Леонид Треер - Круглый счастливчик

• Название: Круглый счастливчик
• Автор: Леонид Треер
• Издательство: Новосибирское книжное издательство
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1987

Имя Леонида Треера широко известно любителям юмористического жанра.

В сборник «Круглый счастливчик» вошли наиболее интересные рассказы последних лет и повесть «Двенадцать неотправленных писем».

---

— Нам нужны новые Репины и Врубели, — подчеркивали выступавшие, — пристальный взгляд и страстная кисть! Посетителей впустили в зал. На стенах дымили заводские трубы, улыбались девушки-штукатуры, Спорили ученые, колосилась рожь. Выделялся размерами холст «Завтрак дровосека». Дровосек пил кефир, сидя на пне, а вокруг падали кедры.

Председатель жюри со свитой специалистов изучал работы, отбирая лучшие. Лучших ждала зональная выставка. Посетители двигались по часовой стрелке. Кивали дамы в седых париках. Шушукались родственники молодых живописцев. Школьники, пригнанные учительницей, щипали друг друга и хихикали без причины. Гражданин с брезгливым лицом, изменив почерк, выводил в книге отзывов: «Постеснялись бы старика Леонардо!». Было торжественно и хорошо.

Неприятность случилась на третий день. Исчез «Портрет мужчины», работа художника Ляпина. Оргкомитет заперся в кабинете для обсуждения ситуации.

— Никогда еще в нашем городе не крали картин, — сказал живописец Мурильин, добавив с обидой: — Хотя и у нас есть что красть!

Запутавшись в догадках, оргкомитет временно закрыл выставку и вызвал милицию. Через пятнадцать минут инспектор Савин был на месте происшествия. Ему доложили, что до восьми часов утра в зале находился сторож Хноплянкин. Пропажа картины была замечена лишь в десять утра. Послали машину за сторожем.

Инспектор попросил председателя жюри оценить художественные достоинства исчезнувшей картины. Председатель, видевший ее мельком, высказался осторожно.

— В широком смысле, это не шедевр, — сказал он Савину. — В узком смысле — допускаю…

Инспектор уединился с пострадавшим, попросив его описать портрет.

— Мужчина лет сорока, — волнуясь, начал Ляпин, — резкие черты лица, острый взгляд, короткий ежик, хищный нос… — он помолчал. — Крупные волчьи уши.

Инспектор вздрогнул, спросил, кто позировал.

— Ответить не могу, — сказал побледневший Ляпин, гася сигарету дрожащей рукой. Он явно кого-то боялся.

Шофер машины, посланной за Хноплянкиным, сообщил, что час назад сторож укатил рыбачить и неизвестно, когда вернется. Это выглядело подозрительно. В тот же день опергруппа приступила к поиску Хноплянкина.

Слухи об исчезновении картины поползли по городу. На выставку повалили любопытствующие. У пустого квадрата стены, где раньше висел «Портрет мужчины», гудела толпа. Одни утверждали, что дело обстряпал зарубежный «гастролер». Другие авторитетно сообщали, что полотно изрезал на куски какой-то ненормальный студент. Третьи, шепотом, уверяли, что это был портрет ответственного работника областного масштаба, который остался недоволен работой художника и дал указание убрать картину.

Популярность Ляпина росла с каждым днем. Сам он заперся в мастерской, никого к себе не пускал. Еду ему оставляли под дверью.

Прошло двое суток, а найти сторожа по-прежнему не удавалось. Инспектор, не теряя времени, проверял различные версии. Близкие знакомые Ляпина утверждали, что он ни с кем никогда не ссорился, спорил редко, всегда соглашался с чужим мнением и врагов не имел. Один из его друзей сообщил Савину под большим секретом, что пару лет назад у Ляпина был роман с некой Ириной.

«Шерше ля фам, — вздохнул инспектор. — И никуда от этого не уйдешь…»

Вскоре он уже знал, что Ирина Петровна Вовколуп, незамужняя, работает кассиршей в столовой «Клецки по-флотски» и проживает в кооперативной квартире. На следующий день, вечером, он пришел к ней домой. На пороге появилась полная брюнетка в ярком кимоно. Изучив удостоверение инспектора и слегка удивившись, она пригласила его войти. Ирина Петровна уселась на тахту, под огромной, на всю стену, картиной. Художник изобразил Вовколуп обнаженной, лежащей на боку с журналом «Здоровье» в руках.

Перехватив взгляд гостя, хозяйка поправила прическу и с гордостью сообщила:

— Обнаженная… Художник Ляпин Феофан Алексеевич.

— Ради него я и пришел к вам, — сказал Савин. — Его картина исчезла с выставки…

Губы кассирши задергались, она хотела заплакать, но не смогла.

— Постарайтесь вспомнить, — сказал Савин, — был ли среди его знакомых человек с хищным носом и волчьими ушами?

Ирина Петровна задумалась.

