Линн Рэйда - Смерть и солнце

• Название: Смерть и солнце
• Автор: Линн Рэйда
• Жанр: Фэнтези

Нельзя покончить с рабством, выкупив из неволи одного-единственного человека. И тем более нельзя пытаться взваливать на себя всю ответственность за судьбу тех, с кем вас свела война. Четырнадцатилетней Рикс, оруженосец лорда Ирема, из раза в раз оказывается перед одним и тем же выбором: смириться с собственным бессилием или вмешаться в ход событий и вопреки всякой очевидности надеяться на лучшее. Ему придется убедиться в том, что вера в собственную правоту имеет свою цену, и эта цена бывает непомерно высока.

---

Охраняющие вход гвардейцы расступились перед коадъютором и его спутниками.

Пока они поднимались по крутой винтовой лестнице наверх, никто не разговаривал. Только на последней площадке Альверин заговорил - и тема, выбранная им, заставила Дарнторна взрогнуть:

- Мессер Ирем, когда мы вышли из ратуши, я видел вашего оруженосца, Рикса… Я подумал, что он искал вас. Может быть, это не мое дело, но почему вы не пожелали с ним разговаривать?

Лорд Ирем неохотно обернулся к Альверину. Вид у него был усталым - как подозревал Дарнторн, вовсе не из-за подъема по крутым ступенькам.

- Вы, возможно, удивитесь, но меня сейчас гораздо больше беспокоит нагорийское посольство, Зимний город и лорд Бейнор Дарнторн, оказавшийся в плену.

Когда Финн-Флаэн задал свой вопрос, Льюберт буквально впился в рыцаря глазами. Сердце у Дарнторна застучало втрое чаще, чем обычно - впору было испугаться, что кто-то из его спутников услышит этот стук. То, что сейчас скажет Ирем, волновало его куда больше, чем самого Альверина. Но увы - ответ мессера Ирема скорее сбил Дарнторна с толку, чем помог что-нибудь прояснить.

- Но, монсеньор, вы видели его лицо?.. - спросил сэр Альверин. - Он же наверняка решил, что вы нарочно его игнорируете.

- Способность моего оруженосца делать из всего ошибочные выводы меня давно уже не удивляет, - скучным голосом ответил рыцарь. - Не будем тратить на это время, мессер Альверин. Пойдемте. А вы, Дарнторн, подождите меня в комнате мэтра Викара - вот сюда, налево. Думаю, вы мне еще понадобитесь.

Войдя в небольшую комнату, служившую жильем для орденского ворлока, но все равно казавшуюся совершенно необжитой, Льюберт подошел к высокому окну. Прижался лбом к холодному, гладко отполированному камню и с трудом удержался от дурацкого желания покрепче стукнуться об него головой.

Сквозь щели в ставнях задувал январский ветер. Ледяными пальцами касался шеи, охлаждал пылающие щеки.

"Я так больше не могу" - подумал Льюберт.

А ведь не так давно казалось, что жизнь наконец-то повернулась к нему лучшей стороной… Он успел сотни раз представить, как он вернется из Каларии, получит, в соответствии с древним обычаем, аудиенцию у императора, и попросит его возвратить отца из ссылки и восстановить его во всех правах. "Убийце" Бешеного принца отказать не смогут. А когда отец снова окажется в столице, Льюберт будет уже рыцарем. И даже более того - "спасителем империи".

И все наконец-то снова станет хорошо - как много лет назад, пока он жил в Торнхэле и мечтал о временах, когда поступит в Академию. Тогда он, разумеется, еще не знал, чем обернется для него приезд в Адель, а то бы точно предпочел остаться дома.

С тех пор, как лорда Сервелльда Дарнторна объявили государственным преступником, жизнь его наследника переменилась раз и навсегда. При каждой встрече с ним на лицах лордов из имперской партии мелькало выражение такой брезгливости, как будто они не смотрели на наследника Дарнторнов, а случайно обнаружили в своей тарелке паука. Обычно это длилось менее секунды, и сторонний наблюдатель, вероятно, просто не заметил бы столь мимолетную гримасу. А если бы даже и заметил, то наверняка не обратил бы на нее внимания. Совсем другое дело - Льюберт. Дарнторн видел этот холод в чужих взглядах с того дня, как наблюдал за казнью заговорщиков на площади. Все эти люди предпочли бы видеть его отца мертвым, и помилование от Императора восприняли со сдержанным неодобрением. Сын лорда Сервелльда отлично знал, что собиравшиеся во дворце аристокаты говорят о заговорщиках, когда считают, что он их не слышит. Иногда ему хотелось крикнуть этим людям, поливавшим его отца грязью, что они не стоят даже его ногтя. Но отец желал, чтобы он оставался при дворе, а это означало - никогда не давать воли собственным чувствам. Ему довольно ясно дали понять, что именно от него требуется. Всякий раз, когда лорд Бейнор посчитает нужным взять его с собой во дворец, Льюберт должен был притворяться глухим и слепым - если, конечно, он не хочет подвести отца и всю свою семью.

