Эжен Мельц - Долина юности

• Название: Долина юности
• Автор: Эжен Мельц
• Издательство: Самокат
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91759-242-8

Выросший в Швейцарии в семье эмигрантов из социалистической Румынии, автор «Долины Юности» Эжен — родом одновременно из пыльного Бухареста времен Чаушеску — с его очередями и неравнодушной общественностью — и университетской, индивидуалистической и чопорной Лозанны, одного из культурных центров стабильной Швейцарии 70-х и 80-х, где он будет взрослеть в многоэтажке с видом на виллу Жоржа Сименона, мечтать о скутере, фанатеть от Звездных войн… Именно эта причастность к обеим культурам дает Эжену возможность взглянуть на обе страны, да и на растущего себя заодно, как бы слегка отстранено, с мягкой иронией и особой, свойственной писателям-эмигрантам, даже если они эмигрировали в раннем детстве, снисходительной мудростью.

---

27 декабря. Обычный день.

С ребятами мы идем в город, чтобы что-нибудь выпить в «Тюльпане», первом кафе в Лозанне, которое установило канал MTV. Мы обожаем «Money for nothing»[17] — сделанный на компьютере клип английской группы «Dire straits». В тот момент, когда я собирался открыть дверь квартиры, папа зовет меня:

— Скажи-ка, ты не мог бы перемешать мне Рубик?

Как всегда, устроившись в своем кресле, он читает книгу про Энштейна, полученную в подарок на Рождество. Ну да, прикидывайся крутым. Я беру головоломку и кручу ее изо всех сил, проявляя почти зверское усердие. Улыбаясь, кладу Рубик на место.

Я возвращаюсь в пять вечера. Внизу, у входа в дом, меня охватывает странное чувство. Сейчас я поднимусь на лифте на шестой этаж, открою дверь квартиры, пойду в гостиную и найду ответ на вопрос: существует ли на Земле невозможная для моего отца головоломка? Я вхожу в лифт и нажимаю на кнопку шестого этажа. Посмотрим! Зачем беспокоиться? Папа не мог так быстро найти решение. У него было слишком мало времени. Лифт прибывает на наш этаж. А если у него все-таки получилось? Я вставляю ключ в замочную скважину. Мое сердце бешено стучит. Закрыв дверь и пройдя коридор, вхожу в гостиную. Папа сидит в той же позе и спокойно почитывает своего Эйнштейна. Я был готов ко всему, кроме этого! Он даже не тронул его. Он не осмелился. Я выиграл. Шах и мат маленькому гению.

Чтобы подтвердить свои догадки, я ищу взглядом Рубик. Смотри-ка, как странно — он исчез со своего места на журнальном столике. Я тревожно обследую мебель в гостиной, отмечая улыбку, играющую на губах моего отца. Продолжая свою инспекцию, я вдруг обнаруживаю кубик Рубика стоящим на телевизоре.

Полностью собранным.

Моя нижняя челюсть отваливается, как в мультиках. Дрожа, я хватаю магический предмет и верчу его в руках, словно мартышка. Невероятно: папе понадобилось всего семьдесят два часа, чтобы разрешить вызов, брошенный всем обитателям планеты Земля. Но самое ошеломляющее — это метод. Анализ, разработка математической формулы, эксперимент, решение задачи. Чтобы совершить эксперимент, папа обратился к третьему лицу (в данном случае это был я), избегнув таким образом подозрений в обмане. Это настолько необычайно и воодушевляюще, что у меня возникло ощущение самой прекрасной рождественской сказки в моей жизни.

15. Мой мопед

— Поеду прогуляют, — бросаю я небрежно маме.

— Хорошо, — отвечает она мне из гостиной, не отрываясь от статьи в «Пари Матч», повествующей о «страданиях Изабель Аджани, вынужденной давать интервью, опровергающие слухи о ее смерти от СПИДа».

Я надеваю старую и безобразную лыжную куртку, старые, но еще красивые кеды, кладу кошелек в задний карман новых и безобразных джинсов (мне надо бы научиться покупать одежду получше), выуживаю ключ зажигания из тарелки, где лежат ключи всей семьи (от папиного «Рено 18», от мотоцикла «Ямаха» 125 см3 Алекса и мамины — от почтового ящика). Потом вызываю лифт.

Выйдя из дома, я направляюсь в крытый гараж, в котором рядом стоят нормальные машины типа «Гольфа», принадлежащего маме Виктора, а заодно необыкновенный «мерседес» пятидесятых годов с дверями — крыльями чайки. Так как я уже изучил его со всех сторон, то прохожу мимо, не любуясь. Я направляюсь прямо к своему черному мопеду с вытянутым рулем. На его боках золотыми буквами написано «КТМ». Я в течение двух лет выпрашивал такой у родителей. Теперь он у меня есть, и кажется, что был всегда. Я поворачиваю ключ, сжимаю левую ручку и забираюсь на педаль, наваливаясь на нее всей своей тяжестью. Вр-р-рум! Это приятно.

Вот я и на дороге. Единственный вопрос, который встает передо мной: куда ехать? Чего мне хочется? Что может доставить мне удовольствие? Низкое и серое ноябрьское небо не сулит ничего увлекательного.