— А бог его знает, — она покачала головой, — Феофан меня ни с кем не знакомил… Правда, злодея какого-то часто вспоминал, бывало, загрустит ни с того ни с сего. Пойду, говорит, малевать своего злодея… И уйдет.

Кассирша всхлипнула.

Интуиция привела инспектора во двор дома, где находилась мастерская Ляпина. В окне первого этажа, между цветочными горшками, виднелась головка в ситцевом платочке. Старушка, не мигая, смотрела на Савина, и он понял, что эта бабушка знает многое. Через несколько минут Савин уже сидел в ее квартире, а хранительница дворовых тайн с удовольствием отвечала на вопросы.

Человека, которого описал инспектор, она назвала сразу: сантехник Кувшинов, проживающий в соседнем доме. Он неоднократно посещал мастерскую Ляпина и подолгу не выходил оттуда. Старушка хотела еще рассказать о жильце из четырнадцатой квартиры, печатающем по ночам на машинке, но Савин пообещал зайти к ней в другой раз.

Кувшинова инспектор застал дома. Сантехник лежал на полу и смотрел в потолок.

— Сейчас разбужу, — устало сказала жена, набрала в чайник воды и стала лить на супруга. Сантехник, огрызнувшись, начал садиться. Несмотря на суровую внешность, он оказался покладистым человеком.

— Как же! — он ухмыльнулся. — Всю жизнь бы позировал Феофану Алексеевичу… Отсидишь положенное — сразу выдаст зарплату. А краску на полотно кладет — глазам больно…

— Почему Ляпин не пожелал открыть ваше имя? — прервал его инспектор.

— Нельзя, — Кувшинов вздохнул. — Я три раза в отрезвителях спал… И с женами у меня неудачи… Ежели начальство ляпинское про это узнает, оно Феофана Алексеевича прищучит: почему, мол, такого сукиного сына изображаешь! Разве мало вокруг путевых и знатных? — он стал пить прямо из чайника, гоняя кадык, как поршень. — Лицо у меня, сами видите, — игра природы. Мне Ляпин не раз повторял: у тебя, говорит, Гера, богатейшая рожа!

От сантехника Савин ушел в плохом настроении. Версия, связанная с загадочным натурщиком, отпала. Инспектор решил шире опираться на массы. В один из вечеров диктор телевидения попросил всех, кому известно хоть что-нибудь о судьбе исчезнувшей картины, сообщить по такому-то телефону.

Тем временем нашли сторожа. Его обнаружили в курортном южном городе, благодаря маленькой заметке «Не уверен — не заплывай», напечатанной в местной газете. В ней рассказывалось о том, как отдыхающие Хноплянкин и Буйлицкая заплыли в море на надувном матрасе, остались без сил и были подобраны сейнером на вторые сутки.

Через несколько часов сторож уже сидел в кабинете Савина и, размазывая по лицу слезы, чистосердечно рассказывал, как три года назад грешил на базе «Плодоовощторга».

— Теперь о портрете, — сказал инспектор.

— Каком портрете? — удивился сторож.

— Исчезнувшем с выставки…

О, как казнил себя Хноплянкин! Разве мог он подумать в то утро, когда за ним приезжала милицейская машина, что речь идет всего лишь о картине…

— Портрет на месте, — пробормотал сторож.

Хноплянкина привезли на выставку. Он подошел к огромному полотну «Завтрак дровосека» и вытащил из-под него пропавший портрет.

— Не выдержал я ихнего жуткого взгляда, — упавшим голосом отвечал Хноплянкин, кивая на суровый лик сантехника. — Две ночи терпел, а на третью не выдержал, спрятал. А утром вынуть забыл…

За неделю до конца работы выставки портрет вернулся на свое законное место. Слухи о возвращении шедевра распространились по городу, и вереницы горожан вновь потянулись в зал. Говорили, что похититель потребовал десять тысяч рублей выкупа и футболист-меценат внес за художника нужную сумму. Говорили также, что теперь картину охраняют специальными лучами…

Ажиотаж был велик. Председатель жюри в интервью корреспонденту городской газеты отметил работу Ляпина, назвав ее новым шагом в портретной живописи. Картина была отобрана для зональной выставки. Ляпин, покинув скит, устроил товарищеский ужин, где целовал всех подряд и кричал: «Все мы в долгу у искусства!»

Через пару дней, откликнувшись на телеобъявление, в кабинет инспектора вошел завхоз школы № 17 и прислонил к стене портрет сантехника Кувшинова.

— Два года висел, — огорченно пояснил гость. — Заказывали большого ученого по фамилии Лейбниц…

Затем пришли гонцы с фабрики мучных изделий, неся как икону портрет все того же Кувшинова, доставшийся фабрике за триста рублей. На сей раз сантехник выступал в качестве изобретателя лапши.

Третий портрет принесли спортивные деятели общества «Мышца». Кувшиновский лик провел в обществе год, исполняя роль родоначальника Олимпийских игр.