов, обнаружилось, что в метрике она значится как Кэти. Впрочем, имя Кейт Вильхельм было уже слишком известно, чтобы его менять.

Славу писательнице принесли ее научно-фантастические произведения. Она опубликовала 12 романов, 2 книги новелл и 4 сборника рассказов. В 1968 году за роман «The Planners» американское Общество авторов научной фантастики наградило ее престижной премией «Небьюла».

Возможно, ее необычное восприятие мира в детстве помогало ей создавать в произведениях фантастическую реальность. В автобиографии она вспоминает случай, произошедший с ней, когда, будучи еще маленьким ребенком, она говорила с очень плохой дикцией и никто не мог понять ее речь.

«Было одно происшествие в эти „немые годы“, когда я до смерти перепугалась. Моя мать всегда брала кого-нибудь из нас с собой в библиотеку. В тот день была моя очередь».

Мать оставила ее в специальной детской комнате, где та посидела и почитала немного, а потом решила искать маму.

«Я нигде не могла ее найти и наконец решила, что она, должно быть, забыв обо мне, уже отправилась к дому. Я покинула библиотеку, также намереваясь добраться до дома, но прошла через другой выход. Оказаться на улице было все равно что проснуться в чужой стране: я никогда не видела раньше этих зданий, не узнавала дорожных указателей, — нигде ни одного знакомого предмета. Я-то намеревалась идти к своей Восточной Семьдесят Второй улице вдоль трамвайной линии. Возможно, мне бы удалось добраться домой, если бы я вышла через ту же дверь, через которую мы обычно выходили. А так я, побродив немного, потерялась и заплакала. Меня подобрал полицейский, привел в участок, там меня усадили за руль мотоцикла, потом на лошадь. Меня угостили мороженым и всячески успокаивали, пытаясь узнать имя и адрес. Я назвала им и то и другое много раз, но они все равно не могли разобрать моей речи».