Я поворачиваю направо и устремляюсь по авеню де ла Кур. Проезжаю перед многоэтажкой, в которой живут мои дядя, тетя и бабушка, потом перед школой и продолжаю ехать прямо. Я еду мимо здания почты, куда мы ходили с Виктором отправлять письма его родителей. Мимо супермаркета, в котором я купил свой первый комикс «Пленник Будды», авантюру Спиру и Фантазио. Я вздыхаю: мне надоели воспоминания. Я бы хотел быть кем-нибудь другим, например, взрослым. Но не знаю, что для этого нужно сделать. Мама однажды процитировала мне румынскую поговорку: «Будущее улыбается нам, как… мертвая лошадиная голова». Тогда мы все минут пять смеялись. Но сейчас эта шутка больше не веселит меня. Я несчастен.

Почему? Потому что ревматизм поедает меня изнутри, потому что у меня нет подружки, потому что я заикаюсь, как заржавленный пулемет, и потому что у меня плохи дела с учебой. Когда мне было одиннадцать лет, папа настоял на том, чтобы перевести меня в научную, а не в литературную секцию, как советовала завуч. «Литература не дает никаких серьезных перспектив в жизни, — объяснил мне папа. — Занятия наукой гораздо лучше. Ты увидишь, информатика будет развиваться. Ты будешь работать с компьютерами». Мораль: семь лет спустя я не вижу особого развития компьютеров, а в науке я по-прежнему не силен. На самом деле, мне легко дается французский язык, история, география, тогда как в алгебре, геометрии, прикладной геометрии, физике и химии я — полный ноль… Можно сказать, что я не нашел своего пути. Кстати, какой такой мой путь? Чего может достичь в жизни заика и девственник-ревматик? Да, девственник, потому что я наконец узнал, что это значит, спасибо. Кстати, я слышал, что существует два типа девственников: те, кто не спал с девчонками, и те, кто даже никогда не целовался. Короче: я коллекционирую всевозможные формы девственности.

Без особой причины я решил проехаться вдоль Миланского парка. Спокойное стрекотание мопеда пугает нескольких воробьев в платанах. После того, как я проезжаю, птицы возвращаются на свое место. Я оказываюсь у «Модерна», порнокинотеатра Лозанны. Передо мной загораются два красных сигнала светофора: если левый сигнал станет зеленым, то я поднимусь по улице Вильяма Фресса, проехав перед «Модерном». Обычно мне удается разглядеть кусочек голой тетки на афише. Если же загорится зеленым правый сигнал, я спущусь к холму Монрион и окажусь на авеню де ла Кур.

Мне повезло, сначала зеленеет левый светофор. У меня — «поплавок»! Там видно женщину с грудями булочницы, раздвинувшую ноги и сжимающую двумя пальцами длинный портсигар. Между ее ногами наклеен черный прямоугольник, но это ничего. Зрелище все равно меня здорово возбуждает. Я продолжаю свой путь в направлении вокзала, закрывая локтем набрякшие джинсы.

А если я придумаю новое правило вождения? Оно будет гласить: «Запрещается останавливаться. Нужно следовать только зеленому сигналу светофора». Посмотрим, как оно работает. На следующем перекрестке меня поджидают два новых светофора. Левый заставит меня подняться по авеню Рушонне в сторону старой школы. Не испытываю никакого желания тащиться туда сегодня. Правый светофор вынудит меня пересечь привокзальную площадь, откуда я поднимусь прямо в направлении площади Жоржетт и, может быть, центра города.

Оба светофора загораются зеленым одновременно. Черт возьми, я не предусмотрел такого варианта. Но по вине автобуса движение замедляется. Левый светофор становится снова красным. Я должен следовать правому сигналу, а именно — пересечь привокзальную площадь. Прекрасно! Я даю газ на полную мощность на подъеме в сторону Жоржетт. Там есть опасный перекресток: если правый светофор загорается зеленым, тогда я проезжаю мимо синагоги, чтобы опять спуститься к берегу озера (не прикольно). Если левый светофор становится зеленым, то моя дорога лежит по направлению к центру города (суперприкольно). Бог Зеленого света милостив ко мне, и вот я еду в направлении площади Сент-Франсуа.

Хе-хе, круто: в кинотеатре «Капитоль» идет «Цельнометаллическая оболочка», последняя картина Кубрика. Я видел как минимум раз десять «Сияние» и «Заводной апельсин» и могу цитировать наизусть целые куски диалогов, пересказывая оба фильма эпизод за эпизодом. Будет здорово посмотреть «Оболочку» сегодня вечером с Кристианом или Борисом. А если мне стать режиссером? Я обожаю фантастику и монстров, я без ума от кино. И еще мне нравится рассказывать истории. Но существует ли какая-нибудь школа кино, кроме Голливуда, куда у меня шансов попасть ноль без палочки?

Вернемся к моей игре со случаем. Я переезжаю площадь Сент-Франсуа на полном ходу. Вокруг меня — торжество капитала: кантональный водуазский банк, Союз швейцарских банков, Общество швейцарских банков. Колоннады и фасады, нагруженные лепниной, следуют один за другим. А если мне стать банковским служащим? Борис начал учиться в Высшей школе коммерции при Университете Лозанны. Он уверяет меня, что это весьма интересно.

Я еду по Большому мосту. В его конце, справа по курсу видно вывеску «Лас» — оригинальную аббревиатуру «Лас-Вегаса»: два этажа, полностью посвященные компьютерным играм. Я вспоминаю наше помешательство на игре «Пэк Мен». Вместе с Виктором и Оскаром мы оставили ему десятки однофранковых монет. Потом у меня был период «1942»: там надо было управлять американским истребителем над островами Тихого океана и стрелять во все, что движется. А если стать изобретателем компьютерных игр? Наверняка существуют фирмы, которые нанимают парней, чтобы придумывать сценарии. Я бы мог написать им истории с межгалактическими кораблями, которые высаживаются на заброшенную планету, как вдруг…