После нескольких лет подобной жизни Льюберт был способен посчитать за оскорбление даже вполне невинный взгляд, случайно показавшийся ему неодобрительным. В его сознании любая незначительная мелочь разрасталась до огромных, заслонявших горизонт размеров, и казалась нестерпимой, как плевок в лицо.

И вот после истории с "убийством" Бешеного принца все перевернулось, как по волшебству. Теперь даже самые упорные недруги его семьи относились к Льюберту вполне доброжелательно, но главное - Льюс видел, что теперь при встрече с ним никто больше не думает: "Вот идет сын предателя". Впервые в жизни Льюберт ощутил себя не отщепенцем, а своим среди своих, и какое-то время он был почти счастлив.

А потом вдруг оказалось, что эту радость всегда будет отравлять воспоминание о том, как "Горностаи" жгли походный лазарет. И о растерянном лице "дан-Энрикса".

Ты же не трус, Дарнторн!..

Если учесть, что к этим мыслям прибавлялся вечный страх разоблачения, то эта ситуация чем дальше, тем сильнее начинала походить на затянувшийся кошмар. Время от времени ему казалось, что, будь у него возможность перенестись в тот момент, когда он только прибыл в лагерь под Сокатой и беседовал с мессером Иремом, он бы поступил совсем иначе. А мгновение спустя Дарнторну уже становилось стыдно за такие мысли, потому что ими он как будто предавал отца.

И все-таки - он должен как-нибудь избавиться от этих колебаний и сомнений, разъедавших его изнутри. Иначе долго ему этого не выдержать.

"Это не жизнь, - подумал он с тоскливым отвращением. - Лучше бы меня вообще убили. Почему бы нет?.. Все бы только порадовались. И Пастух, и император, и даже мой дядюшка, будь он неладен. Он бы тогда прибрал к рукам Торнхэл". Льюберт сам чувствовал, что предается совершенно не достойной жалости к себе. Но ему было наплевать.

От мрачных мыслей Дарнторна отвлек негромкий голос орденского видуна, мэтра Викара, который неизвестно когда успел подойти к нему и, кажется, все это время стоял рядом.

- Сэр Ирем объяснил, что ты побудешь у меня, пока они беседует с мессером Альверином, - сказал ворлок. - Честно говоря, я шел сюда затем, чтобы предложить тебе горячего оремиса, чтобы согреться и немного скрасить ожидание. Но, кажется, тебе сейчас не до того. Тебя что-нибудь беспокоит? Может, я могу помочь?..

Льюберт вздрогнул - не от неожиданности, а скорее, от пугающего смысла самого вопроса.

Мэтр Викар был чуть ли не единственным в лагере человеком, кто до сих пор обращался к Льюберту на "ты". В той прежней жизни, когда он еще учился в Академии, это, скорее всего, раздражало бы Дарнторна. Тогда он хотел, чтобы его считали взрослым. А сейчас ему приятно было чувствовать, что хоть кто-то из окружающих видит в нем не наследника семейства Дарнторнов, а самого обычного мальчишку, и не ждет от него больше, чем он может.

При мысли о том, что ворлок может знать, что именно его тревожит, Льюберта мгновенно окатило почти суеверным ужасом. Пришлось напомнить самому себе, что у любого человека, который беседует с ворлоком, обыкновенно создается впечатление, что тот читает его мысли. Но на самом деле это далеко не так. И уж мэтр Викар наверняка не стал бы просто так испытывать на нем свои способности.

В отличие от большинства ворлоков, у орденского видуна были самые обыкновенные темно-серые глаза. У других магов его гильдии они чаще всего бывали либо очень темными, похожими на черные бездонные колодцы, либо же, наоборот, почти прозрачными. И в любом случае - не вполне человеческими. А Викар по виду был мужчина как мужчина. Правда, изможденный и худой, как и его коллеги.

Льюберт душеведов не любил - их вообще немногие любили - но давно пришел к выводу, что иметь дело с мэтром Викаром куда приятнее, чем с его братьями по цеху. Иногда Дарнторну даже казалось, что, если бы можно было поделиться с ворлоком своими мыслями, рассказать о той ловушке, в которую он себя загнал, ему могло бы стать гораздо легче. Но на темно-синем стеганом колете видуна виднелась полустершаяся вышивка с эмблемой Ордена - солнце дан-Энриксов, встающее над башней. Трезвая мысль о том, что орденский видун, каким бы понимающим и деликатным человеком он не показался, все же довольно тесно связан с лордом Иремом, сразу же делала любую мысль о доверительной беседе совершенно невозможной.

- Нет. У меня все в порядке, - сказал Льюс категоричным тоном. - Почему вы вообще решили, что мне нужна ваша помощь?

- Мальчик, я же все-таки видун, - напомнил ворлок мягко. - Некоторые вещи для меня довольно очевидны, даже когда я не применяю магию.

Дарнторн не смог сдержаться и задал вопрос, который давно не давал ему покоя - а теперь, пожалуй, даже больше, чем обычно.

- Правда, что вы не можете "прочитать" кого-нибудь, если сам человек на это не согласен?